— Внутренние войска — это та структура, которая выполняла задачи, возложенные на нас Конституцией (охрана общественного порядка, охрана особо важных государственных объектов). Администрация президента, правительство и парламент — это государственные институции, и внутренние войска, вне зависимости от своих политических симпатий или антипатий, должны были четко выполнить свою задачу — охрану общественного порядка и госзданий. По большому счету, было понятно, что необходимо выдержать временные рамки, поскольку у противоборствующих сторон начинали срабатывать механизмы приведения в действие той или иной программы политического давления. Мы четко понимали, что должно пройти время (избирательные туры, суд, решение ЦИК), в течение которого нами не должно быть нарушено соотношение мирного «стояния» между войсками и пикетчиками. На Майдане стояли студенты, молодые девушки, пожилые люди, там, кстати, было много родителей тех солдат, которые несли охрану. С другой стороны — 18-летние хлопцы, принимавшие присягу на верность народу Украины. То есть на верность тем, кто пришел на главную площадь страны защитить свой выбор. Для этих ребят не было цветовых различий: это войска под «жовто-блакитним» флагом, флагом Украины. И в тот момент, когда многие метались от одного лагеря к другому, пытаясь предугадать исход событий и не потерять момент подачи себя, мы просто выполняли возложенную на нас задачу.
В какой мере от силовиков зависело «несиловое развитие» ситуации в первые дни после объявления результатов второго тура выборов?
— Наша задача — охрана общественного порядка и несение службы по охране государственных объектов. И лучше перестраховаться, чем потом исправлять непоправимые уже ошибки. В те дни передо мной стояли особые цели: я не имел права ошибиться в принятии решения, в использовании своих полномочий. Представьте себе: военно-оперативные резервы на службе возле АП меняли через каждые два дня. Ребята несли службу в боевой цепи по два часа через четыре. Это совершенно автономная структура со своими полевыми кухнями, хозяйством, призванным обеспечить нормальные условия несения службы. Сотрудники подразделения внутренних войск общались с манифестантами, и был момент, когда пикетчики вставали спиной к нашим военным, демонстрируя, что они как бы защищают внутренние войска Украины. И представить себе, что сейчас организованные пикетчики превратятся в толпу, которая через узкие улицы в центре Киева будет нестись на штурм зданий, просто было невозможно. Допустить такое развитие событий нельзя было ни в коем случае. Нам нужно было выдержать до конца, не допустив провокаций.
Как вы относитесь к тому, что роль СБУ в деле революции сегодня некоторыми руководителями этого ведомства представляется чуть ли не как внутреннее сопротивление «режиму Кучмы» и открытая помощь будущему президенту Ющенко. Что за этим стоит: желание «выйти сухим из воды», демонстрация собственной лояльности, готовность сотрудничать с новой властью? Это следствие прагматизма силовиков?
— Не считаю возможным для себя давать оценку деятельности СБУ, но как рядовой гражданин скажу — надо отдать должное народу, грамотному менеджменту со стороны руководителей тогдашней оппозиции, корректности и толерантности организаторов массовых акций протеста. К слову, звонки из СБУ звучали после команды «отбой», а об общении их с посольствами я узнал из прессы.
Каковы были ваши личные мотивы в ситуации 28—29 ноября? Ваша продуманная позиция и аргументы по неприменению силы?
— Тот день ничем не отличался от предыдущих: я просмотрел в выпусках новостей материалы о заседании Совбеза, получил информацию о его работе. А через какое-то время, около 22 часов, я общался с представителями оппозиции по телефону. Мне было предложено встретиться, поговорить. Но поскольку ничто не предвещало экстремального развития событий, я согласился встретиться чуть позже. Но потом, когда ситуация радикализировалась, я уже лично позвонил недавним собеседникам из лагеря оппозиции и сказал, что есть необходимость срочно обсудить последние события, так как дела начинают принимать нежелательный оборот. Несколько недель спустя в интервью «ЗН» один из нардепов очень подробно описывал план действий того вечера: 4—5 тысяч человек подходят к АП, девушки, сидящие на плечах парней, должны были отвлечь внимание спецназовцев, а за их спинами мужчины, используя лестницы и деревянные настилы, перебирались бы через боевые порядки на охраняемую территорию. Сейчас легко говорить… А в тот момент необходимо было немедленно принимать меры для того, чтобы в зародыше погасить разгорающийся конфликт, предотвратить провокации. Ни одна из политических амбиций не стоит жизни и здоровья как тех, кто стоял на Майдане, так и тех, кто нес службу. Команда об учебной тревоге прозвучала по мобильному телефону и я, конечно, отдавал себе отчет в том, что при «тотальном» прослушивании и просматривании реакция последует незамедлительно. Так и случилось: буквально через 10—15 минут пошли звонки от представителей оппозиции, и я уже ждал гостей у себя в главке. Тем временем, в соответствии с моей командой об учебной тревоге, вышеупомянутые подразделения были приведены в готовность: было выдано оружие и боевые патроны, баллончики с «Черемухой», которые входят в состав спецсредств каждого патрульно-постового милиционера. (Кстати, выдумки по поводу слезоточивого газа — не более чем результат регулярного просмотра западных боевиков. Ничего подобного не было.) Личный состав был экипирован, размещен в специальных транспортных средствах, и автотранспорт был выстроен в походном порядке. Но никто из военных мест дислокации не покидал: привести силовой механизм в действие может только Верховный главнокомандующий — президент.
… В кабинете в этот момент у меня были встречи с представителями оппозиции, среди них были и люди, которых я давно и хорошо знаю, вне зависимости от их политической принадлежности. Меня заверили в том, что никакого движения манифестантов по направлению к АП не будет. После принятия рапортов командиров подразделений о степени готовности личного состава, исправности техники я дал команду «отбой!».
Многие рассматривают ваш поступок как месседж оппозиции и власти или как блеф, позволивший выиграть время…
— В какой-то мере так оно и было, потому что я хотел таким образом дать остыть горячим головам как с одной, так и с другой стороны. Потому что одно дело говорить и призывать к конкретным действиям, и совсем другое — понимать и видеть, на что ты толкаешь людей. Поэтому лучше на фоне боевого порядка фотографироваться, нежели пытаться сломить монолит хорошо организованной спецструктуры, использовать ее против собственного народа.
Как вы оцениваете свою роль в этих событиях?
— Получается, что оценку моей деятельности, моим поступкам дают те силовые структуры, которые не в состоянии скрыть свое желание «нести бревно с вождем». Кроме того, сразу вспоминается афоризм о том, что если ты не можешь подавить революцию, то надо попытаться ее возглавить. Вот здесь и кроется основное отличие тех силовых структур, о которых идет речь в связи с «помаранчевими» событиями, от ВВ. Внутренние войска, несмотря на то, кто в данный момент является президентом, осуществляют свои функции, обозначенные в Конституции Украины. Внутренние войска не могут себе позволить вмешиваться в политику и быть орудием в руках как власти, так и оппозиции. Я не считаю возможным приписывать своим действиям героику: поступал я как командующий внутренними войсками и как человек, который несет ответственность за жизнь и здоровье личного состава, и как офицер, который отвечает перед государством за выполнение возложенной задачи. Считаю, что поступил как офицер. И главный результат — нынешнее спокойствие в обществе и мирное разрешение всех политических перипетий. Жизнь — штука сложная, но она все расставляет на свои места.
Ваш сын служит в Косово. Как он отреагировал на ваши действия во время «оранжевой» революции?
— Мой сын — офицер-миротворец, и он как никто знает цену жизни гражданских людей в горячих точках планеты. Я не имел права сделать Украину такой «горячей точкой».
Беседовал Антон Осипчук