В первой части этой статьи (см. «Киевский телеграф» №7 за 17—23 февраля текущего года) автор попытался хотя бы кратко поведать о тех «приключениях», которыми сопровождалось строительство нового якобы «соответствующего самым строгим международным стандартам» хранилища отработанного ядерного топлива Чернобыльской АЭС (ХОЯТ-2). Разумеется, «чернобыльскими аферами» в нашей стране уже вряд ли кого удивишь. Даже самыми оригинальными (вместо «пиления бабла на «социалке» — осуществление той же процедуры «ради укрепления ядерной безопасности Европы и мира»). Тем не менее «даже в злоупотреблении хорошо бы все-таки иметь известную меру».
Но так думают далеко не все. Эпопея скандалов и интриг, сопровождавшая появление на свет Божий «покрытого трещинами от рождения» ХОЯТ-2, уже который месяц переживает полновесную «реинкарнацию». Только теперь копья ломаются вокруг объекта с еще более неблагозвучным названием (хотя и идентичным по назначению). Речь идет о ЦХОЯТ — «центральном хранилище отработанного ядерного топлива»…
Собственно, «полная кредитная история» идей, приведших к тендеру на сооружение ЦХОЯТ, гораздо длиннее. Еще в 1993—1996 годах президент, Кабинет министров и Верховная Рада Украины приняли ряд документов, предписывающих создание в Украине своего ядерно-топливного цикла. Правда, то, что декларировалось как «национальный ЯТЦ», при ближайшем рассмотрении почему-то переставало быть таковым (распадаясь на цепочку «технологически разомкнутых» элементов). Однако не это было главной проблемой.
В самом деле, если несколько государств создают действительно единый, «полностью интегрированный» ЯТЦ (в структуре которого производства, размещенные на территории каждого участника проекта, критически важны) — с точки зрения энергетической безопасности и экономических преференций это дает те же выгоды (но с меньшими рисками), что и «полностью замкнутый» цикл. Коль скоро партнеры не могут обойтись друг без друга, то вынуждены в максимальной степени учитывать взаимные интересы. К сожалению, Украина никогда не пыталась (и даже не планировала) выстроить подобную модель. Изначально избрав другой вариант «кооперативного» ЯТЦ (который можно назвать «сателлитным»).
Причина этого тоже проста. По объективным географическим и технологическим причинам единственным нашим партнером при создании совместного ядерно-топливного цикла может быть Россия. Но взаимозависимая интеграция Москвы и Киева в ядерно-топливной сфере физически невозможна: у Российской Федерации уже есть свой, полностью замкнутый и самодостаточный (даже избыточный!) ЯТЦ.
Так или иначе, даже «саттелитный» ЯТЦ предполагал, что полученное на выходе ядерное топливо после использования придется куда-то девать. Думать об этом было неприятно, но необходимо. Поэтому не прошло и четырех лет после принятия Национальной энергетической программы на 1996—2010 годы (НЭП-2010), как в недрах Минэнерго (ныне — Минтопэнерго) Украины родилась уже упоминавшаяся в первой части статьи «Программа обращения с отработанным ядерным топливом АЭС». Мысли, заложенные в нее, были просты, как угол дома, — строить хранилища! Причем непременно: а) сухие (с чем еще можно было согласиться) и б) числом побольше (целых пять штук).
Вероятно, «детская простота» и очевидная некомпетентность разработчиков сего монументального (объемом почти в три десятка страниц) документа, лишь весьма неумело прикрытые наукообразным изложением и бесчисленным множеством всякого рода таблиц (если свести их в одно целое, они потребовали бы листа бумаги размером с простыню порядочного размера), и были главной причиной того, что «Программу №7» (как она еще называлась) немедля окружили завесой бюрократической тайны. Достаточно сказать, что по прогнозам «программистов от ОЯТ», уже в 2002 году цена вывоза «облученки» в Россию должна была достигнуть (и это в ценах 1998 года, когда доллар США был заметно тяжелее, чем сейчас!) аж $500 за 1 кг. Между тем даже в 2005-м расценки были заметно ниже ($435 за 1 кг ОЯТ — хотя, конечно, никто не говорит о том, что это дешево).
«Новая стратегия» предусматривала «двухэтапное» длительное хранение облученного топлива. Сначала предполагали соорудить и ввести в эксплуатацию пристанционные хранилища ОЯТ на всех четырех действующих АЭС Украины (Запорожской, Ровенской, Хмельницкой и Южно-Украинской). При этом «местные» ХОЯТ вместе взятые должны были обойтись в $62,5 млн. (к которым следовало добавить еще $20 млн. в случае отказа от вывоза ОЯТ, наработанного реакторами ВВЭР-440). А после 2010 года предполагалось завершить и центральное (межстанционное) «сухое» ХОЯТ для РАЭС, ХАЭС и ЮУАЭС (запорожская «облученка» должна была храниться по месту работы станции). При этом обещали, что первая очередь ЦХОЯТ вступит в строй уже в 2006-м и будет стоить $57 млн. А общая стоимость проектирования и строительства централизованного хранилища (долженствующего избавить Украину от проблемы вывоза ОЯТ на 40—50 лет) не превысит примерно «всего» $300 млн. В общем, все быстро, экономно, и надолго голова не болит. А еще — абсолютно незаконно.
Дело в том, что уже тогдашнее ядерное законодательство страны такой кипучей самодеятельности отнюдь не позволяло. Согласно Закону Украины «Об использовании ядерной энергии и радиационной безопасности», принятие решений о размещении, проектировании и строительстве ядерных установок относится к компетенции Верховной Рады. Между тем парламент не принимал никаких решений, позволявших Минэнерго/Минтопэнерго и НАЭК «Энергоатом» организовать «многоузелковое» хранение ОЯТ!
Правда, прежние «чиновники от атомного ядра» очень любили ссылаться в этом отношении на постановление Верховной Рады от 15 мая 1996 года (которым депутаты и утвердили НЭП-2010). Что было, то было, но это совсем не означает, будто при реализации этой программы (кстати, откровенно проваленной почти по всем позициям) можно действовать мимо процедуры, предписанной в базовых законодательных актах, являющихся (все-таки!) документами более высокого порядка, нежели «национальный энергоплан»…
Указанная точка зрения неоднократно подтверждалась специалистами в области государственного права. Одно из последних таких заключений Главного научно-экспертного управления (ГНЭУ) Верховной Рады Украины было направлено в парламентский Комитет по вопросам ТЭК, ядерной политики и ядерной безопасности совсем недавно — летом 2005 года. Тогда в ответ на запрос народного депутата Украины Андрея Деркача юристы ГНЭУ совершенно недвусмысленно констатировали: «Включение в соответствующую программу (НЭП-2010. — Авт.) отдельных объектов ядерной энергетики является свидетельством признания со стороны Верховной Рады Украины целесообразности их сооружения, однако (здесь и далее выделено автором) это не снимает (не может снять) вопроса о соблюдении установленного законодательством порядка подготовки материалов, которые касаются строительства объектов ядерной энергетики… и принятия на базе этих материалов решений Верховной Радой Украины о строительстве ядерных объектов». Такой же была позиция абсолютного большинства «не аффилированных с Кабмином» правоведов и пять, и десять лет назад.
Возможно, это обстоятельство (подкрепленное активной позицией существовавшего в 2002—2003 годах органа общественного контроля за деятельностью отечественной атомной монополии — Наблюдательной коллегии НАЭК «Энергоатом») и послужило причиной некоторого умерения «строительно-хранилищных аппетитов». Летом 2003 года НАЭК таки объявила тендер на строительство централизованного «сухого» ХОЯТ, но тему сооружения «местных» хранилищ при Ровенской, Хмельницкой и Южно-Украинской АЭС тихо «спустили на тормозах».
Случайно или нет, но объявление о проведении тендера было опубликовано только после разгона органа общественного контроля НАЭК. 18 июля 2003 года Кабинет министров (под «храбрым» водительством г-на Януковича) упразднил Наблюдательную коллегию, а уже 22 июля того же года «Энергоатом» сообщил, что выступает заказчиком по проекту ЦХОЯТ и обеспечивает выполнение «соответствующей тендерной процедуры». На первом этапе предполагалось обеспечить вместимость хранилища на уровне 2500 единиц отработанных тепловыделяющих сборок (ТВС) реакторов ВВЭР-1000 и 1080 единиц — отработанных ТВС реакторов ВВЭР-440. В дальнейшем же емкость ЦХОЯТ предполагалось значительно увеличить (например, по ТВС реакторов ВВЭР-1000 — до 11000 шт.). Однако уже в 2003-м и специалистов, и просто «особо въедливых» независимых наблюдателей настораживал целый ряд малопонятных моментов. Как в «тактико-технических требованиях» к перспективному ЦХОЯТ, так и в процедуре самого тендера.
В частности, за предыдущие годы было наговорено несчетное множество заверений о «полувековом» запасе вместимости хранилища. Но заверения заверениями, а только цифры упорно не сходились друг с другом. ЦХОЯТ строилось для обеспечения деятельности как минимум 7 энергоблоков ВВЭР-1000 (№№3, 4 — Ровенской АЭС; №№1, 2 — Хмельницкой АЭС и №№1, 2, 3 — Южно-Украинской АЭС). Все эти блоки вместе взятые вырабатывают в год 371 шт. ТВС (18 550 шт. за полвека). Понятно, что без малого 19 тыс. облученных сборок решительно не могли вместиться в сооружение, изначально проектировавшееся всего на 11 тыс. ТВС. Таким образом, вместимости сегмента ЦХОЯТ, который рассчитывался на обслуживание ВВЭР-1000, могло хватить не более чем на 29 лет «с копейками». В реальности и того меньше: КМУ уже решил начать работы по достройке энергоблоков №№3 и 4 Хмельницкой АЭС.
Правда, в перспективе атомщики обещают несколько модернизировать свои реакторы «гигаваттного класса» — вместо 53 ТВС каждый украинский ВВЭР-1000 к концу нынешнего десятилетия должен «съедать» ежегодно всего по 46—47 шт. Кроме того, вроде бы «поправил цифирь» и сам заказчик: «окончательная емкость» ЦХОЯТ по отработанным сборкам ВВЭР-1000 была увеличена до 12 500 ед. Тем не менее проблема будет скорее обостряться, чем терять свою значимость: если удельный расход топлива ядерных энергоустановок в стране предполагается уменьшить чуть больше чем на 10%, то количество энергоблоков ВВЭР-1000 возрастет не менее чем на 30%…
Но действительно странные статистические пертурбации ожидали тех, кто заинтересовался элементами ЦХОЯТ, рассчитанными на хранение отработанных ТВС реакторов ВВЭР-440. Таких в Украине всего два (на Ровенской АЭС) — и оба в довольно зрелом возрасте (проектный срок эксплуатации энергоблока №1 РАЭС истекает 22 декабря 2010 года, энергоблока №2 — еще ровно через год). Конечно, все можно продлить, но даже самые отъявленные оптимисты сходятся на том, что предельно допустимый срок службы «четыреста сороковых» 213-й серии — 40 лет. Причем некоторые специалисты вообще считают, что продлевать эксплуатацию ВВЭР-440 сверх первоначально установленного в проекте ресурса просто нельзя (кстати, серьезная «ресурсная проблема» есть и у одного из энергоблоков ЮУАЭС — с той разницей, что здесь вообще стоит на повестке дня вопрос о досрочном выводе реакторной установки из эксплуатации).
А теперь попробуйте сопоставить все изложенное со следующим фактом: согласно уточненной спецификации (плод совместного труда Минтопэнерго и НАЭК «Энергоатом») на создание ЦХОЯТ, его расчетная емкость (4000 штук) по ТВС реакторов типа ВВЭР-440 должна обеспечить работу последних на протяжении… 28 лет. То есть примерно до середины 2030-х годов (или даже несколько позже). С учетом того, что крайний срок снятия с эксплуатации даже энергоблока РАЭС-2 — конец 2021-го, остается совершенно непонятным: от кого «младшая секция» ЦХОЯТ будет принимать облученное топливо еще почти полтора десятилетия? Помнится, когда Президент Виктор Ющенко упомянул (в декабре 2005 года) о возможности «политического решения», которое санкционировало бы хранение в Чернобыльской зоне ОЯТ из других стран, все СМИ и эксперты дружно расценили это заявление как «непродуманное». Но похоже, возможен и другой вариант: те, кто «подсказал» главе государства «оригинальный экспромт», прекрасно понимали, о чем идет речь…
Еще одним небезынтересным моментом стал сам порядок подачи документации для участия в «предварительном квалификационном отборе» участников тендера. Сама по себе процедура в данном случае стандартна: на участие в строительстве ядерного объекта не может претендовать какое-нибудь новоиспеченное ООО «Подворотня & Co. Ltd.». Что бы ни гласила «философия свободной конкуренции» и какими бы многообещающими ни выглядели идеи «новичков» — в конкурсах такого рода может участвовать только узкий круг «опытных добросовестных подрядчиков, специализирующихся на данном типе работ». Но нюансы, нюансы…
Во-первых, потенциальным «тендеробойцам» оставлялась всего неделя для посылки запроса. Это очень маленький срок для проектов, участниками которых выступают/могут выступать также консорциумы (ведь часто консорциум создается под конкретный проект, и соответственно — узнав о желании кого-то этот проект реализовать, о консорциуме надо договориться, зарегистрировать его и прочее, что является весьма нелегким делом не только в наших «бюрократических джунглях», но и в «просвещенных Европах»). Кроме того, официальным языком для подачи предложений был почему-то выбран русский (хотя международная практика чаще предполагает использование на данной фазе либо английского языка, либо английского и государственного — по выбору заявителя). Последняя деталь сама по себе чисто канцелярская, но в определенных условиях может иметь решающее значение: когда от участника тендера требуется направить заказчику большой массив документов в течение очень короткого промежутка времени, конкурс предложений легко может выродиться в «конкурс скоростного перевода».
Как бы там ни было, в декабре 2003 года тендерный комитет НАЭК «Энергоатом» признал соответствующими квалификационным требованиям четырех соискателей:
— консорциум «Проект ХОЯТ», возглавляемый ЗАО «Атомстройэкспорт» (Россия);
— консорциум в составе Framatome ANP, COGEMA Logistics и SGN;
— украинский консорциум в составе ЗАО «Новокраматорский машиностроительный завод» и НПИП «Струм» (впоследствии в него вошли также ООО «Энергетические инвестиции» и ЗАО «Укратоменергобуд», ставшее лидером этой группы компаний);
— корпорацию Holtec International (США).
В финал тендера вышли уже только «Укратоменергобуд» и Holtec (которая и оказалась победителем, несмотря на несколько более высокую ценовую заявку — 127,284 млн. евро против 125,533 млн. евро за первую очередь ЦХОЯТ; контракт был подписан 26 декабря 2005 года). При этом некоторые знающие люди высказывали предположения, что Holtec в данном случае оказалась в роли «мужика с роялем в засаде». То есть его там (среди попавших на тендер) не должно было быть, но «враг все же просочился». Впрочем, где правда, а где «деза» в истории с тендером вокруг ЦХОЯТ, разобраться крайне непросто. Дело в том, что вопреки громогласным взаимным упрекам в заангажированности и не менее взаимным призывам «не впадать в политические спекуляции», незаинтересованных лиц среди противоборствующих сторон попросту нет. Положение усугубляется еще и тем, что игроки обеих команд часто поступают согласно восточной мудрости: «Полуправда — самая эффективная ложь».
Если послушать противников корпорации «Укратоменергобуд», то ее главная вина состоит чуть ли не в том, что она — «Укратоменергобуд», то есть отечественный подрядчик. Более того, нельзя не признать: опасения по поводу передачи столь важного для безопасности страны проекта на откуп украинскому атомно-промышленному комплексу имеют под собой некоторые интуитивные основания. Все мы знаем, каково большинство отечественных строительных подрядчиков. И вполне естественно, что, испытав на собственных боках и карманах уровень их честности и компетентности, никто не хочет еще раз проверять — а нет ли среди еще не замешанных в скандалах отечественных компаний действительно честных и компетентных? С другой стороны — «импортный» характер «ответственного исполнителя» тоже отнюдь не является залогом качества работы. Ведь ХОЯТ-2 в Чернобыле строил «европейский лидер» в своей области — Framatome…
НАЭК «Энергоатом» также вооружилась и юридической аргументацией. Когда там меняли «предварительные» результаты (12 октября 2004 года в пользу «Укратоменергобуда») на прямо противоположные «окончательные» (29 декабря 2004 года — уже в пользу Holtec; так сказать, «революция на марше». — Авт.), то предусмотрительно заказали экспертизу украинскому филиалу аудиторской компании Ernst & Young. Но пусть меня поправят более опытные товарищи, однако что-то автор этих строк не может припомнить прецедента, когда филиал крупной западной аудиторской компании в нашей стране принял бы сторону «восточного» подрядчика в споре с «западным» конкурентом…
В то же время формальных претензий к аудиторам здесь, видимо, быть не может. Работать эти ребята умеют. Однако добавлю — фактического доверия к ним в данной ситуации тоже быть не может.
С другой стороны, обиженный «Атоменергобуд» припас не менее «крупнокалиберный» аргумент. В его пользу говорит решение столичного Хозяйственного суда, вынесенное осенью 2005-го. Безусловно, национальные судебные инстанции имеют меньший авторитет в мировом сообществе, чем «глобальные» аудиторские компании. Тем не менее у этой скромности есть и свое очарование: судебные резолюции обязательны к исполнению. Поэтому судебное решение (даже не окончательное) является веским аргументом для достижения победы в хозяйственном споре. Проблема в том, что оно не является доказательством правоты. Ну скажите, кто в Украине верит в справедливость наших судов (тем паче — хозяйственных)? Исполнять их решения — да, уважать — возможно (как уважают сильнейшего вне зависимости от того, насколько он вам симпатичен), но доверять их объективности… Это даже не смешно.
Итог: в развивающемся вокруг ЦХОЯТ конфликте просто никому нельзя верить. Какое бы решение и в чью пользу ни было бы принято, оно уже априори дискредитировано на моральном, политическом и экспертном уровне, а частично — неизбежно будет дискредитировано и юридически.
Зато в увлекательной межкорпоративной дуэли (в которую потихоньку втягивается все больше должностных лиц и инстанций) совершенно отошел на задний план вопрос, который, возможно, даже поважнее того, какая «ядерная контейнерная технология» (германская CASTOR, американская Hi-STORM или российская ТУК) лучше? Несмотря на задекларированную «поливариантность» размещения ЦХОЯТ, несмотря на то, что решение о его строительстве может быть принято только по очень сложной процедуре, включающей в себя и консультативный референдум, и согласие местных органов власти и самоуправления, и принятие специального закона Верховной Радой, на самом деле строительство долговременного «отстойника» для ОЯТ уже давно ориентируется на Чернобыль. И только на Чернобыль.
Да, конечно, во всех документах непременно упоминается об «альтернативных вариантах». В некоторых из них эти альтернативные варианты даже перечислены (Чернобыль, опять Чернобыль — но другая площадка, и площадка Хмельницкой АЭС). Но если альтернатива действительно есть, то почему площадке для ЦХОЯТ на территории Центрального предприятия по захоронению ПО «Вектор» в технической спецификации НАЭК и Минтопэнерго отведено примерно 20 страниц, а так называемым «альтернативным вариантам» — неполных две строки? И если альтернатива действительно есть, то почему контрактная стоимость первой очереди хранилища (заявленной как «твердая») уже исчислена с точностью «до гривенника»? Ведь если площадка еще не выбрана, то проект — максимум типовой, подлежащий адаптации к конкретным условиям. А значит, и его стоимость может быть только ориентировочной. Наконец, если альтернатива действительно есть, то почему уже сейчас в корпоративном плане-графике НАЭК «по работе с общественностью» эта самая работа назначена только в двух местах — Киеве и Славутиче?
Вообще, после ознакомления с особенностями нашего «альтернативного подхода» становится понятно, почему в свое время имело место отчаянное, почти фанатичное, я бы даже сказал — истерическое сопротивление «группы ответственных товарищей» (сначала бывший президент НАЭК «Энергоатом» Сергей Тулуб, затем — министр топлива и энергетики Иван Плачков и его «зам по мирному атому» Николай Штейнберг) принятию Закона Украины «О порядке принятия решений о размещении, проектировании, строительстве ядерных установок и объектов, предназначенных для обращения с радиоактивными отходами, которые имеют общегосударственное значение» (одобрен 8 сентября 2005 года), который был внесен в Верховную Раду народным депутатом Андреем Деркачем. Видимо, к тому времени «все болота были уже обозначены на картах полушарий». И создание дополнительных нормативов и процедур, подключение к принятию решений «какой-то» общественности, Верховной Рады или того хуже — населения очень основательно путало карты тем, кто уже давно для себя (и за всех) все решил.
Естественно, напрашивается очевидный вывод: а не послать ли и ВСЕХ участников «хранилищного спора» и саму идею ЦХОЯТ, что называется, «к бабушке» (или еще куда подальше)? К сожалению, так поступить не имеется решительно никакой возможности. Худо ли, хорошо, в Украине есть развитой ядерный комплекс, который никуда не испарится, даже если завтра закрыть все АЭС (что, между прочим, не только немедленно приведет к экономическому коллапсу, но даже и не прекратит процесса образования новых радиоактивных отходов). Поэтому за попытками ответов на вопросы, кто виноват в том, что один важный ядерный объект в Украине фактически развалился, даже не будучи достроенным, а эпопея с сооружением второго уже приобрела характер скандального детектива с оттенком (мягко выражаясь) некоторой неискренности сторон, придется все-таки предпринять и попытку дать ответ на другой вопрос. А именно: что же нам всем теперь с этим «хозяйством» делать?
Окончание
следует