СНГ: "испытание бархатом"

Почти 15 лет после развала СССР оказались предельным сроком устойчивости для постсоветских президентов: не случайно же с такой легкостью пали Эдуард Шеварднадзе, Аскар Акаев, Леонид Кучма — истек «срок годности» такой формы правления. Но только на первый взгляд кажется, что «бархатные» революции на просторах СНГ похожи одна на другую, как матрешки в общей «колбе». На самом деле сценарий хоть и общий, но локальная специфика стран, в которых произошла смена власти, все-таки разная: одни находятся в центре Европы и играют роль буфера, другие расположены в Азии, где позиционируют себя в качестве форпоста против исламского экстремизма, третьи являются проводниками экспансионистской политики США на Кавказе. Естественно, что цвет и «бархатистость» у каждой из революций оказались непохожими. Так, президент Киргизии Аскар Акаев вписался в схему, по которой были смещены Эдуард Шеварднадзе и Леонид Кучма, узбекский лидер Ислам Каримов отклонился от «бархатной» оси, силовыми методами подавив мятеж у себя в стране, а глава Молдовы коммунист Владимир Воронин смог избежать повторения властных переворотов, замаскировавшись под «цветного» революционера.

В течение последнего года стало ясно, что существует специальный график «цветных» акций протеста. Вслед за Грузией идет Украина, потом «вспыхивает» Центральная Азия, на подходе Армения и Казахстан. Несложно заметить, что все революции синхронизированы с избирательными кампаниями: волной парламентских выборов был «смыт» Аскар Акаев, президентских — Леонид Кучма. Такие совпадения неудивительны: именно выборы являются мощным общественным катализатором, пиком интереса народа к политике, в другое время «зажечь» народные массы чрезвычайно сложно, и опыт Украины, акции «Украина — без Кучмы» это очень хорошо показали. Протесты, вызванные убийством журналиста, были несравнимы по мощности с выступлениями против фальсификаций, допущенных во время первого и второго туров президентских выборов-2004.


Грузия, Украина, Киргизия: павшие президенты

Первое, что бросается в глаза, — это схожесть ситуаций, при которых президенты Грузии, Украины и Киргизии расстались с властью. Все-таки назвать оппозицию сильной и монолитной ни в одном из случаев нельзя — это бывшие элиты, отстраненные от рычагов политического и финансового регулирования, но сохранившие часть бизнеса и определенное влияние на происходящее в стране. В Украине процесс возглавил экс-премьер Виктор Ющенко, в Киргизии — бывший вице-президент и народный генерал Феликс Кулов, в Грузии — отставной министр юстиции Михаил Саакашвили. Лидеры «цветных» революций, перед тем как их возглавить, входили в окружение тех, кого через несколько лет сместили с постов. То есть они знали ситуацию «изнутри», и в этом знании, возможно, и кроется разгадка относительно быстрых и легких побед над режимами в странах Закавказья, Средней Азии и Восточной Европы. Все-таки ни один из замененных лидеров, руководивших в среднем по полтора десятка лет, не сделал серьезных попыток бороться за свой пост и предоставляемые им полномочия.

Уже в первый день «тюльпановой» революции президент Киргизии вывез из страны семью, а еще через два дня Акаев отрекся от власти в пользу победившей «тюльпановой» оппозиции.

Точно так же легко в свое время капитулировал «белый лис» Шеварднадзе — почти без сопротивления, безо всяких попыток хотя бы побороться за власть, которая у Эдуарда Амвросиевича была в Грузии практически абсолютной.

А еще через год, без особых усилий со стороны оппозиции, пал «режим Кучмы»: Леонид Данилович закрылся на даче и вышел оттуда через несколько дней уже не президентом. У него были все возможности принять или дать бой: например, совершенно конституционно передать властные полномочия действующему на тот момент премьеру Виктору Януковичу. Кучма этого не сделал. Он мог разогнать людей на Майдане с помощью силы (и внутренние войска были готовы выполнить приказ), но на это тоже не пошел. В результате Украина, где каждую кадровую клеточку заполнял или пропрезидентский, или пропремьерский чиновник, в один миг оказалась объятой пламенем «оранжевой» революции. И для этого хватило самой малости: энергетики людей на Майдане. И честно сказать, сначала их было совсем немного, как немного было в Тбилиси сторонников Саакашвили: все-таки целая площадь народа — это еще не весь народ.

Что касается Киргизии, то там вообще оппозиция могла претендовать лишь на очень незначительную часть общественных симпатий, и она это понимала: лидеры «тюльпановой» революции открыто говорили, что у них не более 20% сторонников среди населения. И все-таки они смогли раскрутить эту акцию, привести людей в Бишкек, и этого оказалось достаточно, чтобы Акаев бежал из страны. Причем президенту даже не было предъявлено никаких серьезных обвинений, в отличие, к примеру, от того же Леонида Кучмы.

Почему они так быстро и легко сдались? В каждом учебнике политологии написано, что за власть нужно бороться, а «тройка» отверженных этого не сделала. В чем тут секрет? В американских технологиях? Не без того. В усталости общества от многолетнего монотонного следования линии одного человека? И это есть. В том, что всем трем свергнутым лидерам — Шеварднадзе, Кучме, Акаеву — нечего было терять? Неправда, им было что терять: страну, власть, капиталы, безопасность. И все-таки это случилось здесь и сейчас, потому что обнаружилась огромная пропасть между элитой и обществом. Элита не знала, «чем живет страна», и спросить было не у кого. Поэтому она стала жить для себя, используя свое высокое положение в целях личного обогащения (вспомните пресловутую тетрадку Павла Лазаренко), и никаких моральных или иных обязательств перед обществом не несла. Просто этой небольшой прослойке повезло, что по инерции работали всякие социальные рычаги (доставшиеся в наследство от бывшей советской системы). И хотя они изнашивались, но видимость деятельности государства, его общения с народом создавали. А кроме того, и Грузии, и Украине, и Киргизии, что называется, повезло с народом: наши люди с советских времен привыкли ходить на работу, платить за квартиру (даже когда нечем), уважать мелкого чиновника из собеса или райисполкома. То есть между властью и обществом сложился негласный договор: вы не трогаете нас, а мы не трогаем вас. Вы по-крупному воруете наверху, но при этом закрываете глаза на то, что мы делаем «внизу»: покупаем должности, даем взятки таможне, обходим закон, где и как возможно, уходим от налогов…

Таким образом, создавалась и долгое время поддерживалась иллюзия, что властная элита как бы управляет страной, а страна ее вроде бы слушается. На этом симулякре «погорел» и Виктор Янукович, собравшись баллотироваться в президенты Украины, и Аскар Акаев, пролоббировавший в парламент Киргизии три четверти своих родственников и соратников. Они не учли, что подобная договорная система может существовать лишь в обстановке полного спокойствия и внешней стабильности, а намечать какие-то цели, не говоря уже о том, чтобы к ним идти, она уже не в состоянии. Вот почему сегодня темпы евроинтеграции кажутся нам головокружительными, хотя ведь и прежняя власть декларировала идеи вступления Украины в ЕС. Просто любой активный шаг в этом (и любом другом) направлении мог бы нарушить сонное царство видимой прочности. Поэтому малейший кризис (а выборы — это самый удобный повод для встряски общества) и привел к серии «бархатных» революций.


Узбекистан: отклонение

Вотчина Ислама Каримова оказалась единственной страной на постсоветском пространстве (кроме Беларуси), обладающей иммунитетом против «цветных» потрясений. Вспыхнувший мятежом Андижан был немедленно изолирован силами военных и, кроме того, очутился в кольце информационной блокады. Затем были жестоко подавлены восстания в приграничных районах: счет убитых велся на тысячи.

Политик Каримов правильно усвоил уроки «тюльпановых» и «розовых» восстаний, применив для подавления акций протеста в своей собственной стране «коктейль» из штыков и информационной изоляции — не зная правды, не понять, что происходит, кто прав, кто виноват, где оппозиция, а где экстремисты. Именно эта закрытость дала официальному Ташкенту возможность выиграть время и через пять дней после кровавых событий в Андижане оформить свою версию происшедшего, переложив вину за случившееся на исламских фундаменталистов. Выходило, что узбекские власти не расстреливали повстанцев, а защищали страну и ее граждан (а заодно и все азиатские республики СНГ) от попыток проникновения на «территорию У» экстремистов, поставивших целью свергнуть правительство Каримова и превратить страну в исламское государство. Недаром же сам Каримов, приехавший в горящий Андижан, никогда не употреблял слово «оппозиция»… Потому что наличие фундаменталистов «под боком» — это главное оправдание существования той формы правления, которую он ввел полтора десятилетия назад. И главный аргумент для геополитических партнеров, видящих в империи Каримова «заградительный щит» от экстремизма.

Президент Узбекистана оказался самым опытным и дальновидным из всех постсоветских правителей его образца. По-восточному хитрым и изобретательно жестоким: он смог практически «идеально» зачистить политическое поле от возможных соперников. В этом принципиальная разница между наследником Рашидова и ученым-физиком Акаевым. Если президент Киргизии просто засадил инакомыслящих из числа бывших соратников в тюрьмы, то Каримов не дал оппозиционерам ни одного шанса, выдавив потенциальных конкурентов на политический маргинес и полностью изолировав их от финансовых рычагов. В значительной мере «обочинность» узбекских повстанцев и стала причиной того, что мятежи в Узбекистане так и не смогли перерасти в революцию. Все-таки любая революция, помимо народного подъема, требует и значительных средств. А кроме того, лидер Узбекистана, трезво оценивая экспортный революционный потенциал, подстраховался не только на внутреннем, но и на внешнем рынке.

Накануне выступлений в Андижане Узбекистан вышел из проамериканской ГУУАМ, которая считается противовесом СНГ. Вышел, понимая, что ничего ему за это не будет, зато на поддержку России можно рассчитывать. Время и реакция международного сообщества показали, что Каримов не ошибся в расчетах. На фоне его кровавой расправы с повстанцами США всего лишь призвали власти и демонстрантов к сдержанности, что и неудивительно — после того как правительство Каримова предоставило в распоряжение Пентагона авиабазы для военных рейдов на Афганистан, занять в отношении узбекских властей более жесткую позицию американцы просто не могли. Как написала Washington Times, «Узбекистан — ключевой союзник США в войне с терроризмом». По этой же самой причине Ислам Каримов мог рассчитывать и на лояльное отношение со стороны России, активно борющейся с террористами в Чечне. Помимо этого, и Москва, и Вашингтон заинтересованы в сохранении стабильности в этом азиатском регионе: Америка — потому что имеет опыт войны в Ираке, Россия — потому что имеет опыт войны в Чечне. С другой стороны, Каримов, как и любой президент 15-летней давности, сам загнал себя в ловушку времени. Стоит ему ослабить поводья, перестать давить государственным кулаком на бизнес, создать хотя бы видимость политических свобод, как его режим действительно будет сметен очередной «цветной» революцией. Если же «закрутить гайки» еще сильнее, то зеленые знамена ислама окажутся единственным идеологическим обоснованием для изменения ситуации в этой стране.


Молдова: хамелеон

После горячей украинской осени-2004 Молдова оказалась следующей страной, где, по прогнозам, должна была победить демократия. Однако президентские выборы в Кишиневе, вопреки ожиданиям, закончились… победой президента-коммуниста Воронина.

Хотя действительно социальная ситуация в одной из самых бедных эсэнговских стран никак не способствовала тому, чтобы правящая партия сохранила свои позиции. А кроме того, поссорившись с Россией на почве разного видения урегулирования приднестровского конфликта, Воронин рисковал потерять свой пост в результате стараний Кремля. Но этого не случилось, потому что лидер молдавских коммунистов использовал хитрый прием перекрашивания, благодаря чему и сохранил власть. Он вовремя сделал выводы из опыта президентов Украины и Грузии и нанес упреждающий удар, за несколько дней до выборов перехватив инициативу у оппонентов и подняв оранжевое знамя. Это подействовало на внешний мир (одобрение президента США Джорджа Буша), шокировало внутренние силы Молдовы и заставило ужесточить свои позиции Россию — ведь впервые на постсоветском пространстве Воронин применил креативный прием: для удержания власти использовал антироссийскую карту как новое знамя демократии. Ни в Грузии, ни в Украине, ни тем более в Киргизии этого не было — там генератором действий явилось либо недовольство действующей властью, либо раскол в среде правящей элиты, либо симбиоз этих двух причин. Так что Молдова стоит особняком в ряду государств, подвергнутых «бархатным» испытаниям, но от них не застрахована. С одной стороны, обострились отношения с Россией по линии Кишинев—Тирасполь, с другой — присутствие в ГУУАМ, как показала практика, не является гарантией для президентов, входящих в проамериканскую коалицию.


Системы реагирования: Москва, Вашингтон, Киев

Поддержка Москвы после серии «цветных» взрывов в СНГ больше не является выходом из революционной ситуации, а иногда ее вмешательство способно лишь обострить ситуацию, как в отношениях с Грузией, например. Или дать обратный ожидаемому вариант, как в Украине. С другой стороны, позиция невмешательства, занимаемая Москвой в последнее время, имеет целью охладить некоторые горячие головы. Грузии нечем похвастаться в экономическом плане, Киргизия зависла в политико-социальной нестабильности, а в Украине значительная часть населения по-прежнему тяготеет к сближению с Россией.

Россия приспосабливается к новой ситуации и, имея опыт урегулирования конфликтов на постсоветской территории (Таджикистан, к примеру), не спешит им делиться и влезать в сложные межклановые разборки. Хотя повстанцы в Киргизии и Узбекистане не раз апеллировали к Путину и Москва была в состоянии предложить устраивающий всех вариант. Но проблема, видимо, в том, что как раз этого Кремль делать и не собирается, предоставив возможность разруливать ситуацию в регионах, где бушуют сепаратистские и клановые страсти, Штатам. При этом Америка, которую принято считать главным идеологом и спонсором «цветных» проектов на постсоветской территории, не является гарантией устойчивости или системой защиты для новых «цветных» властей.

Пример Узбекистана показал это лучше всего: Вашингтон закрывает глаза на «недемократичное правление», если это помогает ему решать собственные военно-политические задачи. И потом, Америке, не знающей, как выпутаться из ситуации на Ближнем Востоке, не с руки демонстрировать поддержку еще и восточным республикам бывшего Союза, где ситуация напоминает пороховую бочку.

Впрочем, сейчас модно упрекать Америку в политике двойных стандартов, но если присмотреться, то и Россия, и Украина ведут себя точно так же. Подтверждением является тот факт, что ни события в Киргизии, ни силовое подавление мятежа в Узбекистане не получили никаких «откликов» как со стороны внешнеполитического ведомства Украины, так и со стороны ее политических партий или общественных организаций. Но если партии еще можно простить и понять (большинство из них ориентированы либо на внутренние проблемы Украины, либо на сотрудничество исключительно с Россией и по-другому просто не умеют), то непроявление каких-то чувств со стороны общественных организаций, столь активно участвовавших в «оранжевой» революции в Киеве, говорит об их аморфности. И заставляет подозревать, что активность гражданского общества, продемонстрированная зимой 2004 года, была, скажем так, несколько искусственной, показательно завышенной.

Нивелировалась революционная ситуация — исчезли и общественные активисты. Что же касается невнятной позиции МИД, то и она объяснима. С одной стороны, Украина не хочет выступать «посредником» в такого рода конфликтах — ни сил, ни финансов, ни опыта у нас фактически нет. С другой — Украина видит в азиатских республиках прежде всего «топливный клондайк» и ведет себя соответственно. Все-таки та же Туркмения, которая, как и любая среднеазиатская республика, не застрахована от «цветных» сценариев, реализованных в «вотчинах» Каримова и Акаева, будет «отпускать газ» в соответствии с поведением украинских партнеров на азиатском политическом «рынке».

Ну а если подводить итог, то он таков: почти полтора десятилетия спустя после развала Союза большинство входивших в него стран получили большую свободу в отношениях с Москвой, и это, наверное, плюс. Но при этом они стали куда сильнее зависеть от внешнего фактора (позиция ЕС, США, исламских государств), превратившись, вопреки собственным ожиданиям независимости, либо в государства-буферы, либо в открытые площадки проведения чужой политики.

54321
(Всего 0, Балл 0 из 5)
Facebook
LinkedIn
Twitter
Telegram
WhatsApp

При полном или частичном использовании материалов сайта, ссылка на «Версии.com» обязательна.

Всі інформаційні повідомлення, що розміщені на цьому сайті із посиланням на агентство «Інтерфакс-Україна», не підлягають подальшому відтворенню та/чи розповсюдженню в будь-якій формі, інакше як з письмового дозволу агентства «Інтерфакс-Україна

Напишите нам