«Защитник» и «подрыватель»

Константин Федорович, вам дважды — при Кучме в 1996-м и при Ющенко в 2006 году — запрещали въезд в Украину. Почему именно вам? Вы продолжаете утверждать, что это необоснованно?

— Я прекрасно понимаю, что у решения запретить мне въезд в Крым (в 1996 году) и в Украину вообще (в 2006 году) есть конкретная причина. Эта причина — набирающий силу разрыв между геополитическими и культурно-цивилизационными устремлениями правящих в наших странах политических элит. Российские политики, призывающие руководителей власти в Украине одуматься и извлечь пользу из союза с Россией, становятся для украинских властей неудобными. Чем мы убедительнее, чем больше нас слушают в самой Украине, тем мы кажемся опаснее. Возможно, это и есть ответ, почему именно мне дважды уделили такое внимание. Другое дело, что ваши власти не готовы или не хотели бы публично расписаться в своих намерениях окончательно разорвать пуповину, исторически связывающую два наших народа. Кроме всего прочего, это еще и накладно: до последнего времени, да и теперь, Украина получает от соседства с Россией такие экономические преимущества, которые позволяют ей справляться с трудностями. Вот меня и объявили невъездным не потому, что я призывал к настоящей, а не фальшивой дружбе, сотрудничеству и партнерству между Украиной и Россией или, допустим, был в 1992 году одним из учредителей Общества русско-украинской дружбы, а за то, что якобы я не признаю территориальной целостности и злоумышляю против межнационального согласия в Украине. Изобретено и активно применяется — ко мне и другим в России — штампованное обвинение в «антиукраинских высказываниях» («взглядах», «поведении»). Политики, которые протащили признание голодомора геноцидом, для сведения сегодняшних счетов позаимствовали из арсенала 30-х годов не требующее доказательств обвинение — «враг народа». Украинского, а не советского — вот и вся разница. Я не признаю себя в портрете, рисуемом придворными живописцами Кучмы или Ющенко. Два с половиной столетия назад мои предки, до переселения на Дон, ходили за плугом на Полтавщине. Как-то даже неловко признаваться в само собой разумеющемся, что я люблю Украину и отношусь к украинскому народу так же, как к русскому. Я в ладах с реальностью и знаю, что город Севастополь и Автономная Республика Крым входят в состав независимого государства Украина. Мой протест вызывает не их украинская прописка, а условия, в которые поставлено крымское население; не украинский язык, а насильственная дерусификация, возведенная в ранг государственной политики в Украине. Отношение ретивых «украинизаторов» ко всему русскому в Украине наносит не меньший ущерб отношениям двух наших народов, чем печальной памяти «валуевские» запреты в XIX веке. Полагаю, что в действиях отдельных представителей власти Украины против русского языка, единства Православной Церкви и т. д. есть состав тяжкого государственного преступления — провоцирования внутреннего гражданского, национального, языкового и межконфессионального конфликта, действительно угрожающего территориальной целостности и межнациональному согласию в Украине. Но судить или переизбирать власть в Украине — сугубо внутреннее дело граждан вашей страны.

Каковы ощущения человека, которого объявили невъездным на одну из частей нашей бывшей общей родины: это мешает в работе, заставляет задуматься над сделанным или стимулирует продолжать в том же духе?

— Запрет на мой въезд в Украину — это ограничение моей свободы быть там, где я хочу, встречаться с теми, с кем хочу. Это необходимость постоянно вести бой в защиту своей чести и достоинства, которые, с подачи официальных властей, подвергаются бесконечным оскорблениям в Украине. Мои непрошеные биографы в украинских СМИ за последнее время наплодили и продолжают плодить сплетни о моей персоне. С 90-х годов за мной, например, числят украинский флаг, который я якобы разорвал на заседании первой Государственной Думы. В декабре прошлого года в печати и на телевидении с серьезным видом несколько дней обсуждали невесть кем вброшенную «запись» моих разговоров в одном из киевских ресторанов (в ней я изъясняюсь исключительно матом и, главным образом, в адрес Путина и Януковича). Приходится признать, что я, без всякого моего на то согласия, возглавляю список usual suspects — «традиционных подозреваемых», который всегда под рукой в Украине, когда нужно сочинить или разоблачить «происки москалей». Если кто-то думает, что, запрещая мне въезд или оскорбляя меня из-за границы Украины, в которую мне затруднительно попасть, меня принудят к пересмотру моих взглядов, то это больше чем ошибка, которая хуже чем преступление. Это, как говаривали в 20-е годы, головотяпство со взломом. Я это переживу. Как раз тогда, когда у моей дочери, в годовалом возрасте пережившей Чернобыль, развилась астма и для выздоровления потребовался сухой крымский климат, правительство Президента Кучмы, с которым в 1994 году мы были на «ты», запретило мне въезд в Крым. Что ж, мы влезли в долги и купили квартиру в Испании. Месяц назад Леонид Данилович пригласил меня «заходить в гости». Видимо, он не злопамятен.

Как вы оцениваете перспективы судебного восстановления вашего права на въезд в Украину?

— Мой иск к СБУ о признании незаконным его решения о запрете был дважды отклонен — в Шевченковском районном суде Киева и в Киевском городском апелляционном суде. Вот уже третий месяц моя кассационная жалоба на эти решения изучается Высшим административным судом Украины. И я знаю, что на всех этапах этого дела на суды и судей оказывалось и продолжает оказываться давление — Президент Украины и его команда, не стесняясь, используют тот факт, что председатели судов в Украине назначаются и увольняются указами Президента. Приятно видеть, насколько председатели судов в Украине преданы своей профессии и не хотят с нею расставаться. На самом деле я достиг цели. Не в полной мере, конечно, но в значительной. Судите сами: когда мне в июне прошлого года запрещали въезд, тем самым хотели скомпрометировать не только Москву и Государственную Думу, но и Партию регионов, чьи депутаты участвовали в акциях протеста против натовских маневров в Крыму. Скомпрометировать лишний раз, чтобы не дать Партии регионов объединить вокруг себя коалицию большинства в Верховной Раде. Однако выяснилось, что митинги в Феодосии были совершенно законными, в отличие от самого решения пригласить американских военных в Крым без санкции парламента. Это раз, и это главное. Мои визави в СБУ и МИД Украины заметно занервничали: в августе, в ответ на запросы и протесты, они огласили решение, по которому срок запрета на мой въезд ограничивался одним годом и никак не связывался с митингами в Крыму (большинство украинских СМИ до сих пор упрямо придерживаются этой версии). Моему адвокату были вынуждены выдать на руки копию запретного постановления, без этого мы не могли даже пробовать опротестовать его в суде (для сравнения: за все 5 лет действия запрета 1996 года на мой въезд в Крым, я так и не смог получить хоть какое-то документальное подтверждение). Это два. Мало кто верил, что нам удастся заставить сотрудников СБУ отчитываться в суде за свое решение, что суд вообще примет такое дело к рассмотрению. Был бы это 2005 год, а не 2006-й, наверное, так бы и было. Но поединок в суде, хотя и неравный, все-таки состоялся. И все, кроме подневольных судей, смогли оценить кричащее несоответствие между нормами закона, убогой аргументацией ответчиков и решением суда. Это три. Главный результат происходящего — не в текущих пирровых победах людей Президента над отдельно взятым гражданином Российской Федерации, а в том, что стартовало судебное состязание, итоги которого, вполне возможно, будут подводиться в Европейском суде в Страсбурге. В нынешнем окружении Виктора Андреевича, как мне кажется, есть не только предвзятые, но и вполне разумные люди, понимающие, что никакой дополнительной славы ни Президенту, ни Украине это дело не приносит и не принесет. Я не считаю эту тяжбу делом своей жизни. Перчатку бросили не только мне, но я ее поднял. И, положа руку на сердце, разве не в ваших интересах в Украине и не в наших — в России добиться того, чтобы нарушение прав человека не оправдывалось каждый раз «государственной необходимостью» или «революционной целесообразностью»? Чтобы самые высшие чины и наисекретнейшие службы были приучены к тому, чтобы отвечать за свои решения в суде?

У нас оживленно комментируются недавние выступления Юрия Лужкова в Севастополе. Савик Шустер сделал его высказывания поводом к своей очередной передаче «Как вы сегодня относитесь к России?», а СБУ намерена наказать мэра Москвы. Признайтесь, вас не беспокоит, что список российских персон нон грата теперь может возглавить Юрий Лужков, а не вы?

— Я вместе с Лужковым — то ближе, то дальше от него — вот уже 16-й год. Если не думать о таких мелочах, как будущее российско-украинских отношений, то объявление мэра Москвы «персоной нон грата», да и вообще назойливое обсуждение вопроса о том, как вам в Киеве укоротить язык Москве, только делает вздорность Службы безопасности Украины и ее политических шефов очевиднее. Савик Шустер в своей передаче гораздо тоньше и профессиональнее разводит сегодняшнюю Украину с Россией: что-то обострим, может быть, передернем, что-то ненавязчиво затушуем, а самое главное — одним включим постоянный «зеленый свет», а с других будем скрупулезно спрашивать за соблюдение правил уличного движения. Любой непредвзятый аналитик прежде всего обратил бы внимание на то, что Юрий Лужков, находясь в Севастополе или в Москве, ни разу не подверг сомнению сегодняшнюю территориальную целостность Украины, включающую Крым. Он лишь выразил общее для большинства россиян мнение о том, что передача Крыма в советские годы была актом волюнтаризма, превратившимся со временем в наказание, Россией не заслуженное. А что, Лужков должен был сказать, что в России все от мала до велика Богу на Никиту молятся за то, что он нас от Крыма избавил? Что мало мы еще в последние годы раздали, раздарили, утратили? Нравится это кому-то или нет, Лужков сказал то, что чувствует и говорит вся Россия: коль к власти в Украине пришли люди, собирающиеся открыть в Киеве музей советской оккупации, пусть будут последовательны и добровольно откажутся от такого подарка оккупантов, как Крым. Или пусть, по крайней мере, перестанут покушаться на наше общее историческое прошлое. Если в Украине так щепетильны к слову, то в порядке взаимности хочу заметить: для нас в России оскорбительны утверждения, что передача Крыма Украине была триумфом справедливости, возмездием испорченному российскому государству. Хотя этим намекам был дан полный простор в передаче Савика Шустера, никто у нас, даже ФСБ, не собирается требовать отправки собранной Шустером компании на тюремные нары. Иное дело в Украине. Если приезжающие с Запада визитеры с утра до вечера рассказывают о прелестях вхождения Украины в НАТО, то есть, иными словами, необходимости автоматического выхода Украины из Договора о дружбе, сотрудничестве и партнерстве с Россией, то это в порядке вещей и даже поощряется. Если Лужков ратует за нейтралитет Украины и исполнение ею, таким образом, договорных обязательств перед Россией, то это повод для оскорблений и обвинений. Не судите, да не судимы будете.

Что стоит за слухами о неких «черных списках» украинских политиков, которым якобы будет запрещен въезд в Россию? Когда они «материализуются» в конкретные решения, если они существуют? Кто причастен к их составлению?

— Я не друг, не кум и не сват Порошенко, но не испытываю никакого удовольствия от того, что российская сторона была вынуждена прибегнуть к такой мере, чтобы хоть как-то привести в чувство друзей Президента Украины, а может быть, и его самого. Я, безусловно, соболезную Порошенко. Считаю, что практика шельмования политиков запретами на въезд в отместку за их взгляды и политическую позицию недопустима не только в отношениях между Россией и Украиной, но и вообще в цивилизованном мире. Но должен признать, был немало удивлен тем, что не только журналисты, но дипломаты и Президент Украины принялись на людях громко жаловаться на Россию. Святая простота! Если в течение отмеренных природой 9 месяцев все ваши собеседники из России, за исключением вернувшегося в состояние младшего научного сотрудника Бориса Немцова, просят вас отменить свое идиотское решение, принять противозачаточное средство или сделать аборт, а вы этого не делаете, не удивляйтесь, что на девятый месяц у вас начнутся схватки. Гадать, да и то недолго, можно будет только о том, почему у появившегося «дитяти» лицо Порошенко. Кажется, я это объяснил. Накануне декабрьского визита Путина в Киев Виктор Андреевич объяснил, что решение о запрете мне и другим на въезд в Украину — не политическое, а «техническое». Оно-де принято «технарями» из СБУ и ими же может быть отменено. Думаю, что в России внимательно ознакомились с творческим подходом Президента Украины. Шведы, например, со времен Петра знают, что люди в России могут быть прилежными учениками, если захотят.

Почему Россия так активно выступает против членства Украины в НАТО, в то время как сама она опередила Украину в двустороннем сотрудничестве с Альянсом на сто шагов, если не больше?

— Вы делаете комплимент России. Эмиссары НАТО в тысячу раз активнее наших, когда на все лады зазывают Украину в Альянс. Это в США, а не у нас, Конгресс принимает резолюции в поддержку вступления Украины в НАТО, притом что ни правительство, ни парламент, ни, наконец, подавляющее большинство населения Украины к Конгрессу по этому поводу не обращались. Конечно, когда интересуются мнением России, она не считает нужным его скрывать. И никогда не скрывала: на заседании российско-украинской межпарламентской комиссии в декабре в Киеве я процитировал выдержки из письма президента Бориса Ельцина президенту Кучме, написанного в 1999 году, вскоре после ратификации Договора о дружбе, сотрудничестве и партнерстве между Россией и Украиной. Президент РФ тогда обратил внимание своего украинского коллеги на то, что планы вступления Украины в НАТО противоречат договору. Я не в первый раз слышу от украинских друзей, что Россия значительно больше «сотрудничает» с НАТО, чем Украина. Этот тезис, очевидно, эксплуатируется в адвокатских целях, для оправдания подготовки к вступлению Украины в НАТО. Сотрудничество сотрудничеству рознь. Мы относимся к НАТО как к реальному, наиболее мощному военно-политическому блоку, который, вопреки прежде взятым на себя обязательствам, настойчиво продвигается на восток, в нашем направлении. Россия была вынуждена установить некий формат отношений с этой организацией — ведь благодаря прибалтийским государствам Альянс уже вышел на нашу государственную границу. В период холодной войны страны Варшавского договора на взаимной основе обменивались с НАТО делегациями, военные корабли наносили визиты вежливости. При этом никому не приходило в голову ожидать вступления СССР в НАТО. Вот и Российская Федерация не может, не хочет и не будет вступать в НАТО. Иное дело — Украина, которая «не Россия». Признавая за Украиной суверенное право самой решать, с кем ей дружить и куда вступать, мы в России считаем, что в случае вступления Украины в НАТО нам придется пересматривать свою оборонную доктрину. Закладывать такие расходы на нужды безопасности, которые способны пожрать положительные результаты любых экономических реформ, сорвать возрождение страны. И у нас не будет другого выбора. Ибо чужая военная сила, на употребление которой не только Россия, но и добрая часть стран — членов блока не имеют полноценного права вето, обоснуется в таких местах, откуда угроза Москве в последний раз исходила в XVI веке при Девлет-Гирее. Только не говорите, что членство в НАТО — необходимое условие демократии и процветания. Не обижайте Швейцарию, Швецию или Австрию. За демократию, процветание, разведение тюльпанов Альянс официально не отвечает. Недавно он занимался Югославией, а теперь применяет свои способности в Афганистане и Ираке. В результате бескомпромиссной борьбы североатлантических держав с терроризмом и наркотрафиком терроризм расплодился по миру, а посевы опиумного мака в Афганистане в прошлом году расширились на 53%.

Но, может быть, членство Украины в НАТО необходимо, чтобы под его зонтиком у вас, наконец, восторжествовали нужные люди и идеи, которые без этого никак не могут? Как говаривали при Леониде Ильиче, «все для блага человека! И мы знаем этого человека!».

Подготовил Алексей Алкомов