Дежа-вю. Именно это слово всплыло из глубин подсознания, когда Виктор Ющенко произнес с телевизионного экрана: «экономическая амнистия». Удивительные слова. Типа «Сим-сим, откройся!» наоборот. За 14 лет независимости бизнесмены слышали их четырежды и каждый раз плотнее прижимали к груди «лопатники», туго набитые наличными и кредитными карточками на предъявителя.
Вопреки распространенному мнению, экономическая амнистия (она же амнистия капиталов или налоговая амнистия) не является жестом доброй воли власти по отношению к бизнесу. Это способ государства немного заработать то ли на взимании платы за проезд в налоговый рай, то ли за счет перевода финансовых потоков из одной страны в другую.
Увы, время для удачной амнистии капиталов в Украине давно упущено. Это надо было делать сразу после «оранжевой» революции, когда эйфория перемен удачно соперничала с диктатом разума. Сейчас, когда страна вступила в стадию суровой психологической депрессии, вызванной разбитыми о реальность иллюзиями, призыв засветить теневые доходы может быть воспринят не иначе как очередная попытка «наколоть» народ. Так уже было со свободными экономическими зонами, с налогообложением малого бизнеса, с возмещением НДС, с отменой защитных пошлин и т. д.
Тем не менее Президенту кто-то подсказал, он озвучил идею в телеэфире, ссылаясь на проект своего указа по первоочередным мерам детенизации экономики и противодействия коррупции, значит, есть повод для невеселых размышлений на тему, которую можно озаглавить так: «Чем бы власть ни тешилась, абы не мешала бизнесу работать».
Первая попытка амнистии была в сентябре 1994 года. Отток капиталов за рубеж не только не уменьшился, а даже увеличился. Второй указ впервые зачитали в СМИ в самый неподходящий для такого момента день — 1 апреля 2000 года. До начала собственно амнистии парламент должен был принять соответствующий закон. Но разразился спор вокруг самых интересных положений указа, и рассмотрение законопроекта затянулось на полтора года.
Наиболее неразрешимым предметом дискуссии является: как определить, что доходы физического лица (на юридические амнистия не распространяется) не нажиты криминальным путем, если в указе сказано, что криминальные доходы амнистировать нельзя. Вместе с тем та же неуплата налогов — серьезное преступление. И мало кто из предпринимателей поверит, что, появившись в «пункте легализации» с мешком «заначки», он не рискует загреметь в тюрьму сейчас или попозже.
Следующая «недоамнистия» застряла также на парламентском уровне осенью 2002 года. Тогда в Верховной Раде оказалось несколько аналогичных законопроектов, посвященных теме легализации средств и ценностей, незаконно вывезенных за пределы Украины. Один принадлежал Кабмину, остальные — депутатам. Идея заключалась в том, чтобы совместить налоговую амнистию с запуском законодательства о борьбе с отмыванием денег. Дескать, есть возможность добровольной сдачи финансового оружия. Кто не сдаст — будет расстрелян вне очереди. Но проекта «два в одном» (амнистия + антиотмыв) не получилось, потому что FATF решительно не понравились наши законодательные поделки, не имеющие ничего общего с ее идеями, и в ответ на принятие закона о борьбе с отмыванием денег против нас были введены беспрецедентные санкции. Так что стало как-то не до игры в либерализм.
К тому же подоспела смена правительства, и Виктор Янукович отозвал часть документов, изготовленных кабинетом его предшественника. Вроде как на доработку. А потом свершилось то, что в рекламе называется «Взула и забула». Проект отозвали и назад он не вернулся. Документы-соперники умерли своей смертью.
Четвертая и самая основательная попытка датирована осенью 2003 года. Ее приурочили к введению единой ставки налога на доходы физических лиц — 13%. Но как и в прошлые разы наружу повылезали «клоны»: проекты, подготовленные депутатами и экономической службой администрации президента. Основные различия документов состояли в том, что депутатский проект предусматривал налоговую амнистию не только для физических, но и для юридических лиц, а также нулевую ставку налогообложения сумм, которые легализуются. Законопроект же, поданный Кучмой, касался только физических лиц и предполагал взимание налога в размере 10% подлежащей легализации суммы. Такую же цифру утвердил Кабинет министров в своем законопроекте.
Механизм прощения заключался в том, что в течение определенного периода предлагалось не требовать от субъектов налоговой амнистии данных о происхождении активов, а также освободить их от ответственности по соответствующим статьям Уголовного и Административного кодексов. Все замечательно, но во всех проектах был изъян, присущий всем предыдущим вариантам: там тоже не было сказано, как отличить деньги киллера от денег «челнока», если по закону человека не будут спрашивать о происхождении сбережений. А легализация капиталов криминального происхождения не допускается. Говоря официальным языком, не подлежат амнистии средства и имущество, в отношении которых судом доказано их происхождение вследствие совершения таких преступлений, как торговля людьми, торговля наркотиками, умышленное убийство. В общем, с амнистиями в нашей стране явно что-то не сложилось.
Поэтому слова Виктора Андреевича о том, что «амнистия также будет предусматривать механизм стабильности и необратимости итогов приватизации государственного имущества за период 1994—2004 годов» звучат как красивая, душевная риторика. Но при этом складывается впечатление, что спичрайтеры, написавшие эти слова, жили в замкнутом идеалистическом мире и никогда не слышали слов «реприватизация», «отмена льгот», «возвращение отмененных льгот», «отмена реприватизации» и т. д. Один харизматический одесский бизнесмен в таких случаях говорил своему младшему брату Зиновию: «Деньги, Зяма, — самый интимный вопрос. Если о сексе можно поговорить с женщиной, а о болезни с доктором, то о деньгах даже с собой иногда не поговоришь откровенно…».
А такой аргумент, как «Италия в 2000—2001 годах заработала на экономической амнистии 30 миллиардов дополнительных средств», напоминает ответ армянского радио на вопрос американцев о зарплате советского инженера: «А у вас негров линчуют». В Италии были совсем другие расклады. Как, впрочем, и в других странах Европы, и в Казахстане, Штатах, Турции (которая проводит амнистии с регулярностью намаза). Думаю, стоит провести краткий обзор положительного и негативного опыта, чтобы понять, почему нам, скорее всего, грозит место во «фракции неудачников».
Начнем с чужих ошибок, на которых стоит подучиться. Однозначный крах потерпела «амнистия Шредера», которую правительство Германии готовило полтора года, надеясь возвратить в страну до 100 млрд. евро. В такую сумму оценивают незаконно вывезенный из страны капитал, который не удалось обложить драконовскими немецкими налогами (госналог на капитал составляет 30%). Ошибка заключалась в том, что бизнесменам предлагалось легализовать капиталы, заплатив в казну 25% возвращенной суммы (35% в I квартале 2005 г.). В результате амнистия принесла стране лишь 1,1 млрд. евро и побитые горшки с соседними странами. Знаменитые «налоговые оазисы» Европы вовремя провели ответную пиар-кампанию с призывом не питать особых надежд на амнистию и не поддаваться на уговоры о возвращении денег. Когда весть о новых намерениях немецкого правительства долетела до Люксембурга, глава местного банковского объединения ABBL Люсиен Тииль заявил: «В течение многих лет психологическое давление немецких политиков на вкладчиков было так велико, что «черные вкладчики» давно нашли для своих капиталов места потеплее». А лихтенштейнский князь Ханс-Адам II публично назвал ФРГ «налоговой пустыней», порекомендовав владельцам капиталов руководствоваться разумом, а не эмоциями.
Гораздо более либеральная амнистия капиталов физических лиц в Бельгии в 2004 году тоже не оправдала себя: она принесла 495 млн. евро вместо ожидавшихся 800 млн. евро. Причина в том, что условием была декларация средств и уплата налогов. Ни то, ни другое делать бельгийцы не хотели.
С другой стороны, успех долгоиграющей (почти 2 года) амнистии в Италии и краткосрочной (10 месяцев) в Ирландии был связан с удачной пиар-кампанией, убедившей граждан поверить власти. Италия пошла по пути «постепенного приручения» налогоплательщиков. Почти год большая часть итальянцев присматривалась к первым ласточкам, осмелившимся признаться в фискальном грехе. Когда оказалось, что никого из них даже не упрекнули в обмане родины, в налоговые службы потянулись вереницы «уклонистов». Тем более что издержки на репатриацию составляли всего 3%. В результате за несколько лет в Италию вернулось около $55 млрд. Украине, чтобы насобирать несколько миллионов, понадобилось бы десятилетие.
Что касается опыта Ирландии, которая в 1988-м сумела с помощью амнистии покрыть бюджетный дефицит, то насобирать в казну $750 млн. вместо ожидавшихся $50 млн. (2,5% ВВП) удалось благодаря абсолютной прозрачности диалога власти и бизнеса. Правительство честно призналось, что у него проблемы с деньгами, что амнистия будет первой и последней и что отведенные на нее 10 месяцев — единственный шанс для налогоплательщиков легализовать свои доходы. Одновременно правительство увеличило число налоговых инспекторов и стало публиковать имена недобросовестных налогоплательщиков в национальных газетах. Этот пример нам тоже не подходит, поскольку ирландцы не имеют причин сомневаться в том, что им говорит власть. Хотя бы потому, что у их власти — не семь пятниц на неделе. И шансов проснуться утром и застать новое правительство, не выполняющее обещаний предыдущего, так же мало, как увидеть снег в сентябре.
Можно вспомнить страны, где амнистия капиталов стала такой же обыденной, как выборы. В Турции это происходит каждые 4—5 лет. При этом необходимым условием легализации денег в иностранной валюте является внесение их в турецкий банк сроком только на одни сутки. Но они к этому привыкли, у них другой менталитет. Есть опыт Аргентины, Франции, а также Индии, который подтверждает и неэффективность легализации капитала, который находится за рубежом, по сравнению с амнистией доходов, скрытых внутри страны. Там все было направлено на «выманивание» денег из чулка. Наш народ так развести нельзя, даже пообещав обмен гривни на новую. Все равно переведут сбережения в доллары и спрячут под подушки.
Если возвращаться к постсоветскому пространству, то Казахстан, проводя амнистию, в 2001 г. уничтожил все налоговые декларации за 1995—2000 гг. и позволил всем желающим в течение месяца перевести скрытые от государства доходы на банковские спецсчета. Компенсации за легализацию средств не взимались. В страну вернулось около $480 млн. Считать ли это успехом, я не знаю. Думаю, что реально в «заначках» находилось на порядок больше средств.
Самый последний по времени эксперимент такого рода провели в Грузии. Точнее, он еще продолжается, но то, что амнистия оскандалилась, уже совершенно ясно. Вместо ожидаемых $4 млн. удалось наскрести $35 тыс. 6 бизнесменов из Тбилиси, по одному — из Батуми и Южной Грузии. Остальных призывы Михаила Саакашвили поделиться с родиной не соблазнили. Хотя налог на реабилитацию составлял всего 1% возвращаемой суммы.
Есть все основания полагать, что законопроект об упрощенном порядке декларирования доходов физических лиц, которые ранее не декларировались (амнистия капиталов) окажется «пустозвоном» и в России. После чего Владимир Путин сможет с чистой совестью уволить Алексея Кудина с поста министра финансов за провал. 13-процентный налог на легализуемые деньги, их перечисление на счета в российских банках и проверка источников получения доходов Росфинмониторингом являются откровенно непривлекательными условиями даже для патриотов.
Возвращаясь к Украине, замечу, что при отсутствии собственного опыта «фискальной индульгенции» ориентироваться на чужой не стоит. И все же нам ближе всего пример Италии. Если и «прощать капиталы» — то долго, терпеливо, шаг за шагом возвращая утраченное доверие к власти. Тем не менее, думаю, что данный проект все равно окажется убыточным. И на каком-то этапе терпение налогового инспектора иссякнет, он придет к неплательщику и скажет: «Или ты, собака, идешь добровольно сдаваться, или я тебя посажу за неуплату». После чего амнистия должна пойти веселее. Иначе как из-под палки такие вещи у нас не делаются.