Нынешняя весна в Киеве – это не только бесконечный насморк и авитаминоз, первая трава, мимоза, подснежники, редис и обнажившийся из-под снега мусор. Весна в этом году французская. И если закрыть глаза, усилием воли можно представить себя не у Лядских ворот, а у Триумфальной арки в Париже. Или где-нибудь еще, поближе к Сене, Ла-Маншу, европейской культуре наконец. Благо этой весной проблем с ней быть не должно. В рамках месяца Французской культуры в Украине проходит множество кинопоказов, концертов и выставок, даже не просто на любой, а на самый изысканный вкус.
В воздухе витает весна, дух свободы, наративный фигуратив. Что это такое, знают немногие. Но они молчат. Те, кто не знают, тоже молчат, дабы не выказывать свою неосведомленность. Этой весной французский поп-арт в моде. Искусство, как никогда, близко к народу. Его предметом может стать что угодно – от парашюта до огнетушителя. Все зависит от того, под каким углом посмотреть. Выбирать угол зрения – прерогатива художников. Все остальные тоже смотрят в разных позах и молчат. Каждый искоса поглядывает на соседа, и все вместе боятся оказаться некомпетентными, несведущими, несовременными. Не знаю, правомерно ли делить поп-арт на «женский» и «мужской», но девочки налево, мальчики направо. Концепция штука упрямая.
На выставке «Булгаков или дух свободы» в Национальном художественном музее представлен сильный пол современного французского искусства. Работы Эрро, на первый взгляд, напоминают комиксы и вкладыши, Клозена – образцы промышленного дизайна, Монори – интерпретацию вечерних новостей. Гротеск, ирония, оружие, катастрофы, женщины, вопиющая несправедливость. Кажется, что «дух свободы» можно почувствовать только с оружием в руках, а путь к ней преграждают социальное неравенство и глобализм. Зрителю еще раз напоминают, в каком ужасном мире мы живем. Зритель зачастую пожимает плечами и недоумевает. Впрочем, никто не говорил, что приобщение к европейскому искусству пройдет безболезненно. Зато теперь можно слыть человеком культурным и продвинутым. Для закрепления достигнутого результата остается посетить Центр современного искусства. Сейчас это обитель французских женщин. Им не до войны. У них есть губки для мытья посуды, зацелованный портрет Буша и банки с «глазированными овощами», вместо пресловутого супа «Хайнц». И, конечно, сами женщины. С любовниками, топорами, кошками. Куртки с надписью «Бритни» на спине, разрисованные уши («Трофеи», как гласит подпись), слайды таблеток на все случаи жизни.
Я не пытаюсь сравнивать. Я не пытаюсь давать критическую оценку. Просто есть две половинки. Два взгляда на мир и совершенно разные попытки выразить свою реакцию на то, что происходит вокруг: не важно, дома или на улице. А еще есть зритель. Эдакий «лишний человек», который пытается сопереживать и «приобщиться к прекрасному». Он изо всех сил старается найти зашифрованное послание и почувствовать сопричастность. Но в пылу самовыражения о нем забыли. Впрочем, еще дадаисты провозглашали «жизнь без шлепанцев или параллелей… суровая необходимость без дистанции и морали, и мы плюем на человечество». Похоже, за долгое время человечество даже научилось получать от этого эстетическое наслаждение. Создается впечатление, что современное искусство – это кривое зеркало субъективной реальности, где каждый пытается найти свое отражение. Но, как сказала Аннетт Мессаже – одна из участниц выставки «Где женщины?»: «Я распространительница призраков, обезьяньих снов, паутинных психозов… Я мошенница, мошенница ретушированных фото, деформированных увеличений, наложения отпечатков, помутневших крупных планов, столкновения изображений, деформирующих линз… Я лгунья, разносчица призрачных предупреждений, неуверенной любви, подозрительных воспоминаний, укротительница бумажных пауков…»