— Коттеджный поселок Гаврилково Красногорского района — до Московской кольцевой дороги (МКАД) отсюда 6—7 км. Мы искали участок в этом направлении, потому что рядом живут родители жены, а они люди немолодые. Да и дочери Кате отсюда удобнее ездить.
Чем занимается младшая Екатерина?
— Учится в лицее при Московском международном университете — по сути, при МГУ.
Из шоу-бизнеса здесь кто-нибудь уже обосновался?
— Нет. Я стараюсь жить подальше от привычных мест обитания известных людей.
Ваша жена кому-то из ваших друзей уже делала ландшафт участка?
— Нет. Но у нее есть законченные объекты в Москве — шикарные объекты! На строительстве нашего дома она отслеживает всю строительную часть — я бы этого сделать не смог. Слишком занят музыкой и у меня нет тех познаний в строительстве, которые есть у нее. У жены два высших образования — она художник-постановщик, окончила училище МХАТ и Архитектурный институт по специальности «ландшафтный дизайн».
Строительство дома — дорогое удовольствие?
— Порядка 300 тысяч долларов. Если же покупать уже построенный, можно выложить и миллион. Особенно если приобретаешь через фирму. Для меня это невозможно.
Сами дом придумали?
— Мы не занимались «самопроектированием», как это часто бывает, а сразу обратились к специалистам. Наш дом спроектировал архитектор из Санкт-Петербурга. Многие считают, что в состоянии придумать дом сами. Взяли карандаши, набросали схемы комнат, потом позвали строителей, чтобы те по их рисункам сделали дом. Но это неправильно. Восемь лет назад я купил недостроенную дачу и считал, что мы скоро сможем туда въехать. Так вот, достраивать ее пришлось пять лет! Достраивали, перестраивали, переделывали.
Это был «самопальный проект»?
— Да. И только сейчас он превратился в замечательный дачный дом, где после продажи городской квартиры мы и живем. Это место называется «Бухта радости» — в знаменитой деревне Жестово по Осташковскому шоссе. Правда, далековато — 19 км от МКАД. Там хорошее место, но не совсем то, что мы хотели. Поэтому строим дом здесь. Продали городскую квартиру, купили землю в Гаврилково. Теперь я окончательно стал деревенским жителем. Шутка!
Новый дом будет одноэтажным?
— Есть второй этаж, но не по всему периметру фундамента. Дом сделан по типу ранчо. Очень высокие потолки — 5 м 20 см. Я люблю такие — родился в сталинском доме, привык. Стандартная высота давит на меня. Метраж дома небольшой — жилая площадь 150 кв. м, а общая 380. Но здесь очень много подсобных помещений — прачечная, бойлерная, несколько гардеробных. У дочери будет своя ванная комната. Она уже придумала, какие там у нее будут занавески, мебель. У нас три спальни — наша с Катей, дочери и для гостей. Дом спроектирован так, чтобы утром, когда завтракаешь, кухня была освещена солнцем.
А фонтаны, бассейны будут?
— Фонтаны — нет, небольшой бассейн — возможно, да.
С соседями уже общаетесь?
— Не особо. У нас самодостаточная семья.
Трудностей при строительстве много?
— Цемент бракованный бывает. Однажды нам пришлось половину грузовика возвращать фирме-продавцу. Но бывают трудности другого рода. Мы начали строить в августе прошлого года и уже через месяц заменили прораба. Я приехал на стройку, и мне показалось, что стены не совсем ровные. Взяли рулетку — отклонение от нормы составило 7 см. Прораб стал оправдываться. Он сказал, что построил много обкомов и горкомов партии и что такой допуск в советские времена считался совершенно нормальным. Я его внимательно выслушал, потом настоял, чтобы пригласили геодезистов с приборами. Теперь у меня другой прораб, а стены ровнее ровного!
Какое по счету у вас это жилье?
— Если считать с квартирами, то это четвертое в моей жизни жилье.
Это окончательный вариант — дом вашей мечты?
— В жизни не бывает окончательных вариантов. Да и сама жизнь многовариантна. Я верю, что она не заканчивается с уходом из этого бренного тела. Во всяком случае, мы с женой точно знаем, что этот дом мы строим исходя из собственных представлений об удобстве и красоте. Дом скромный, я не люблю помпезных строений.
Вы бывали в доме Андрея Макаревича в деревне Подушкино?
— Конечно. У Андрея симпатичный дом. Его в свое время построил Леонид Ярмольник. Дом очень комфортный, с хорошей энергетикой. Но мы с женой пошли другим путем — мы не экономим на земле. Многие вынуждены строить дома в два-три этажа, чтобы сэкономить на площади фундамента. У нас 27 соток, и мы землю не экономили — сделали дом в виде одноэтажного ранчо. Я хочу, чтобы внуки мои сказали — этот дом наш дед построил! Когда создаешь дом, ты реализуешь себя как мужчина.
Я был в доме Макаревича лет шесть назад — этот дом стиснут по бокам обычными деревенскими избами…
— За последние годы ситуация там кардинально поменялась. Рядом с домом Андрея осталось очень мало настоящих деревенских. А если двинуться в сторону от местожительства Макаревича — там вообще практически не осталось домов коренных жителей. Теперь там огромный коттеджный поселок, где живет масса наших друзей и знакомых.
Как можно сэкономить на строительстве дома?
— Использовать дешевую рабочую силу там, где не требуется квалификация. Шабашники у нас рыли траншеи, делали дренаж, канализацию, прокладку коммуникаций. Почему бы и нет? Главное, чтобы над ними стоял грамотный бригадир, который мог бы контролировать весь процесс. Частный мастер из Рязани построил камин за 700 долларов. Если бы мы обратились в московскую фирму, то это было бы раза в три дороже. Так что теперь будем с шашлыком!
А кабинет ваш где будет?
— Мой кабинет рядом с кухней — тут утром тоже будет солнце. Я люблю работать рано утром. В половине седьмого меня что-то подбрасывает, и я иду к гитарам или компьютеру. Иногда бывает очень свежее состояние, которое нужно использовать. Очень светлая голова и сразу понимаешь, что нужно делать. В голове звучит какая-то мелодия, ты быстро бежишь к порто-студии, набрасываешь черновой вариант, а потом уже доводишь. Это называется «быстро схватить ртуть, чтобы не улетучилась». Будет у меня и своя винная комната. У меня обычно 150 бутылок, они постоянно «ротируются». Но меньше 80 не бывает.
Что же это за вино?
— Сухое итальянское, французское. Очень люблю итальянское вино.
Это коллекционные вина?
— Есть и такие. Например, Шато Шеваль Блан 90-го года — это лучший урожай столетия. Первое место в мире держит Шато Петрюс, на втором — Шато Лафит Ротшильдовский, на третьем — Шато Марго Ротшильдовское. Мой Шеваль Блан занимает четвертое место.
Считается, что итальянские сухие вина более кислые, чем испанские, французские…
— Ничего подобного! В Италии более 25 тысяч сортов вин. Надо просто разбираться в них. Итальянское вино — роскошное! Супер! Тосканские вина ни в чем не уступают французским. Но они при этом дешевле. Скажем, Тиньянело, Вигорело или Сосикая — это не просто вина хай-класса, это исключительные по качеству вина.
С какой суммы начинается стоимость хороших итальянских вин?
— Стоимость хорошего вина, вне зависимости от страны, — минимум 50—60 долларов. Все, что дешевле, — уже не то. Как бы производители, продавцы ни расхваливали это вино… То, что на прилавке за 10 долларов, оптом стоит 1—3 доллара. Сами понимаете, что за такие деньги хорошее вино получить невозможно.
Есть ли приличное сухое вино у отечественных производителей?
— Нет.
У Кати тоже будет свой кабинет?
— Да, на втором этаже, в самом выгодном месте — оттуда прекрасная панорама на пойму реки Сходня. Там со временем обещают все расчистить и сделать конноспортивный парк и горнолыжную трассу. Люблю горные лыжи. Бываю и на зарубежных горнолыжных курортах — предпочитаю Австрию и Францию. Это известные места — например, Лех, Куршавель.
Катаетесь там с олигархами?
— Я знаком с некоторыми из них. Они разбираются не только в бизнесе, но и в жизни вообще. Умные люди. Ну да, они умудрились заработать много денег, а кто мешал другим сделать то же? Они пьют хорошие вина, они выбирают правильные места для катания. Но эти места созданы не ими — они были задолго до них. И поверьте, большая часть людей, которые приезжают в Куршавель, — это далеко не самые богатые люди нашей страны. Можно снять номер за две-три тысячи долларов в день, но с таким же успехом можно жить и в номере за 150 долларов и дешевле. Конечно, даже такие деньги могут кому-то показаться неподъемными. Но я, например, могу себе это позволить. Потому что работаю на четырех-пяти работах и имею всего пару недель для отдыха — обычно сразу после Нового года. Вот их-то я и провожу в горах.
Первая работа — «Машина времени», а вторая?..
— У меня есть две издательские музыкальные фирмы, есть музыкальная студия, где я работаю продюсером и руководителем, есть дистрибьютерская фирма и есть концертная — и всем этим надо заниматься.
Смогли ли вы получить долги с одной звукозаписывающей компании, с которой вы судились?
— Я просто обанкротил эту фирму. И стал правообладателем некоторых альбомов Иосифа Кобзона, Михаила Шуфутинского и ряда других известных исполнителей. Эти записи ранее принадлежали нашему должнику. Но пока я ни разу не воспользовался ими в коммерческих целях. Мне важен был прецедент на нашем музыкальном рынке. Прецедент того, что интеллектуальную собственность можно перевести в разряд коммерческой. Вот за что я боролся. Когда попросил через суд вернуть мне долги, фирма ответила, что денег у нее нет. Они лицемерили. Но я знал, что у них есть права на многие записи. И тогда решил: раз нет денег, заберу права. У меня хорошие отношения и с Кобзоном, и с Шуфутинским — и у меня не было планов отобрать у них их материал. Я старался доказать, что интеллектуальная собственность имеет коммерческий эквивалент и что долги надо возвращать. Иначе наступит ликвидация компании. Что и произошло. Кстати, теперь я могу использовать по своему усмотрению весь материал, который перешел ко мне по судебному решению. Я могу переиздавать эти альбомы, делать сборники. Но пока нет такой задачи. Мне интереснее заниматься новыми проектами. Но те, кто сейчас попытается без моего разрешения издать материал, на который я получил права, могут повторить путь той фирмы, которую я закрыл. И это зависит не только от моего настроения или желания. С чисто юридической точки зрения я — новый хозяин этих записей. Многие считают, что достаточно новых договоров с исполнителями и все. Но все забывают, что еще есть право первоиздателя. Оно действует в течение первых 50 лет с момента издания первого экземпляра. А я стал правопреемником первоиздателя.
В кино много работали?
— С Дмитрием Светозаровым — да. «Скорость», «Прорыв», «Арифметика убийства» — перечень довольно большой, и там везде наша музыка. Новых интересных предложений в кино пока нет. Да я и сам как-то потерял интерес к киномузыке. Многие режиссеры сейчас воспринимают музыку как нечто вторичное. Они используют известные имена, берут их песенки, настригают фрагменты. Очень мало тех, кто понимает, что музыку к фильму надо писать специально. Возьмите «Однажды в Америке» Скорсезе, где проходит одна из лучших музыкальных линий за всю историю кино. Музыка наполнила фильм жизнью, новыми чувствами.
Александр, вы задумывались когда-нибудь о причинах, почему так долго держится «Машина времени»?
— По-моему, все очень просто. Мы уважаем друг друга, прислушиваемся друг к другу и помогаем друг другу.
Есть две основные причины, по которым распадаются крепкие коллективы, — это деньги и творческие амбиции. Были ли в группе такого рода сложности?
— У нас система распределения доходов от концертов не изменилась с 1969 года. Как мы когда-то договорились, так и действуем. А что касается творческих амбиций, то в «Машине времени» никогда не было никаких ограничений. Хочешь сольный проект — пожалуйста! Андрей параллельно работал в разных жанрах. Одно время он сотрудничал с группой «Папоротник», сейчас — с «Оркестром креольского танго». У Жени Маргулиса группа «Шанхай». Долгое время он работал с группой «Воскресение». Периодически продолжает выступать сольно. Я занимался продюсерской деятельностью. Мы никогда друг другу не мешали, а наоборот, только помогали в работе над проектами.
А можно сказать, что вас связывает дружба на уровне семей?
— Конечно. Мы постоянно ездили друг к другу в гости и общались, и сейчас общаемся. Но жизнь сама регулирует интенсивность этих контактов. Нам приятно встречаться, но это не система. Мы не ездим в гости друг к другу каждую неделю. Но когда это случается — мы получаем удовольствие от общения. Мне очень приятно видеть каждого из музыкантов нашей группы у себя дома.
Вместе ездите на охоту, рыбалку?
— Мы не охотники и не рыбаки. У нас Андрей — единственный, кто и путешественник, и охотник, и рыбак — все вместе в одном лице. Мы периодически вместе выезжаем в горы — покататься на лыжах. Но опять же не все. Женька Маргулис на лыжах как-то не очень смотрится. Поэтому он не катается.
А как же всякие теплые курорты?
— Моя жена с дочерью ездят. А я небольшой любитель морей-океанов. Я — горный житель. Я себя в горах чувствую лучше, чем на море. Спокойнее. Не люблю загорать, считаю, что это бесполезная трата времени. В жизни есть масса других способов с пользой провести время — например, с семьей дома.
Вы любите одиночество?
— Просто я люблю побыть один. Если есть время, мне нравится ехать на машине куда-нибудь. Неважно куда.
Без цели?
— Абсолютно! И при этом думаю. Улетаю далеко в своих мыслях. Бывало, очнешься, а за окном — Тверская область. И меня это совершенно не смущает. За рулем было придумано столько интересных проектов! Я, например, мечтаю сделать для себя трицикл и проехать на нем всю Америку — от Западного до Восточного побережья.
Трицикл — это трехколесный мотоцикл, но без коляски?
— Да, и на широких шинах.
А вы пробовали на трициклах ездить?
— Нет. Но у меня есть абсолютная внутренняя уверенность, что это для меня. Я впервые сел за руль, когда мне исполнилось 37 лет. И сразу понял, что я очень хороший водитель. У меня были прекрасные учителя, я их очень внимательно слушал, выполнял все их предписания. Я хорошо вожу машину и, тьфу-тьфу-тьфу, ни разу не был в ДТП. Хотя ДТП не всегда зависят от того, хорошо ли ты водишь машину или нет. Авария — это стечение обстоятельств. Один из моих главных учителей по вождению однажды сказал мне такую вещь: «99% людей, которые тебя окружают в потоке, водить машину не умеют. Поэтому ты должен думать не о том, что делаешь ты, а о том, что могут сделать они в тот или иной промежуток времени». Вот я и смотрю по сторонам и думаю, кто из этих «водителей» в следующую секунду может нанести ущерб моей машине и мне.
Какая у вас сейчас машина?
— «Паджеро». Я давно езжу на «Паджеро», это уже третья моя машина этой марки.
А в «Машине времени» вы последний, кто освоил вождение?
— Нет. Женя Маргулис сел за руль намного позже меня. Я ему все время твердил: когда за руль сядешь, проедешь — ты поймешь, какое это удовольствие. И будешь себя ругать за то, что раньше этого не сделал. Все так и получилось. Для меня вождение — наслаждение. Поэтому я не хочу нанимать водителя — посторонний человек в моей машине меня раздражает, я люблю ездить один. В крайнем случае — со своей семьей. Есть еще один аргумент — я пока не готов доверить свое здоровье и жизнь чужому человеку.
С компьютером Александр Кутиков «на ты»?
— Да. У меня помимо основного настольного компьютера есть ноутбук. Но им я пользуюсь редко. Иногда беру его с собой на гастроли — в свободное время смотрю фильмы на DVD. Или работаю с черновым вариантом будущей песни. Я активно работаю с электронной почтой. Для меня интернет — это пространство, которое снабжает необходимой информацией. Но я никогда не общаюсь в чатах — предпочитаю беседу с живым человеком, глаза в глаза. Если же в сети появится возможность общаться с видеоизображением, то я обязательно воспользуюсь этой услугой. Но пока веб-камеры, к сожалению, есть не у всех пользователей. Мне она сейчас тоже недоступна — я живу за городом и выхожу в сеть через мобильный телефон. А для передачи видео- и звуковых файлов нужна выделенная линия. Со временем, конечно же, подключусь к «оптике» — ее в нашу деревню еще надо провести.
Андрей Макаревич открыл шикарный стоматологический кабинет, и это логично — деньги должны работать. А у вас есть какой-нибудь немузыкальный бизнес?
— Нет, но иногда я выступаю в роли консультанта. У меня есть круг друзей, которым я помог успешно выйти из форс-мажорных обстоятельств.
У вас в 89-м году был сольный хитовый альбом «Танцы на крыше». Какую-то нишу он занял на музыкальном рынке?
— Он переиздается на CD, но этот альбом был хорош для своего времени. Сейчас я бы его аранжировал и спел по-другому. На второй «сольник» у меня долго не хватало времени. В эти годы я очень много работал как продюсер и издатель. Почти все сольные альбомы Андрея Макаревича, Жени Маргулиса издавались моей компанией. Приложил руку к таким группам, как «Наутилус Помпилиус», «Браво», «Лицей», трем сериям «Старых песен о главном». Сотрудничал с Леонидом Агутиным, Мариной Хлебниковой. С удовольствием работал с Михаилом Шуфутинским. Сейчас как продюсер я занимаюсь Юлией Михеевой из города Магнитогорска. Мы заканчиваем ее первый альбом. У нее очень сложные и необычные песни. Особенность в том, что она не пишет куплет плюс припев. У нее стих — целая песня. Ни одна радиостанция не взяла ее материал — отказ был с модной сейчас оговоркой «неформат». Меня это удивляет — у Юлии очень талантливая музыка и стихи.
Юлия Михеева — это такая себе Фрося Бурлакова?
— Нет, она изначально очень культурный, образованный человек. Юля — художник по костюмам, работала в театре, была неоднократным победителем конкурса актерской песни. В случае с Юлией для меня важна не столько коммерческая отдача, сколько эмоциональная. Я должен знать, что свое время потратил на действительно талантливого человека. Даже если и не заработал денег.
Может получиться так, что альбом уйдет в песок?
— Он уже не уйдет в песок, потому что у Юлии Михеевой есть поклонники, и они-то купят ее альбом. Наконец-то услышат ее не только на концертах, но и в хорошей записи. А что касается нашей общей работы, я только что закончил запись нового альбома «Машины времени». Он называется «Машинально», в нем 12 новых песен. Большую их часть написали Андрей Макаревич и Евгений Маргулис. Остальные сочинили мы с Андреем Державиным. Как солисты поют все. Потом последует антология песен «Машины» — ею тоже занимаюсь я
А с Александром Градским вы работали?
— Да, как вокалист — когда он записывал свою рок-оперу «Стадион». Я спел небольшую арию, по-моему, он остался очень доволен. Мне тоже понравилось с ним работать. Александр при всей своей внешней агрессии к окружающему миру — очень талантливый, добрый и ранимый человек.
Группу «Нюанс» вы возродили?
— Нет, просто мы решили вместе поработать над моими песнями. Они — самостоятельный коллектив. Я просто кое-что им подсказал — они скорректировали какие-то свои вещи. Возможно, сделаем совместный проект.
Вы по-прежнему занимаетесь боксом?
— Давно не надевал перчаток. Но в новом доме буду обязательно заниматься — уже присмотрел себе специальный боксерский тренажер. Когда я начинал боксировать — а это было еще в школе, — таких приспособлений не было. Я очень хорошо дрался и, как недавно выяснилось, по-прежнему умею это неплохо делать. Но эти подробности — не для печати.
Беседовал Евгений Глуховцев (Москва)