Подельники Френкеля

Напомним, что бывшего главу «ВИП-Банка» (объявленного недавно банкротом) Алексея Френкеля обвиняют в убийстве первого зампреда Центробанка Андрея Козлова согласно свидетельским показаниям Лианы Аскеровой – уроженки Дагестана, совладелицы кальян-ресторана «Триш». В то же время Аскерова, по словам адвокатов, дала показания, чтобы облегчить участь своего компаньона Бориса Шафрана, названного основным звеном в связке между заказчиками и исполнителями. Покушение на Козлова, курировавшего в ЦБ вопросы лицензирования, было совершено 13 сентября. Его водитель скончался от полученных ранений на месте, а Козлов умер на следующее утро в больнице.

Френкель – довольно странный заказчик. Во время конфликта с Центробанком он настолько засветился в противостоянии с Козловым, что убивать его было бы по меньшей мере глупо. В апреле прошлого года Френкель добился, чтобы Московский арбитражный суд (МАС) удовлетворил иск к Центробанку, в котором «ВИП-банк» оспаривал решение комитета банковского надзора (КБН) ЦБ от 10 августа 2005 года об отказе принять его в систему страхования. Судебный процесс мелкого банка с Центробанком сопровождался громкими заявлениями Френкеля обнародовать скандальные подробности взяточничества в центральном банковском учреждении.

Свою угрозу он выполнил, уже находясь за решеткой. В прессе были опубликованы так называемые «три письма», в которых арестованный описал систему взяток в банковском надзоре ЦБ и назвал персонально чиновников Центробанка, которые эти взятки брали – Виктора Мельникова, Михаила Сухова и Андрея Козлова.

В письмах Френкель пытается доказать, что реальность происходивших процессов при отборе банков не имеет ничего общего ни с обеспечением устойчивости банковской системы, ни с борьбой с отмыванием денег. Он утверждает, что после 2002 года система банковского надзора и нормативная база ЦБ вообще перерабатывалась в сторону «определения более размытых критериев», выстраивалась на основе вынесения «мотивированных решений», а не соблюдения формальных показателей. Именно это и стало причиной того, что в последние два-три года коррупционные проявления выросли в целостную систему и достигли невиданных масштабов.

Сначала и журналисты, и адвокаты Френкеля высказывали сомнения, что правоохранительные органы возьмутся за проверку изложенных в открытых письмах фактов. Более того, даже Генпрокуратура России поначалу отказывалась воспринимать «компромат от Френкеля» всерьез. Однако внезапно она довольно рьяно взялась за работу и на днях сообщила, что в ходе специальных проверок в Центральном банке России обнаружены серьезные недостатки в сфере банковского надзора.

Первый заместитель генерального прокурора Александр Буксман заявил, что ЦБ не обеспечивает в полной мере реализацию возложенных на него функций, а некоторые нормативные документы имеют нечеткие формулировки. В связи с этим появляются различные трактовки инструкций банка, что создает предпосылки для коррупционных проявлений. В Генпрокуратуре также считают, что необходимо наложить серьезные ограничения на руководителей и служащих банков, чтобы коммерческие интересы не вступали в противоречие со служебными обязанностями.

Возникает вопрос: с чего это вдруг Генпрокуратура РФ изменила свою позицию и стала присматриваться к обвинениям высокопоставленных чиновников, изложенным в письмах какого-то арестанта? Более того, начало рассыпаться дело против Френкеля. По сообщениям российских СМИ, следствие внезапно увлеклось версией о существовании группы заговорщиков, для которых хозяин «ВИП-банка» был лишь одним из посредников. Истинными же заговорщиками неофициально называют председателя совета директоров московского Индустриального экспертного банка Айсолтану Ниязову, ее компаньона Савелия Бурштейна и председателя правления этого же банка Евгения Обжирова. Сами Ниязова и Бурштейн давно находятся в розыске по так называемому «туркменскому» делу, а Обжиров проходит свидетелем.

Для справки. Туркменское дело началось в сентябре 2002 года, когда обнаружилось, что несколько сотрудников ЦБ Туркмении, имевших доступ к международной системе электронных банковских платежей S.W.I.F.T., тайно снимали крупные суммы с резервного счета ЦБ Туркмении в Deutsche Bank и переводили их в российские «Индэксбанк» и «Русский депозитарный банк» (оба были вскоре лишены лицензий). В рамках этого уголовного дела глава «Русского депозитарного банка» Дмитрий Леус был осужден на 4 года колонии (недавно условно-досрочно освобожден), а руководители «Индэксбанка» Ниязова и Бурштейн от следствия скрылись и были объявлены в розыск. Почему они решили убить Козлова именно сейчас? Якобы они неплохо устроились, переведя денежки на Кипр, Козлов их отловил по каналу борьбы с отмыванием средств и шантажировал.

Впрочем, новая версия хотя и экзотичнее, но еще более сомнительна и менее стройна, чем прежняя. Пытаясь понять, с чем связана такая активность в расследовании «дела Козлова», российские СМИ допустили, что кто-то влиятельный хочет захватить Центробанк и для этого показывает, как прогнило главное финансовое учреждение России. В развитие данной версии одна из тюменских газет обнародовала слухи, которые муссируются в местных чиновничьих кругах. По версии «тюменской чиновничьей братвы», атака на Центробанк затеяна с тем, чтобы сменить нынешнего главу ЦБ Сергея Игнатьева на губернатора Тюмени Владимира Якушева. А организатором подобного перемещения является бывший тюменский губернатор, а ныне глава администрации президента Сергей Собянин, который намерен и Центробанк подмять, и в Тюмень поставить не менее верного человека, чем Якушев.

В таком случае Френкель все равно выступает как игрушка, но уже не криминальной группировки неких «туркменских мошенников», а вполне вразумительной и влиятельной силы – высокопоставленных чиновников. В таком случае упомянутые письма Френкеля должны быть подкорректированы и дополнены фактами «от спецслужб». Последние с арестом банкира получили прекрасную возможность легализировать свои наработки от чужого имени. К слову, сам Френкель неоднократно заявлял, что третье письмо он публиковать не собирается, но оно все же появилось в прессе. Это однозначно указывает, что процессом опубликования писем руководит кто-то другой, а не он сам.