Роман со скандалом

Роман Виктюк — режиссер-легенда, ниспровергатель традиционной морали, нарушитель общественного спокойствия и неисправимый романтик. Виктюк ставил спектакли в России, Литве, Эстонии, родной Украине, Италии и США. Театров, где он работал, в одной только Москве наберется с десяток. Теперь у него есть даже свой театр в стенах знаменитого архитектурного памятника — Дома Мельникова. Переворот в театральной режиссуре Роман Виктюк совершил еще в прошлом, ХХ веке, в 1980-е годы ошарашив столицу тогда еще Советского Союза постановками «Служанки» и «М. Баттерфляй». Долгожданное внимание отечественных высокопоставленных персон обрушилось на режиссера только в прошлом году. К 70-летию уроженца Львова Президент Украины присвоил ему «за весомый личный вклад в развитие отечественного театрального искусства, многолетний творческий труд и высокие профессиональные достижения» звание народного артиста Украины. А соотечественникам знаменитого земляка, который в результате непримиримых разногласий с чиновниками от украинской культуры приезжает на родину только с гастролями, остается кусать локти от досады. И готовить вопросы, ответы на которые мастер с большой любовью и неискоренимым украинским юмором даст на своем творческом вечере «Роман со скандалом» 14 апреля в Киевском театре оперетты.

Роман Григорьевич, 14 апреля в Театре оперетты состоится ваш творческий вечер. Эта новая встреча со зрителями-соотечественниками после долгого перерыва будет один на один — Виктюка как отдельной творческой единицы?

— Я, конечно, представляю, как все это должно выглядеть. Потому что подобные вечера проходят уже не первый раз, как, например, когда-то давно во Дворце «Украина». Когда собираются люди, которых ты чувствуешь, это просто большой-большой праздник. Помню, что тогда первый раз был создан фильм обо мне, который снял режиссер Алексей Учитель. И был диалог мой с экранным героем — со мной же, вот такое раздвоение.

А сейчас бы хотелось, чтобы со мной на сцене были еще те люди, с которыми связана вся моя жизнь. Это, конечно, те артисты, которые являются как бы одной из составляющих моей души. Они все во второй половине ХХ века лучшие, в этом нет даже сомнения. Хотя диалог со многими уже невозможен… К сожалению, не будет в этом хороводе Михаила Александровича Ульянова, который недавно ушел из жизни. Гена Бортников ушел раньше на один день. Я уж не говорю, что нет с нами Жоры Буркова, Алика Даля, Иры Метлицкой — здесь, в Киеве, мы играли с ней «Лолиту» Набокова. Но все равно их энергетика никуда не уходит, она остается на земле, и думаю, что она обволакивает своей нежностью земной шар, образовывая украинское замечательное слово «прошарок». И не дает их нежность этому шарику исчезнуть во тьме мироздания.
Кто составит вам компанию в этот вечер?

— Все они на пленке. На сцене — никто, я один! И они — стороны моей души, запечатленные целлулоидом. А поскольку снимали их замечательные операторы и режиссеры, которых я очень люблю, — это качество. И они сумели зафиксировать то, что мне бы хотелось. Так, Оксана Пушкина совсем недавно в своем «Женском взгляде» замечательно показала состояние моей души на сегодняшний день. Это удивительно, фантастически трудно! У нее была пятисотая передача «Женского взгляда», и на канале все были единодушны — это ее лучшая программа. Она взглянула совершенно иначе на, казалось бы, обычные вещи. А это не так-то просто: я хитрый и умею защищаться, закрываться и врать. Это естественно для профессии режиссера. Тем более если ты прошел всю систему тоталитаризма. Мы жили в атмосфере партизанского движения, знали окопы, прятались туда — там Демидова, там Терехова, там Калягин был, там Гафт. И везде были люди, которые тебя ждали. И я ставил спектакли во всех главных театрах страны, и был во всех передачах, кроме «Спокойной ночи, малыши».

Вот о том, как это поколение сумело выжить, почему мы все-таки сумели, объединившись, устоять, не предали друг друга, я хочу рассказать во время творческого вечера. Для ХХI века, который не верит в нравственные принципы, есть смысл еще не раз возвращаться к прошлому, чтобы утверждать будущее.

Вы ведете театральный курс; каково, на ваш взгляд, новое поколение артистов?

— На вечере будет диалог и с моими студентами. Покажем большой и очень любопытный фрагмент нашего урока. Я утверждаю: в будущем это будут совершенно новые артисты, не такие, как те, которые сейчас «звезды». Ведь это «звезды» в кавычках, другого толка, которые только мелькнули. Есть такое чудесное украинское слово «писок»…

Совсем недавно Резникович сказал, что новое поколение как российских, так и украинских актеров очень хорошо стартует, начинает, а потом приземляется. И в качестве примера привел Евгения Миронова.

— Ну, во-первых, Миронов не сегодня стартовал, ему уже 40 с небольшим, я его знаю с 19 лет и вижу весь его путь. Резникович прав, но причина не в старте. А в этом самом «писку». Фантомы, которые поглощают артиста, — это фантомы денег, толпы, власти. А Миронов сейчас — руководитель театра. Не будучи режиссером, не поставив ни одного спектакля, он сейчас руководитель в бывшем филиале МХАТ в центре Москвы. Просто пришли и сказали Чигирю — прежнему директору, который в искусстве проработал всю жизнь, что в его услугах больше не нуждаются. И в его кабинет пришел Женя. Все. И все люди, которые в этом театре работали по 15—20 лет, поменялись! Это был изначально так называемый Театр наций. Экспериментальная сцена, куда приглашали режиссеров. Возникает масса вопросов. Это что — борьба за недвижимость?

Борьба за недвижимость, коррупция, кумовство — как вы, Роман Григорьевич, видите развитие нашей культуры в контексте девальвации человеческих ценностей?

— Если бы я знал ответ на ваш вопрос, я бы задумался. Может, я бы тогда был, как ваши газеты мне советовали, министром культуры. Сегодняшний старт — это количество денег, которое есть у Министерства культуры Украины. А их нет. Все.
У вас давняя, сложная и запутанная история отношений с украинским театром — вас выживали, вы увозили актеров, приезжали на гастроли и привозили шедевры. Вы следите за происходящим в украинском театральном пространстве?

— Ну, по мере сил и возможностей. Иногда бывают совершенно непредсказуемые вещи. Лет десять тому назад в рамках гастрольного тура мы впервые собрались в Полтаву. Пьеса называлась «Философия в будуаре маркиза де Сада». Садизм, как и мазохизм, был нормой нашего существования, но мы этого не понимали. А вот сексуальный садизм — нет, такого у нас точно не было! Когда мы приехали в Полтаву, мне сказали: вы «здуріли», они вас побьют! И так отчетливо было сформулировано, почему эта нация «недостойна понимания маркиза де Сада», что меня, честно, напугали. «Нация недостойна» — вот цитата, которую полтавское начальство «втолмачило» в сознание артистов и в мое тоже. Тогда я впервые в жизни решился выйти на сцену перед началом спектакля. Зал был пе-ре-пол-нен! «Писків» не было. Были только «жаждущие» лица. Что они за «Философией в будуаре де Сада» представляли, я не знаю, но у них было невероятное желание постичь эти буквы, я повторяю, буквы! И я сразу сказал «на мові»: «Знаєте, мене зараз переконали, що ви такі тупі. Що українці — це нація, яка ніколи не зможе дотягнути до рівня українця Мазоха і француза Сада». Какой «був регіт»! Я извинился за тупость тех руководителей, которые «знают» о них. Прием — а мы играли спектакль в разных странах — «тупые» украинцы такой устроили! Это был праздник какого-то единения.
Как вы считаете, как долго вам и подобным вам личностям придется бороться с «украинской Полтавой»?

— Скажу. Два-три поколения, и это скромно. К сожалению. Дай Бог, чтобы было два.

Вы всегда позиционируете себя как украинский режиссер?

— Ну конечно. Только я никогда не мог объяснить, где находится Украина, поскольку в мире всем известно, что есть только Россия. Поэтому «украинский режиссер» — это не укладывалось в сознание многих. Первый конфуз был в Греции, в Афинах. Дзюба, тогда министр культуры Украины, умолял, чтобы я везде говорил, что я из Украины. И вот я ставлю в афинском театре «Братьев Карамазовых» Достоевского. Каждый день в течение полутора месяцев на всех каналах и в газетах я кричал: «Я украинец, я украинский режиссер». Они и писали «украинский», правда, в скобках добавляли — Россия. Премьера. Директор театра спрашивает, какой флаг вешать. Я сделал паузу и сказал: какой посол приедет первым. Валентина Матвиенко, нынешний мэр Петербурга, тогда посол России в Греции, приехала без пяти семь. Украина молчит. Телеграмму не прислали, ну, позвонили бы директору театра — поздравьте нашего славного земляка. Ну что хотите — промычали бы букву одну, сказали бы: «Му-у». Финал спектакля. А у них традиция: на премьере дарить друг другу подарки и обязательно открывать и показывать. Очередь дошла до меня. Дают мне большой мягкий пакет. Я как «справжній українець» щупаю и, пытаясь предугадать, думаю: «Зачем мне свитер или пиджак?». Злюсь, мол, ну, дураки, на что потратили деньги! Разорвал — а в пакете оказался украинский флаг. И греки развернули его над сценой. Даже после этого не раздалось звоночка ни Дзюбе, ни в тот национальный театр, ни слова благодарности за тот флаг, который реял на сцене.

А когда была революционная вспышка на Майдане, мы в самом центре Нью-Йорка играли в зале, вмещающем четыре тысячи зрителей. Я вышел и сказал: «Сегодня я снова, но на этот раз с радостью, должен повторить с тупостью кретина — я украинский режиссер». Зал встал! Первый раз. Американцы. Артисты плакали. Сережа Маковецкий — из Киева, украинец, и Люда Погорелова, Олег Исаев — вообще филиал из Украины. Они видели, сколько лет я на всех языках, «на мові» это повторял. Тогда я думал — может, Украина имеет право, чтобы о ней знали в мире!

Как вы относитесь к тому, что на «Евровидение» от Украины едет Андрей Данилко в клоунском амплуа Верки Сердючки?

— Тогда Гоголя сожгите! А еще его отца Яновского, драматурга не хуже, который написал более трех десятков пьес. Я раскопал одну — в Украине вообще не знают, что она сохранилась. Вот вам опять об Украине. Отец, который талантливее сына. И когда сын, то есть Гоголь, решил уехать в Россию, отец умолял его не уезжать, говорил, что он «запроданець». Сына знают везде, а отца даже в Украине не знают. Я несколько лет предлагаю не где-то, а здесь, в Киеве, поставить пьесу отца великого Гоголя. Кому это нужно?! Никому. Мои пре-пре-предки по маминой линии из Западной Украины, из районного центра, в котором в XIV веке был первый украинский театр, они занимались тем же, что делает сейчас Данилко. Я его помню еще в начале девяностых. Как-то шел по Крещатику, и меня догнал Андрей. Я не знал, что он Андрей и что Данилко. Первый раз видел — «дитина з очима»! Обогнал и говорит, без здравствуйте, просто: «Я буду артистом?». Я посмотрел в эти бездонные синие глаза и сказал: «Будешь». Он опять бежит за мной: «Я буду артистом?» — «Будешь!». А потом у моего ученика Фимы Шифрина был праздничный юбилейный концерт в России. И вдруг потрясающий парень выступает. Я прибегаю: «Фима, где ты нашел этот талант?». А он на меня смотрит и говорит: «Вы что, с ума сошли? Вы же его знаете!». Я отвечаю: «Я не в маразме, но оказывается, я в маразме! Я его не знаю!». И он мне рассказывает эту историю, и выходит Данилко — это те же глаза. Я знаю его очень трепетное отношение к своей нации, о чем он говорил во время недавней записи передачи у Маши Ефросининой. А что касается негативного отношения по поводу его участия на конкурсе «Евровидение» — это все придумки, величайшее нежелание мириться с тем, что в этой нации есть таланты, которые непохожи на все остальное. И потому с этой земли я уехал.

Сейчас в СМИ набирает обороты дискуссия о некоем разрыве между российской и украинской культурами. Считаете ли вы, что мы действительно «разорвались»?

— Конечно. Ну вот, например, есть магнитная пленка. Потом берут ракорд (такая цветная лента) и склеивают. Но что бы мы ни делали, скачок все равно на пленке происходит. Или пауза. Глупость величайшая. А разрыв колоссальный. Потому что за время, когда главенствовала Россия, все было брошено на развитие русского, а все украинское называлось «националистическим», правда? «Океан Эльзы» тогда бы просуществовал? Они бы только рот открыли, и их уже не было бы. Никогда! Тем более они из Западной Украины, а это сразу «бандеровцы», которые делают «националистическую» вылазку, как тогда называли.

Когда удастся склеить этот разрыв?

— Не надо было разрезать. Опять должно пройти время. Всегда Украина была по голосам впереди. Женя Мирошниченко — непревзойденное колоратурное сопрано. Ну и что, кому она нужна сейчас? Недавно у нее был юбилей. Государство сделало что-нибудь? Нет! Гордон собрал людей, напечатал в газете, мол, стыдно, что даже в канун юбилея ее не отметили государственной наградой. И ей сразу же что-то дали. А что ей от этого, ведь она знает, что это в результате акции в газете, а не само государство позаботилось о своих талантах. У нее есть ученицы — кто о них знает? Образцова будет вызывать их к себе на конкурс — и опять в графе будет фигурировать — Россия. Хочешь — не хочешь, а куда ты денешься? И объяснять это Украине совершенно глупо.

Ваше отношение к Украине за это время не изменилось?

— Ну конечно, нет. Неужели политика и родина совместимы? Нет. Это разные вещи. Что, например, должны делать евреи? Они же разбросаны по миру, но родная земля там, в Израиле. Сколько лет мы ездим туда, я национальный герой Израиля. Да, меня единственного приглашает правительство Израиля на их телевизионные передачи. Я у них там Рувим Гершевич, да.

Что нужно, чтобы Роман Виктюк стал работать в Украине?

— Я приезжал в Театр Леси Украинки, пока там работала Ада Роговцева. Она подлинная украинка, муж украинец. Она была ведущей артисткой Украины, и когда ее из театра, извините, уволили и не пускают в этот театр — как это может быть?! Кто кричит о Роговцевой — один я. Если это возможно с ней, значит, никаких ценностей здесь нет. И что? Ничего! А вы говорите — приезжай. Куда?..

Беседовала
Анастасия Ковыршина

54321
(Всего 0, Балл 0 из 5)
Facebook
LinkedIn
Twitter
Telegram
WhatsApp

При полном или частичном использовании материалов сайта, ссылка на «Версии.com» обязательна.

Всі інформаційні повідомлення, що розміщені на цьому сайті із посиланням на агентство «Інтерфакс-Україна», не підлягають подальшому відтворенню та/чи розповсюдженню в будь-якій формі, інакше як з письмового дозволу агентства «Інтерфакс-Україна

Напишите нам