К годовщине создания УПА обклеенный тематическими листовками Киев готовился с особым тщанием, памятуя события прошлого года. Тогда люди с черно-красными и желто-голубыми флагами вышли на Крещатик, где их встретили люди с красными флагами, и они немного помяли друг другу бока. Поэтому нынешней осенью милицейское начальство пообещало то ли две, то ли четыре тысячи личного состава и гражданское спокойствие.
Но осень – всегда период обострения у душевнобольных, и потому уже со сравнительно раннего утра на Крещатике и Майдане гражданское спокойствие было нарушено аванпостами из граждан от партии прогрессивных социалистов. Они стояли за железными оградками и бузили. В туманном осеннем воздухе гордо реяли сине-красные, со звездами, знамена ПСПУ и, почему-то, советские военно-морские флаги. Где между ними, судя по лозунгу «Фальсификаторов истории Великой Отечественной войны – к позорному столбу», были американские индейцы. Невидимый глазу оратор без пауз между словами и предложениями говорил что-то о предателях, стрелявших в спину собственному народу.
Крещатик и Майдан в несколько рядов были перекрыты стальными ограждениями и суровыми мужчины в касках и с дубьем. Атмосфера отдавала Парижской коммуной. Это ощущение усиливал упитый в хлам нищий в инвалидной коляске. Он был весь погружен в патриотическую музыку, сотрясавшую Бессарабку. Его руки управляли невидимым оркестром. Линия фронта проходила именно здесь! За милицией, сцепившись локтями, стояли потертые личности. Они давали отпор фашизму. Меня они, кстати, поначалу приняли за провокатора, но бить постеснялись. Как можно бить интеллигентного человека?
На горе, у площади под древней Софией киевской, все происходило гораздо торжественнее: хоругви, плюхащий жевательную резинку святой отец, люди в форме, всеобщее возбуждение. Около двух тысяч мужчин и женщины разных возрастов (хотя молодежи тут было существенно побольше, чем на Крещатике) собрались поздравить ветеранов УПА. Хотя, как я понимаю (да поправят меня специалисты-историки), именно в этот день УПА никто специально не создавал. Просто так совпало: у православных, казаков и православных казаков праздник Покрова Пресвятой Богородицы, у воинов УПА и вообще украинских националистов – день шествий и речей.
Один за другим где-то в толпе слово брали какие-то странные люди со странными идеями. Например, стереть к чертовой бабушке всю неправильную историю Украины, а на ее место поставить героические страницы борьбы ее лучших сыновей и дочерей. Лучшие сыновья стояли, зажатые со всех сторон ликующей толпой, и вряд ли могли что-то возразить, если бы даже и хотели. На них безмолвно взирал бронзовый Богдан Хмельницкий. Как московский запроданец он по-своему был в шоке.
Народный депутат Левко Лукьяненко почему-то поприветствовал всех собравшихся «тут, на Крещатике, на нашем Майдане». Дрожащим от презрения голосом он прошелся по тем, внизу, что «стоять і репетують на ворожій мові” и призвал молодежь бороться за украинскую Украину. Мои спутники, возбужденные ораторами, борщом и пивом, хотели уже было сдать меня на растерзание патриотам – как донецкого по рождению и врага по сути, – но ситуацию спасла красота, стоявшая с черно-красным полотнищем крайней в боевом построении. Даже самые непреклонные комсомольские сердца умягчились бы при виде этих бездонных глаз и ботинок на высокой шнуровке. Я всегда говорил, что этот поганый мир держится на женщинах.
Особый вкус митингу на Софиевской площади придало выступление лидера партии «Свобода» Олега Тягныбока, известного борца с Москвой и большого поклонника повстанцев. Голос у человека, конечно, яркий. Передача «Пионерская зорька» потеряла в его лице большое эфирное будущее. Пан Олег окинул мысленным взором всю славную историю УПА, вспомнил дедов-прадедов, которых коммуняки расстреливали из автомата «пєпєша», и пришел к выводу, что надо немедленно принимать указ о признании ОУН-УПА борцами за независимость Украины.
Уже вечером стало известно, что президент такой указ подписал – безо всяких, впрочем, последствий. Потому, что он не Верховная Рада. Но тогда это еще было неизвестно, и холодный ветер убедительно развевал полотнища с тризубами, фигурами из трех пальцев и всю прочую наглядную агитацию.
В это время люди с камерами и фотоаппаратами сменяли друг друга на колокольне Софии. Там было ветрено, довольно скучно и прекрасная позиция для пулемета. Кто-то выдвинул идею ударить в колокол, но она была отвергнута как неоригинальная и провоцирующая вред для здоровья. Под монастырскими стенами томились грустные «беркуты» в краповых беретах и красивых наколенниках. Хотя, когда группа бодрых молодых людей в вышиванках двинулась вниз по Михайловской, милицейская грусть тут же улетучилась.
Часов около двух митинг закончился, и наступило, наконец, время ветеранов. Они с удовольствием фотографировались со всеми желающими, рассказывали о суровой своей юности под аккомпанемент хриплой гитары и вопли дорвавшегося до аудитории самобытного барда: «Оп-па, оп-па, Амєрика, Європа».
У бронзового Богдана формировалась походная колонна. Только теперь стал понятен коварный замысел организаторов мероприятия. В то время как двумя кварталами ниже врага поджидала несокрушимая стена левых сил и американские индейцы, ветераны УПА и сочувствующие, в сопровождении все того же «Беркута», двинулись вниз по Андреевскому спуску, на Подол.
Наконец-то старички, которых достояло до шествия восемь человек, почувствовали себя главными на этом празднике жизни. Топая в ногу по брусчатке Андреевского, мимо поддельного антиквариата, произведений самобытного искусства и сувениров, они распевали повстанческие песни про «ленту за лентою» и борьбу за Украину и «вільниє права».
В перерывах колонна скандировала «Слава Україні! Героям слава!». Никто из зрителей не остался равнодушным. Одни кричали «Фашисты! Фашисты!», другие «Хлопці ми з вами!», а иностранцы, возбужденно дыша, теребили своих провожатых вопросом: «What happens?!». Провожатые как могли, объясняли украинскую историческую дихотомию.
Так было до самого Речного вокзала. Параллельно с пением песен в колонне, среди юных и едва бородатых, велись глубоко философские разговоры о том, как все будет происходить, случись война с Россией. Пришли к выводу, что армия у нас никудышная, служить в ней не стоит, а после того, как РФ быстро ее поломает, в стране развернется партизанское движение. И вот тогда-то они себя покажут. А пока все по инерции перешли мост над дорогой и, оставив за спиной утомленных «беркутов», разошлись по набережной Днепра кто куда.
А в это время бури народные продолжали полыхать на Крещатике. Не найдя иного выхода для своей энергии, борцы с фашизмом занимались поеданием собственного мозга. В итоге имела место попытка прорвать милицейские кордоны. Как сообщает милицейское ведомство, один из активистов ПСПУ (по некоторым данным, это был зампредседателя Владимир Марченко) брызнул в лицо слезоточивым газом человеку при исполнении. Десять активистов поехали отдыхать в отделение.
Однако сам Марченко категорически заявил, что это ложь, причем врет конкретно Юрий Луценко. Я тоже думаю, что это был не он. На такую подлость способны только американские индейцы. В общем, закончилось все довольно грустно, драки особой не было, стройные повстанцы не воткнули штык в «камісара», как на листовках. Но в итоге все остались довольны. Левые не пустили фашизм на главную улицу страны, правые прошлись и попели песен, а президент снял камень с души, подписав указ. Все осталось на своих местах. До новых встреч!