Недавно моя 75-летняя мама занялась сортировкой старых фотографий, много лет лежавших в шкафу без всякой системы. То есть там хранились и семейные альбомы, но были и фото, лежавшие просто так. Итогом работы стал еще один альбом, тоже, видимо, долго существовавший без дела в том же шкафу. Просмотрев его, я впервые по-настоящему понял то, что любой человек всегда знает, но не всегда осознает: что у меня были родные люди, которых я никогда не видел…
Первая фотография изображает моего прадеда с женой в окружении сыновей и дочерей. Часть родственников сидит у стола, часть стоит вокруг. Точная дата неизвестна – никого из них давно нет в живых, но, судя по всему, фото было сделано примерно в 21-22 году прошлого века. Где именно снимались – тоже неведомо и спросить не у кого. Из всех людей, запечатленных фотографом, я хорошо помню лишь свою бабушку и, возможно, слегка помню (хотя это может мне лишь казаться) одного двоюродного деда.
На следующих фото появляются новые люди – жены, мужья, дети, друзья тех, кто на первой фотографии был еще совсем молод. И соответственно, на них уже нет тех, кто был постарше. Когда мама называла мне имена тех, кто изображен на этих старых черно-белых, часто не очень резких фотографиях, многие из них мне совершенно ничего не говорили. Некоторые были смутно знакомы, мне даже казалось, что когда-то в очень раннем детстве я видел этих людей.
Постепенно со снимков исчезают незнакомцы, уступая место тем, кого я знал и знаю. Вот моя мама с институтской подругой – это начало 50-х. Вот отец – молодой, веселый, явно еще не подозревающий о том, что когда-нибудь на свет появлюсь я…
Интересно, почему я раньше не видел этих фотографий? Ведь они, кажется, были в нашем доме всегда – по крайней мере, «всегда» в моем понимании. И где-то в глубине моей памяти хранилась информация о том, что они есть. Почему же у меня не возникало желания посмотреть на своих пусть и не очень далеких, но предков? Более того, я думаю, что если бы эти фото попались мне на глаза лет десять или даже пять назад, они не вызывали бы у меня таких чувств, как сейчас.
Возможно, дело в возрасте. В детстве человек думает о том, что есть, и как правило знать не желает о том, что было. Становясь взрослее, он начинает думать еще и о том, что будет, но для мыслей о прошлом, тем более не своем личном, времени не находится. Возможно, лишь достигнув какого-то рубежа, мы начинаем думать о том, что будет после нас, о том, какими запомнят нас наши дети и внуки. И, соответственно, вспоминаем о своих дедах и прадедах. И лишь тогда появляется внезапное ощущение и понимание того, что люди на выцветших фото – не просто тени, а родные и близкие, что во мне – их кровь. Того, что они, несмотря на разные эпохи, – такие же, как я, и чувствовали они, по большому счету, то же. И наверняка думали о том, какими будут их внуки и правнуки, так же, как сейчас думаю об этом я.
Наверное, то, что я пишу эти строки, – признание моей вины. В том, что толком не знал и не знаю о них, людях из старого альбома. В том, что многого не знаю о тех моих родственниках, которые живы.
…У Макса Фрая есть повесть под названием «Тихий город». Люди, попавшие в этот город, расположенный вне времени, живут в нем до тех пор, пока о них помнит хотя бы один человек. Когда умирает последний из тех, кто знал его имя, житель Тихого города исчезает, словно его никогда и не было.