Ну да ладно. Речь-то, в общем, не об этом. Главное, что тронулись. Курица-гриль, стаканы с «Мивиной», помидоры, пиво, гитара – все, как обычно. Если же случится непредвиденное и пиво закончится раньше времени, на помощь придут добрые бабушки, блуждающие по перронам. Цены вполне сочетаются с принципами гуманизма: холодное пиво в ассортименте – 3 грн., таранка вяленая – столько же, копченая – 5 грн. Для людей посерьезнее: лещ за 25 грн. и полулитровая «Біленька» неизвестного разлива за 15 грн. В общем, ехать можно. А если еще и окно приоткрыть, да зафиксировать его пустой пивной бутылкой, то и отсутствие кондиционера уже не так беспокоит.
Глубокой ночью, в половине третьего, мы, как и было означено расписанием, прибыли в Запорожье. Собственно, я в этот момент, разморенный изрядным количеством пива, крепко спал. А посему, проснувшись около половины седьмого, когда все по тому же расписанию до прибытия оставалось минут двадцать, был весьма удивлен фактом всеобщего безмятежного сна. Полюбовавшись проплывающим мимо степным пейзажем, решил разбудить друга, дабы веселее провести эти последние предкурортные минуты. Однако он, проснувшись, веселиться наотрез отказался и сообщил, что мы опаздываем часа на три из-за соответствующего простоя в Запорожье, который, в свою очередь, случился из-за какой-то аварии в Мелитополе, через который мы должны были проезжать. Установить наше нынешнее местоположение он не смог, как, впрочем, и проводник – добродушный парень из Жмеринки, отработавший в результате три дня сверх нормы. Лишь к 9 часам он со ссылкой на штаб поезда смог сообщить, что задержка была связана со взрывами под Новобогдановкой.
Еще через час мы остановились. По обе стороны от нас оказались поезда: донецкий и Москва–Феодосия. Как выяснилось позже, всего их параллельно с нами стояло не менее шести. Поначалу, пребывая в состоянии полного неведения, которое преследовало нас на всем нелегком пути, проводник отказывался выпускать пассажиров из вагона, боясь, что мы вот-вот тронемся. Кто-то спросил у проходящего мимо мужика из соседнего состава, где мы. На что тот не слишком уверенно сказал, что в Херсоне, что автоматически отодвигало время нашего прибытия к заветному морю еще минимум на три часа.
После получаса простоя проводник уже не препятствовал массовому выходу людей на свежий воздух и открыл туалеты. Неоднократно бывавший в Херсоне, а потому сомневающийся в верности информации о нашем местоположении, я решил уточнить, где мы все же находимся у обходчика, планомерно постукивавшего молоточком по колесам. Он с улыбкой, с которой встречают только что вышедшего из глубоко запоя человека прохожие, сообщил, что это станция Апостоловка. С географией у меня всегда были проблемы, поэтому сие название не дало ровно никакой информации. На уточнение о том, какая это область, обходчик, уже удаляясь, ответил, что… Днепропетровская.
Нет, немых сцен не было. Были только размышления людей с разным уровнем знания просторов нашей необъятной Родины о том, как это мы умудрились за 19 часов пути проехать от Киева до некоего места в Днепропетровской области, тогда как сам город Брежнева и Тимошенко мы оставили позади около 12 часов назад. Тогда мы еще не знали, что здесь нам суждено простоять еще два бесполезных часа. Посреди степи, на самом солнцепеке.
За это время какие-то поезда уходили, какие-то приходили. Из «Москвы–Феодосии» донеслось «горько!», и мой друг, которому также предстояло связать свою жизнь узами Гименея через две недели, стал рассуждать о перспективах первой брачной ночи в таких поездатых условиях. Донецкие собратья по несчастью, в свою очередь, стали от безделья громко обсуждать достижения «оранжевой революции» и неуверенно скандировать «Янукович!». Через полчаса стало очевидно, что составы международного сообщения уезжают раньше внутренних, а проводник сообщил, что на станции всего три тепловоза, которыми вся эта ситуация и разруливается. На этой почве все те же донецкие ребята решили переключиться с политики на межнациональные отношения – стали громко предлагать всем желающим рассказать «москалям» о своих чувствах с занесением в грудную клетку, любезно указывая при этом в направлении стоявшего за ними поезда из Санкт-Петербурга. Мрачный проводник заметил на это, что он предлагал сделать то же самое еще в Запорожье, но на его призывы никто не откликнулся.
По странному стечению обстоятельств добрых бабушек здесь было совсем мало, и носили они почему-то исключительно абрикосы и мороженое, нужные в такой ситуации не намного более, чем печенье во время похмелья.
Пошел третий час нашего стояния под Днепропетровском. Слева по курсу тронулся харьковский поезд, который пришел несколько раньше нас. Довольные тинэйджеры не нашли ничего лучше, как потыкать нам из окон незамысловатые конструкции из одного пальца. А кто-то особо одаренный чувством филантропии даже крикнул «лохи!». К этому времени ситуация в Новобогдановке стала проясняться, благодаря мобильной связи. Родители рассказали, что по телевизору Министерство чрезвычайных ситуаций сообщало о взрыве малых боеприпасов, трехчасовой задержке транспорта (наша задержка к тому времени уже составляла более 6 часов) и горящей траве, как причине всех бед.
Передать общее состояние людей в таких условиях достаточно трудно, да и вряд ли нужно. Но об одном факте я не могу не упомянуть. Хуже всего было многочисленным детям. На это невозможно было спокойно смотреть. Хотелось им как-то помочь, но никто не знал как. Парня лет десяти с нижней боковой полки напротив нашего купе рвало каждые 15 минут. Остальные лежали в полузабытье с мокрыми тряпками на головах. Сердобольный проводник раздобыл где-то чайник кипятка и пытался отпаивать их чаем. О времени отправления поезда никто не знал, а в радиусе 50 метров негде было купить чего-нибудь питьевого и холодного. Люди недоумевали, почему, коль уж случилось это лихо, никто не позаботился о доставке элементарной воды, хотя и пищевые запасы уже подходили к концу…
На исходе третьего часа в вагоне, безбожно убиваемом раскаленным степным солнцем, стал формироваться рынок. Девушки из номинально соседнего купе попросили у нас пачку сигарет «Winston». За 3 грн. Через некоторое время мы выторговали у них пол-литровую бутыль «Союз-Виктана» за 20 грн. Натуральный обмен не удался. Хотя много позже, уже в другом месте они купили у нас еще одну пачку, почти компенсировав нам таким образом сумму, которую мы выложили сверху за их драгоценные 500 мл.
Выпив первую за скорейшее отправление, уже после третьей мы, и правда, тронулись. Поразмышляли между пятой и шестой о сакральной силе «беленькой» и, придя в хорошее расположение духа, легли спать.
Через два с половиной часа мы опять остановились. На этот раз это действительно был Херсон. Московский поезд, отходящий аккурат по нашему прибытию, обнадежил информацией о том, что они простояли здесь 5 часов. Нас уже никто не держал, тем более что через час простоя стало ясно, что задержимся мы здесь никак не меньше москвичей. Кто-то побежал за водой и пивом на вокзал, пролезая под вагонами стоящих в ряд составов (в этой связи пол-литровые бутылки «Бонаквы» радушные херсонские жители предлагали за 5 грн., столько же за бутылку «Черниговского Белого», бутерброд с колбасой, от которой в нем было одно название, по 3 грн. за штуку). Остальные бесцельно шатались возле вагонов и общались с проводниками, пытаясь получить хоть какую-то информацию. Но они ничего не знали. Не знал и начальник поезда. Сказал лишь, что Киев в курсе и разруливает ситуацию.
На втором часу стояния по пешеходному переходу над нашим вагоном проходили две сердобольных пожилых женщины. Они поинтересовались у нас, какой это поезд. Я ответил, еще не представляя, что услышу в ответ. С глубоким состраданием в голосе одна из них молвила: «За что ж вас сюда?». И рассказала, что такого количества поездов одновременно Херсон еще не видел. Другая пожелала нам «держаться» и сообщила, что буквально рядом с вокзалом есть «замечательная сауна», а если мы останемся до утра (и это не было злой иронией), невдалеке также есть отличный рынок – «арбузы по 85 копеек». Завершая свое участие в нашей незавидной судьбе, они наперебой заключили: «Зачем вам тот Крым?! У нас тут в Херсоне тоже море хорошее».
В это время то ли из необходимости, то ли просто из желания создать видимость какого-то процесса, вагоны стали наполнять водой из специальных колодцев, расположенных тут же. Дело клонилось к вечеру, но солнце еще не собиралось утихомиривать свой пыл. И пассажиры, изможденные его беспощадными лучами, толпами бросились обливаться и пить и наполнять бутылки, несмотря на настоятельные рекомендации проводников не делать этого, ибо вода в колодцах исключительно техническая. Студенты, спортсмены, инженеры, менеджеры и представители силовых структур резвились как малые дети, поливая друг друга еще и еще. О море уже никто старался не думать. Подъехал все тот же донецкий поезд. И через полчаса уехал, трижды останавливаясь на стоп-кране. Мы жалели, что слишком быстро употребили всю водку и больше не можем выпить за чудесное отправление. Вокруг нас не было уже ни одного поезда. Мы были одни, никому не нужные. Проводник рассказывал, как во время выборов под Киевом на две недели забыли о составе с горняками из Луганска. И нам казалось, что это уже не закончится никогда…
Но о нас не забыли. Через четыре с половиной часа поезд снова двинулся в путь. И когда мы остановились в Армянске, все вздохнули с облегчением. Все же уже Крым. В поисках пива мы прошли весь поезд от предпоследнего до первого вагона. В плацкартах люди тщетно пытались заряжать мобилки, севшие еще в середине дня – напряжение не позволяло. В купейных же вагонах, где со светом ситуация всегда обстоит несколько лучше, все розетки были забиты исключительно зарядными устройствами. Забрав последние 7 бутылок пива (теплого, по 4 грн.), мы счастливые вернулись назад, распили их и, дабы лишний раз не испытывать судьбу, в очередной раз завалились спать. Хотя не хотелось. Не хотелось, надо сказать, вообще ничего. Ни стоять, ни сидеть, ни лежать, ни ходить, ни читать (хотя при таком свете особо и не почитаешь). Полная апатия.
Перед сном кто-то рассказал, что в длительных путешествиях в поездах самое трудное – это первые три дня. К счастью, проверить справедливость этих слов нам не довелось. В начале пятого мы были разбужены проводником на подъезде к такой теперь далекой Евпатории. Во дворе вокзала, прямо на плитке и траве, вместе с вещами, расположились те, кто должен был ехать нашим поездом назад, в Киев. Они прождали почти сутки. Мы попытались представить, каково было им, но уже не смогли…
P.S. Автор выражает благодарность за материал для статьи министру чрезвычайных ситуаций Давиду Жвании, министру транспорта Евгению Червоненко и министру обороны Анатолию Гриценко.