20 января 2008 года исполнилось 68 лет со дня рождения харьковского историка, диссидента Евгения Анцупова. Его имя не столь хорошо известно широким массам, как, скажем, Солженицына или Буковского, но его мужество и непреклонность, готовность до конца отстаивать свои убеждения вызывают не меньшее восхищение. Евгений Михайлович прожил лишь 55 лет, причем последние из них – в Германии. Он так и не принял свою реабилитацию, считая унизительным принимать свободу, которую вернули по указке ЦК КПСС…
В непримиримый конфликт с Советской властью Евгений Анцупов вступил по тем же соображениям, что и большинство диссидентов: он хотел свободно выражать свои мысли, не заботясь об их своевременности, благонадежности или целесообразности.
В 1974 году он закончил диссертацию, темой которой была периодизация мировых войн и возможность использования исторического материала для оценок вероятности или сроков войн в ближайшем будущем. Стоит ли говорить о том, что выводы, сделанные историком, совершенно не укладывались в рамки марксистско-ленинской теории и каноны советской исторической науки. Поэтому защитить диссертацию Анцупову не удалось. Но этим, естественно, власти не ограничились – Евгений Михайлович подвергся всему «джентльменскому» набору гонений и унижений.
16 декабря 1980 года лишенный возможности работать по специальности Анцупов написал следующее: «Надо мной чинят самую настоящую политическую расправу… Я отказываюсь принимать участие в комедии следствия и суда, никаких показаний давать не буду. В случае если после ареста я буду не осужден, а спрятан в «психушку», действия властей прошу квалифицировать так же, как и в случае осуждения, – как месть, расправу, преследование и наказание за инакомыслие».
Было совершенно очевидно, что в Советском Союзе места для честного историка нет. Поэтому Евгений Анцупов принял решение покинуть страну и подал соответствующее прошение властям. «Скорее всего, я буду подвергнут аресту и осуждению. Горькая страна, горькое правительство, горький народ, горькие законы, горькие нравы!», – писал в это время он.
И еще одна цитата – из заявления на имя Генерального прокурора СССР, написанного 20 марта 1981 года:
«На сегодняшний день УКГБ Харьковской области лишено каких бы то ни было юридических оснований продолжать разбойное удержание моих работ. В такой стране, как наша (а это – страна самой передовой в мире демократии), подобные «вольности» в отношении закона совершенно недопустимы. Предлагаю… решить вопрос немедленно и кардинально: Анцупова Е. М. подвергнуть аресту, предъявить ему обвинение по всем статьям «Особенной части» УК УССР, работы Анцупова сделать вещественными доказательствами по его делу и навсегда, таким образом, похоронить их в архивах. Думаю, что после этого ни одна собака в СССР не станет вспоминать, что перед арестом Анцупова его работа в течение 7 месяцев все-таки незаконно удерживалась КГБ».
24 апреля 1981 года у семьи Анцуповых наконец-то приняли документы на выход из гражданства – и в этот же день Евгения Михайловича арестовали. Причем об аресте жена диссидента узнала от совершенно посторонних людей – официальное уведомление пришло только через четыре дня.
14 августа 1981 года прокурор Харьковского областного суда не только потребовал в качестве наказания ученому семи лет лагерей и пяти лет ссылки (именно к такому сроку суд и приговорил Анцупова), но и пригрозил родственникам, что в случае, если они не прекратят добиваться разрешения на отъезд, «места хватит на всех». Угрозами власти не ограничились: репрессиям подверглась вся семья ученого. Лишился возможности работать по специальности брат Евгения Анцупова, физик Сергей Анцупов. Была уволена с работы его жена Елена Семянникова, на попечении которой было двое детей.
Нелегко складывалась судьба Евгения Михайловича в неволе. Он неоднократно объявлял голодовки в поддержку других диссидентов, за «неуступчивость» был на год лишен права переписки и права пользоваться тюремным ларьком. За то, что не ходил на политзанятия в зоне, его лишили свиданий с близкими. «В течение года с лишним он был практически лишен переписки. Все его письма, не исключая и чистые листы бумаги, вложенные в конверт, регулярно конфисковывались. Евгений Анцупов объявил голодовку с требованием предоставить право переписки, – пишет Михаил Ривкин в свих воспоминаниях. – У Анцупова не было ларька, так что мой, и без того скудный (3 руб.) ларек делился пополам. Евгений Михайлович очень меня опекал в первые дни (после голодовки – авт.), объяснял, что и в какой последовательности мне можно съедать из тюремного рациона. Помню, что он доставал мне овощи из супа, и я съедал их отдельно, через пару часов после обеда».
В пермской пересыльной тюрьме Евгений Анцупов перенес тяжелейший инфаркт. В течение месяца он оставался без медицинской помощи, и только длительная голодовка сокамерников вынудила тюремное руководство разрешить врачу осмотреть Анцупова.
Евгений Михайлович был освобожден решением Пермского областного суда 28 января 1987 года «по состоянию здоровья», незадолго до того, как были освобождены все другие диссиденты. 8 февраля 1987 года на носилках он был привезен в Харьков, откуда вскоре был вынужден вместе с семьей уехать в Германию.
Но свою реабилитацию он принять не смог: «Мне не нужна ВОНЮЧАЯ реабилитация из рук КПСС», – писал он из ФРГ, подписывая свои послания на родину «Евгений Аугдем (Анцупов), бывший оккупант и зек, ныне бомж, г. Франкфурт-на-Майне».
В Германии Евгений Михайлович перенес две операции на сердце. Он продолжал пристально наблюдать за событиями в родной стране. В неотправленной телеграмме своим оппонентам в Украине он писал: «Сбавьте обороты. Я ведь уехал из вашего Харькова. А то вернусь…».
У каждого времени – свои герои. Но есть люди, судьба которых может служить универсальным примером честности, мужества, готовности защищать то, во что веришь, даже ценой собственной жизни. И Евгений Михайлович Анцупов – как раз из этой категории…