Дело в том, что если НБУ выкупает на межбанковском рынке валюту, которую получили экспортеры, то называть это чистой эмиссией как минимум не совсем правильно — в данном варианте в экономику страны не «вбрасываются» ничем не обеспеченные деньги. В действительности выпускается в обращение дополнительный объем национальной валюты в обмен на валюту иностранную, появившуюся вследствие произведенной украинскими предприятиями и реализованной на экспорт продукции. Следует отметить, что из-за выкупа предлагаемой на межбанковском рынке валюты происходит увеличение золотовалютных резервов НБУ, а соответственно — каждая эмитированная таким образом гривня обеспечена золотом или иностранной валютой. Кроме этого, экономика Украины давно страдает недостаточным уровнем монетизации, однако о том, как с этим обстоит дело сейчас, уже длительное время предпочитают молчать.
Возможная логика инициаторов ревальвации гривни может состоять в другом: они считают, что усиление национальной валюты способно побороть главного врага — инфляцию. Совершенно понятно, что планировавшийся на год показатель — не более 7,3% роста розничных цен — с успехом преодолен еще в конце лета. Даже данные Госкомстата утверждают примерно то же.
Определенная логика в мыслях тех, кто ратует за усиление гривни по отношению к доллару, есть. Действительно, ряд популярных учебников по экономике содержат утверждение о том, что при помощи ревальвации можно добиться обуздания инфляции. Но что же мы получим от снижения курса доллара в текущих отечественных реалиях? Боюсь, что чаяния радетелей усиления гривни будут исполнены с точностью до наоборот.
Объясняю популярно (надеюсь, приверженцы теории недооцененности гривни прочитают эти строки и прислушаются к нижеприведенной логике). Итак, предположим, что часть поверившей в ослабление доллара публики понесла доллары в обменные пункты и получила гривни. Что им после этого делать с национальной валютой? В условиях постепенно снижающихся процентных депозитных ставок в банках вряд ли стоит рассчитывать на пополнение вкладов. Единственный вариант как-то «пристроить» деньги — выбросить их на потребительский рынок. Как это отразится на инфляции — ответит даже ученик средних классов обычной общеобразовательной украинской школы.
Еще один аспект проблемы. Инициаторы вероятного укрепления гривни полагают, что повышение курса национальной валюты будет способствовать снижению цен на импортируемые товары. Очень спорное утверждение. Представим себе, что некий импортируемый товар завозится с себестоимостью 300 гривен и продается за 450 гривен. Причем продается активно. В связи с укреплением гривни себестоимость ввоза указанного товара снижается до 280 гривен. И что, есть среди здравомыслящих людей те, кто считает возможным снижение розничной цены, если и по ныне действующей его прекрасно покупают? При этом абсолютно не имеет смысла обвинять в этом предпринимателя, продающего этот условный импортируемый товар, — его мораль состоит в получении максимально возможной прибыли. Конечно, можно попытаться дополнить усиление гривни административным контролем за ценами. Но лучше не стоит, честное слово! Многие из нас помнят систему талонов на сахар и мыло. Ну не хочется этого.
Кстати, без ответа остается следующий вопрос: почему при снижении процентных ставок по кредитам в Украине практически не растет на них спрос? Только ли в силу политической нестабильности, к чему уже все давно привыкли? Вряд ли. Если отечественные чиновники от финансов читали вышеупомянутые учебники, они, вероятно, знают, что укрепляющаяся национальная валюта вместе с ростом цен — верные спутники находящейся на излете роста экономики. Причем увеличение доходов населения также присуще подобным экономическим ситуациям.
И вот что еще не понятно — если тот же НБУ (а именно ему отдельные наблюдатели приписывают желание «унизить» доллар, хотя автор не совсем разделяет данную точку зрения) понимает, что украинская экономика явно снижает темпы своего роста, то для чего предпринимать меры, способные усилить эту негативную тенденцию? Ведь всем должно быть ясно — столь явное покровительство импортерам способно подпортить жизнь отнюдь не только предприятиям, работающим на внешних рынках. Дешевая импортная продукция, заполонив отечественный рынок, создаст непреодолимые трудности со сбытом произведенной продукции так называемому «отечественному товаропроизводителю». Неужели мы так стремимся поддержать иностранного?
Конечно же, нельзя обойти вниманием экспортеров. Вряд ли само по себе падение курса иностранной валюты на 3—4% способно радикально подорвать их финансовое состояние. Но посеять обоснованную неуверенность в завтрашнем дне — запросто. Если раньше предприятия-экспортеры имели четкий ориентир, позволяющий планировать свою деятельность на ближайшую перспективу, то в случае обсуждаемой ревальвации гривни они будут лишены этого удовольствия. Да и, собственно, момент для ослабления доллара выбран не самый удачный — конъюнктура некоторых сырьевых рынков так долго находится на благоприятном уровне, что вполне логично ожидать, что она начнет ухудшаться. Так что перспективы отечественных экспортеров и без усиления гривни не такие уж безоблачные.
В принципе, и сама ревальвация гривни должна иметь в своей основе определенные внешнеэкономические факторы. Отрицательное сальдо торгового и платежного балансов «давит» на обменный курс. Вот только это давление по всем научным и практическим канонам — «понижательное» для гривни. Возникает вопрос: почему именно сейчас возникла необходимость ревальвировать гривню? Ну разве что для удешевления обслуживания внешнего долга, который наращивает правительство. Но правильный ли это метод? Не уверен, мягко говоря.
И если вернуться к обычным общечеловеческим проблемам, отметим, что курс доллара в нашей стране уже давно является общепризнанным ориентиром, своеобразным мерилом ценностей. Сложно подсчитать конкретную цифру, но существенная часть населения получает денежное вознаграждение либо в иностранной валюте, либо сумма этого вознаграждения является гривневым эквивалентом некоего количества иностранных денежных знаков. Вряд ли несколько миллионов наших сограждан обрадуются уменьшению размера зарплаты даже на 3—5%. Равно как и уменьшению гривневого эквивалента своих депозитов (а около 45% депозитов населения — это вклады в иностранной валюте).
НБУ в меру сил пытается бороться с ростом цен, однако набор инструментов и механизмов у него невелик. Выбирают самый доступный способ — снижение курса доллара? Только последствия могут быть прямо противоположными ожидаемым. И уж как-то совсем не с руки методом ревальвации национальной валюты бороться с такими инфляционно-образующими факторами, как массовые социальные выплаты (уже имеющиеся и предстоящие по итогам выборов), рост мировых цен на нефть и зерно, повышение Россией с 1 октября импортной пошлины до рекордного уровня в $250 за тонну на ту же нефть.
Вряд ли Нацбанк этого не понимает. Тем более, руководители главного финансового учреждения страны понимают, что дальнейшие действия по укреплению национальной валюты, скорее всего, приведут к кризису «гривневой» ликвидности отечественной банковской системы — банки могут начать активно избавляться от доллара и евро. Но где брать гривни? А, скажете вы, так ведь на специальном счете правительства в Госказначействе то ли 22, то ли 25 млрд. грн. Ага, отвечу я — вот так, за здорово живешь, правительство и «вбросит» их в банковскую систему. А если вбросит — то результат может быть иной, но тоже очень нехороший. Для банков — произойдет резкое снижение ставок. А для граждан — сами догадайтесь, что может произойти от появления подобного объема не обеспеченной товарами денежной массы.
Энергоносители. Перейдем ко второму вопросу. Касательно газа ситуацию можно рассматривать не в аспекте «зачем это нужно», а пытаться сделать осторожный прогноз. Тем более что буквально во время написания этих строк появляются интересные сообщения. Причем не только из украинских источников. Так, авторитетный российский РБК утверждает, что ОАО «Газпром» направило своим европейским партнерам уведомления о существующих проблемах по поставкам газа в Украину. «Российская сторона полностью выполняет свою часть контракта. В то же время задолженность украинской стороны за поставки газа составляет более $1 млрд. 300 млн.», — отмечено в заявлении. Странно, я считал, что природный газ в нашу страну начиная с 1 января 2006 года поставляет «РосУкрЭнерго».
Кстати, так оно и есть, и вслед за этим сообщением появилась информация о том, что на самом деле речь идет о долге ЗАО «УкрГазЭнерго» перед «РосУкрЭнерго» на указанную сумму. При этом Юлия Тимошенко уже пообещала «разобраться и строго наказать виновных». Сложно ошибиться в предположениях — кого конкретно она имела в виду.
Но давайте вернемся к реальности. Ведь самое интересное происходит за пределами Украины. Так вот, свой первый визит в США, который состоялся на минувшей неделе, президент Туркмении Гурбангулы Бердымухаммедов начал с констатации напряженности в газовых переговорах с Россией, что явно вызвано желанием Туркмении в 1,5 раза — до $150 за тысячу кубометров — повысить стоимость газа для «Газпрома». Сделать это можно только в нарушение действующих соглашений. Но если Россия все-таки пойдет на рост цен с целью сохранения энергетического сотрудничества с Туркменией, заплатить за это придется в первую очередь Украине.
Мотивирует Ашхабад эту инициативу уже проанонсированными планами «Газпрома» по повышению цен на газ для Литвы, Латвии, Эстонии, Венгрии и Белоруссии. Кроме того, именно цена газа является камнем преткновения при согласовании документов о строительстве Прикаспийского газопровода.
У «Газпрома» есть основания настаивать на сохранении цен: в 2006 году глава компании Алексей Миллер подписал с покойным Туркменбаши Сапармуратом Ниязовым соглашение о закупке 162 миллиардов кубометров природного газа в 2006—2009 годах по 100 долларов за тысячу кубометров. Но новый президент Туркмении находит все новых стратегических союзников против России. На позапрошлой неделе во время встречи с министром энергетики Великобритании Малькольмом Уиксом господин Бердымухаммедов пригласил британские компании к добыче энергоносителей на туркменском шельфе Каспия и к созданию в Туркменистане совместных с британскими компаниями перерабатывающих производств, что свидетельствует о поиске союзников в возможном конфликте с Россией. В такой ситуации России придется либо прибегнуть к политическим методам давления на Туркмению, либо согласиться на рост цен, как это уже произошло в августе 2006 года (с $65 до $100 за тысячу кубометров).
Впрочем, экономические последствия этого ощутит на себе не столько «Газпром», сколько Украина, которая перекупает у российской монополии весь туркменский газ через «РосУкрЭнерго». И несмотря на то что вице-премьер Андрей Клюев заявил, что уже завершены переговоры о закупке 34 миллиардов кубометров туркменского газа по $100 за тысячу кубометров, ни в «Газпроме», ни в «РосУкрЭнерго» не подтвердили этой информации. Так что есть основания ожидать подорожания газа. На сколько? Все зависит от аппетитов президента Туркмении и доброй воли президента России. Жаль, что от наших высокопоставленных чиновников в этом вопросе зависит совсем немного.