Алексич: "Сербия — никогда не была агрессором"

Господин посол, скажите, пожалуйста, есть ли у Сербии уверенность, что Конституция страны, принятая на референдуме 1 ноября 2006 года, сохранит территориальную целостность Сербии и не позволит отторгнуть Косово?

— Да, конечно, уверенность есть. И референдум это подтверждает. Вообще, мы неоднократно подчеркивали нашу принципиальную позицию: Косово является частью Республики Сербия и очень важной ее частью. Даже с исторической точки зрения Косово — это часть Сербии, с нее, собственно, и началось сербское государство, там находятся самые важные культурные и исторические памятники, расположены самые значительные сербские монастыри. И, кстати, сербы вряд ли смогут забыть, как их пытались изгнать с этой территории. Вам, наверное, известно, что с конца XIX века существует проект Великой Албании, его основы заложены в 1879 году образованием Призренской лиги, платформой которой стало объединение всех албанских этнических территорий — Северной и Южной Македонии, Косово, части Сербии, половины Черногории и Северной Греции. Об этом упоминалось 127 лет назад. И мы видим, что сейчас, к сожалению, этот проект осуществляется. Можно посмотреть и данные исторических источников, даже архивы министерства иностранных дел. Я недавно читал доклады русского консула в Призрене Тимаева в конце XIX века. Он описывал все, что тогда происходило с сербским населением. Безусловно, мы к этому не можем оставаться равнодушными. Мы хотим, чтобы на территории Сербии, как говорится во всех международных документах, прежде всего, были обеспечены условия для нормальной жизни всех граждан — албанцев, неалбанцев, православных, мусульман. Чтобы в государстве поддерживались высокие стандарты жизни — как в любой европейской стране.

Многие говорят о том, что мировое сообщество в отношении Сербии демонстрирует двойные стандарты, преследуя цель навсегда ослабить страну и похоронить идею «Великой Сербии». Вас постоянно обвиняют в шовинизме. А сейчас даже готовы признать Косово независимым государством по результатам референдума. Что будет делать Сербия?

— Я даже не знаю, как охарактеризовать идею «Великой Сербии». Сербия — небольшая страна. Обратитесь к ее истории хотя бы в XX веке: за что и с кем она боролась, на чьей стороне? Она никогда не была агрессором. А двойные стандарты, безусловно, присутствуют. Только в 1941 году с территории Косово албанские фашисты изгнали около 60 тысяч православных. И ведь этот процесс фактически никогда не заканчивался. Так что тема Косово — это вопрос нашей территориальной целостности, ведь это одна шестая часть нашей страны. В то же время мы стараемся расширить автономию и хотим, чтобы все живущие там люди получили возможность жить нормально, как и в любой другой стране. А уж потом можно будет поднимать вопрос о статусе Косово. Руководство сербского государства четко заявило, что мы не можем позволить Косово стать отдельным государством — это часть Сербии. И это записано в новой Конституции. Сейчас ситуация такова, что детей неалбанцев в Косово сопровождают в школу военные, в том числе украинско-польский миротворческий батальон. Православные церкви, монастыри и кладбища, принадлежащие меньшинству, тоже охраняются.

А смогут ли люди в Косово мирно жить между собой после того, что там было?

— Я думаю, если создать определенные условия и гарантировать права населению, как это делается во всем мире, совместная жизнь возможна. В международных документах записано желание мирового сообщества создать мультиэтническое Косово, а не мононациональное, каким оно практически является сейчас. Сербия поддерживает это стремление, а также желает возвращения около 200 тысяч беженцев и создания им условий для нормальной жизни.

Получается, что НАТО, борясь со Слободаном Милошевичем, защищало не только косовских албанцев, но и принцип мультиэтничности этого региона, а сейчас многие страны готовы признать независимость моноэтничного Косово. Если так произойдет, как поступит Сербия?

— Наш основной принцип таков: Косово — часть нашей территории, но мы не хотим вернуться туда с нашей полицией, с нашей армией. Мы хотим предоставить Косово самую широкую автономию. И мы опасаемся, чтобы на этой территории не был создан международный прецедент, который сильно дестабилизирует обстановку не только в Сербии, но и во всем Балканском регионе.

На постсоветской территории — то же самое. Как известно, за тремя автономными непризнанными республиками — Приднестровьем, Южной Осетией, Абхазией — стоит Россия. Есть ли взаимопонимание у руководства Сербии и России в этих вопросах самопровозглашенных республик?

— У нас с Россией, как и с Украиной, очень хорошие дипломатические отношения. И думаю, Россия также стоит на позиции, что нужно уважать международные принципы и соблюдать законы. Часто проводят параллели между Косово и Черногорией, но на самом деле их нет. Черногория и раньше была независимым государством и сама решила в 1918 году стать частью Королевства сербов, хорватов и словенцев. Косово же никогда не было независимым государством.

Кроме того, есть Албания, национальное государство албанцев…

— Да, есть. Но я вам скажу, в Сербии сейчас избранная народом демократическая власть, которая не имеет ничего общего с Милошевичем и его политикой. Ее намерения вполне однозначны и не раз подтверждались на различных международных форумах — предоставить Косово самую широкую автономию. Для этого нам нужна помощь международного сообщества. Сербия как государство практически не присутствует на этой территории с 1999 года. По резолюции 1244 Косово находится под контролем ООН. И сейчас мы хотим правовыми методами и путем переговоров защитить живущих там сербов и представителей всех национальных меньшинств.

Как бы вы охарактеризовали нынешние отношения Сербии с Европейским Союзом, в частности в свете косовской проблемы?

— У нас хорошие отношения. С приходом новой демократической власти евроинтеграция стала приоритетом нашей внешней политики. Мы приложили много усилий, чтобы продвинуться вперед в сотрудничестве с ЕС. Мы на пороге подписания договора об ассоциации и стабилизации с Евросоюзом. Препятствия этому только политические — это невыдача Гаагскому трибуналу генерала Младича. Но мы продвигаемся и в этом направлении. По вопросу Косово мы тоже активно контактируем с Евросоюзом, его представители присутствуют там, так что наша принципиальная позиция, думаю, вполне понятна Европе.

Но, тем не менее, проблема с Младичем не решена…

— Пока не решена. Но сербское руководство полно решимости и политической воли довести сотрудничество с Гаагским трибуналом до конца. И мы следуем намеченному плану, чтобы устранить это препятствие в отношениях с ЕС.

То есть проблема в том, что сербские власти, полиция, служба безопасности просто не могут найти Младича?

— Да.

Вопрос, может быть, неприятный: получила ли Сербия в свой бюджет 50 млн. долларов, обещанных ей за то, что Милошевич предстанет перед судом?

— Я ничего об этом не знаю. Вопрос Милошевича в Сербии предельно ясен. Его политика нанесла очень большой ущерб стране и ее гражданам, нашему уровню жизни, нашему положению в Европе, в мире. Впервые за всю историю нас обвинили в том, что мы — агрессоры, чего никогда не было. Вспомните Первую мировую войну, когда Сербия потеряла половину (вернее, 53%) мужского населения, во Второй мировой войне погиб каждый десятый серб. А в 1941 году Гитлер только напал на СССР, а Сербия уже восстала против фашистов. Все-таки это показывает, как наш народ любит свою страну и свою свободу.

А как реагирует руководство Сербии, например, на утверждения не только политологов, политиков, журналистов, но и официальных лиц, что отдавать своего лидера под суд, пусть и международный, в другом государстве было политической ошибкой?

— Я бы не стал так говорить. Поскольку Международный трибунал в Гааге все-таки учрежден международным сообществом. Другое дело, что в Сербии многие хотели, чтобы Милошевич предстал перед нашим судом. В общем, по этой проблеме есть разные мнения. Но то, что Милошевич виноват прежде всего перед сербским народом, — это факт.

Но если он провинился перед сербским народом, почему же его судили не на родине?

— Это было международное решение и обязательство Сербии перед ООН — судить его в Гаагском трибунале. И не только его, но и других высокопоставленных должностных лиц, в том числе бывшего президента Сербии, вице-премьера СРЮ, двух начальников Генштаба и др. В чем состоит вина Милошевича? Вы должны знать, что в 1989-1990 годах Югославия была самой развитой страной в Восточной Европе. Уже подписывались соглашения с Евросоюзом. Люди свободно путешествовали, потому что наш паспорт был принят во всех странах мира, визы нужны были только в некоторые страны. Но политика Милошевича привела Сербию к международной изоляции, снизила уровень благосостояния людей, нанесла ущерб экономике и международному имиджу. Мы потеряли рынки Азии, Африки, бывшего Советского Союза, утратили огромные предприятия, широко известные в мире. Хорошо развитое государство пришло в упадок.

А как Сербия намерена восстанавливать утраченные связи, возвращать себе положение на мировых рынках? Существует ли программа экономической стабилизации?

— Да. Не так давно Сербия продала акции телекоммуникационной компании «Мобтел» более чем за 1 млрд. 300 млн. долларов. И для такой небольшой страны это очень неплохой показатель. Кроме того, мы активно сотрудничаем со всеми развитыми западными странами. У нас сейчас много инвесторов из Германии, Австрии, России. Конечно, положение тяжелое, но я надеюсь, что у Сербии хватит сил восстановиться и довольно скоро.

То есть Сербия уже демонстрирует стандарты, по которым мировые компании могут у вас работать?

— Во всяком случае, состоялась крупная сделка с «Теленором», одной из влиятельных компанией в области мобильной связи в мире, а также рядом таких гигантов, как «Лафарж», «Хенкель», «Карлсберг», «Нордцукер», «Лукойл», «Фиат», «Филип Моррис», «Мишелин», US STEEL и др. Сейчас усиливают свое присутствие многие иностранные банки — Национальный банк Греции, INTESA, Raiffeisen Bank, Society General Bank, City Bank.

А какое участие принимает Украина и занимает ли вообще в нелегком деле восстановления Сербии? Каковы показатели, динамика экономического сотрудничества?

— Прежде всего, я хочу отметить, что с Украиной сложились очень хорошие отношения, близкие и дружественные. Между нашими странами нет никаких нерешенных вопросов ни на политическом, ни на экономическом уровне. Украина стоит на принципиальной позиции единства Сербии, за что мы ей очень благодарны. Что касается экономики, то, например, украинский флот — один из самых сильных на Дунае, а также является главным поставщиком большого предприятия US STEEL в Смедерево на Дунае, которое занимается переработкой металла. Объем нашего товарооборота составляет около 400 млн. долларов. Мы стремимся привлечь украинских инвесторов в сербскую экономику. Украинская сторона уже приобрела два завода по производству железнодорожных вагонов. Мы, а особенно автономный край Воеводина, активно сотрудничаем в области сельского хозяйства. Конечно, хотелось бы это сотрудничество расширять и развивать дальше.

В связи с тем что Черногория отделилась, Сербия потеряла выход к морю. Когда Сербия и Черногория «разводились», обсуждался ли этот вопрос?

— Надо сказать, что Сербия и Черногория разошлись очень мягко. Это два братских народа, которые на протяжении всей истории активно сотрудничали и имели самые близкие отношения. Уверен, так будет всегда. Особенно учитывая тот факт, что в Сербии живет больше черногорцев, чем в самой Черногории. Конечно, Сербии не хотелось терять выход к морю, но у нас осталось 600 км Дуная, Тисы, Савы. Никуда не денется железная дорога — она и дальше будет связывать напрямую Сербию и Черногорию. Так что будем активно сотрудничать.

Часто проводятся параллели между бывшими СССР и СФРЮ. У нас еще многие люди мечтают о воссоединении Союза. Некоторые говорят, что в будущем это все равно произойдет, например, в составе Евросоюза. Есть ли подобные настроения в Сербии?

— Можно посмотреть на результаты референдума в Черногории: те, кто голосовал за независимость, победили с минимальным перевесом — около процента голосов. Если у всех стран бывшей Югославии есть желание войти в состав ЕС, они это сделают. При условии, конечно, что будут соответствовать его стандартам. Но о том, чтобы воссоздать Югославию в том или ином виде, вообще разговор не идет. Мы все сейчас соседи, развивающие свои политические и экономические отношения. Словения уже вступила в ЕС, а все остальные четко заявили о своем стремлении к евроинтеграции. Значит, все мы встретимся в ЕС, а с какой точки зрения на это можно смотреть — это другой вопрос.

А нет ли в Сербии определенного евроскептицизма, особенно учитывая, что ЕС уже заявил о том, что в ближайшие 15-20 лет дальше расширяться не намерен?

— Как я уже говорил, в Сербии на все проблемы есть различные точки зрения. Мы надеемся, что быстрее, чем через 15 лет, сможем вступить в Евросоюз. Тем более что для этого очень много сделано. Нужно учитывать, что этот регион очень важен для Европы. Через нашу страну проходят важные транспортно-коммуникационные коридоры, которые связывают центральную и южную часть Европы.

Каковы сегодня отношения вашей страны с НАТО?

— Я бы сказал, хорошие и деловые. Мы считаем, что выполнили все условия для того, чтобы стать членом программы «Партнерство ради мира». Это является одним из приоритетов внешней политики Сербии. Сотрудничество с НАТО вполне динамично. Мы приняли главные стратегические документы, которые касаются стратегии обороны, национальной безопасности и так далее. А 16 августа этого года наш министр иностранных дел Вук Драшкович направил письмо членам НАТО, в котором выразил надежду, что Сербия в скором времени сможет присоединиться к программе «Партнерство ради мира». Мы уже участвуем во многих программах по сотрудничеству с Альянсом, активно работают многие рабочие группы. Есть контакты, есть положительная динамика отношений. Но есть и препятствие — незаконченное дело с Международным трибуналом в Гааге.

Вы говорите об официальных контактах с НАТО, а как граждане Сербии относятся к перспективе вступления в Альянс — их же бомбили натовцы?

— Откровенно говоря, этот вопрос мне задавали неоднократно. Я уже говорил и повторю: бомбардировки в Югославии — это факт. Конечно, никто у нас об этом не забыл. Но с другой стороны, в этом году Сербия отмечает 125 лет дипломатических отношений с Соединенными Штатами. И за это время мы разошлись впервые. Вспомним историю и то, что пережил сербский народ в течение XX века. После Первой мировой войны представители сербской интеллигенции учились во французских университетах в Ницце, Гренобле. В центре Белграда стоит памятник Франции, на котором написано: «Мы любим Францию, как Франция любила нас в 1914-1918 годах».

Другой вопрос, о котором я хотел бы вспомнить, — что социализм в бывшей Югославии был гораздо мягче, гораздо открытее, нежели в Советском Союзе, мы гораздо больше сотрудничали с западными странами. Мы уже в 60-х годах имели заграничные паспорта, и многие наши люди работали за границей, потом возвращались, развивали свой бизнес. Наша страна распалась по другим причинам, чем Советский Союз. И мы, кстати, первые из всех стран региона в 1948 году разошлись с режимом Сталина. В 1968 году мы были очень озабочены тем, что случилось в Чехословакии, и опасались, что такая же попытка может быть совершена по отношению к нам. Хочу сказать, что все-таки наше социалистическое прошлое существенно отличается от прошлого СССР.

А русских в Сербии так же любят?

— Я бы сказал, с Россией мы традиционно связаны исторически и духовно, особенно через православие, поэтому стараемся развивать дружеские и близкие отношения, как и с другими странами.

Скажите, пожалуйста, как решаются проблемы диаспоры? Есть ли украинская диаспора в Сербии и есть ли сербская диаспора в Украине?

— Да, есть и та, и другая. Вначале я сказал, что отношения между нашими странами очень дружественные и хорошие. Если бы не был эффективно решен вопрос диаспоры, я бы сказал: «хорошие, но…». К счастью, все в порядке. Да и во время всех встреч с украинскими официальными лицами мы этот вопрос обсуждаем. Если вы помните из истории, когда сербы бежали от турков, часть их осела в Украине. И имена многих известных украинцев связаны с активной поддержкой сербского освободительного движения против турков — Тараса Шевченко, Ивана Франко, Леси Украинки. Брат Мыколы Лысенко боролся за нас, Леся Украинка (настоящая фамилия — Косач) является сербкой по отцовской линии. Многие сербы учились в Киево-Могилянской академии. Некоторые города в Украине имеют такие же названия, как и в Сербии, например, Белая Церковь, Кировоград, который основали сербы, и так далее. Так что хочу повторить: у нас глубокие исторические связи.

Беседовали Ирина Гаврилова, Александр Сергий, Владимир Скачко