Домашний интерьер кабинета был щедро дополнен статуэтками Будды и Моисея, гобеленом Мамая и картинами в стиле прогрессивного лубка. Иконы, часы периода позднего ренессанса, вязанка яиц и пустая бутылка пива на столе – все это, покрытое закатной мглой, в сочетании с неизвестно откуда льющимися песнями «Братів Гадюкіних», создавало ощущение убаюкивающей психоделии. Она положила свою ладонь на его и с трепетом прошептала: «Я всегда буду с тобой, всегда, слышишь? Пока чувствую твое плечо, я все пойму и все прощу. Ведь мы же одна команда – ты, я, Майдан…» Я проснулся от ощущения холодной испарины…
В свете луны взглянул на часы – начало четвертого. На столе, рядом с монитором, стояла пустая бутылка пива, плейер задорными голосами «Братів Гадюкіних» пел из вывалившихся наушников «Всьо чотко!». Засыпая, я специально поставил себе этот альбом в надежде, что его оптимистический настрой в процессе сна передастся в мое подсознание. Оно же весьма своеобразно восприняло эту инициативу.
Однако завтра рано на работу. Вряд ли мое отсутствие можно будет оправдать реакцией воспаленного мозга на происходящее в стране. От греха подальше выключил плейер и забрал со стола пустую бутылку. Приоткрыл окно, чтобы впустить свежего осеннего воздуха и улегся поудобнее. Благо спать очень даже хотелось…
…Где-то под Конча-Заспой, домик, ясный день, повсюду деревца, птички поют, серые личности по периметру шляются. На опушке японский столик. У него мирно посиживают… лиса, почему-то с хвостом на голове, да журавль… тоже какой-то странный. «Ну что, плечистый, – говорит лиса не без ехидства, – давай уж попотчую тебя, чем Бог послал», – и ласково так лапой по крылу… Вдруг неизвестно откуда на столе появляются суши, свежие раки, размером с доброго лобстера, кусок сала, нарезанный ломтями, с чесночком, сочный херсонский арбуз, литровая бутыль кумыса и аккуратная рюмка коньяку.
– Я это есть не буду, – с неожиданной подозрительностью и твердостью в голосе сказал журавль.
– Ну, тогда не обессудь, – ответила, сама невинность, лиса, заедая кумыс салом, – а больше потчевать нечем.
– Что ж, и на том спасибо. Приходи теперь ты ко мне в гости…
…В этом месте я опять с недоумением проснулся. Привычно глянул на часы, любезно сообщившие мне, что сейчас уже половина пятого. Безумно хотелось пить. Побрел на кухню, увидел одинокую рюмку, наполненную после бурного вечера коньяком. На блюдце лежали принесенные неизвестно кем два кусочка сала и почищенная головка чеснока. Вспомнив дурной сон, мне захотелось было все это вылить и выкинуть, но волевым усилием я решил оставить это добро на более подходящее время. Отпив немного минералки, благоразумно припасенной в холодильнике, попытался подумать о чем-то хорошем, но вокруг ничего хорошего не оказалось. Сделав еще глоток, обреченно вернулся в постель и стал размышлять о тайнах подсознания. Вдруг вспомнилось, что на полке стоит вполне удобоваримая брошюрка Зигмунда Фрейда и словарь символов, но это нужно опять подниматься, и потом все еще темно, а от внезапного света может проснуться жена…
…Хатынка где-то в Безрадичах. Лиственный лес, озерцо, домик, во дворе сквозь траву виднеется несколько гончарных кругов, поодаль кусок камня в виде скифской бабы, вокруг цветов летают пчелы и беззаботно жужжат. За деревенским столом сидят знакомые лица, будь они не ладны. «Люба моя, маленька лисичка, – с хозяйским радушием произносит журавль, – в прошлый раз ты меня так хорошо встретила. Позволь и мне ответить тем же». Он уходит в кладовку. Какое-то время оттуда доносится какое-то шуршание и звон. Временами кажется, что журавль с кем-то о чем-то то ли шепчется, то ли хихикает. Наконец, пернатое выходит из кладовки. В его руках большой глечик.
– Вот, – говорит журавль, – откушай-ка из моего глечика, собственными руками лепил.
– Ты еще скажи, что сам обжигал, – ехидно улыбается лиса.
– Зачем же, этим как раз пусть другие занимаются, — с этими словами он поставил сосуд на стол.
Лиса в предвкушении лакомства засверкала глазами и чуть было не захлебнулась нахлынувшей слюной. Однако вмиг благоговение сменилось ужасной гримасой то ли ужаса, то ли отвращения. Внутри лежало богатое ассорти шоколадных конфет…
Где-то вдали раздался то ли свист, то ли стон. В окне нарисовался огромный допотопный воз, видимо, из Пирогово. Впряженные в него лебедь, рак и щука что-то никак не могли поделить. Вокруг них уже начала собираться толпа с какими-то транспарантами и чучелами. Кто-то что-то скандировал. Но это никак не было похоже на стон или свист. Никак не получалось разобрать, откуда исходит звук. Я начал думать, что окончательно сошел с ума, когда отчетливо почувствовал толчок локтем и сонный голос жены, безапелляционно заявляющий, что мне пора вставать, иначе, как всегда, просплю. На кресле разрывался будильник, предусмотрительно поставленный в кастрюлю, чтобы громче было. Часы показывали половину седьмого. Можно было еще полчаса поспать, но, вспомнив о лебеде, раке и щуке, перехотелось.
На скорую руку умывшись, я кое-как натянул штаны и футболку. Уже стоя в дверях, оглядевшись напоследок вокруг, не забыл ли чего, я с успокоением подумал, как хорошо, что все персонажи моих снов вымышлены, и любое их сходство с реально существующими людьми – это всего лишь случайность…