Партитура

Министра юстиции и бывшего члена парламентской группировки «Демократические инициативы» мало что объединяет. Разве что общее отношение к избирательной тематике. Александр Лавринович в недалеком прошлом был народным депутатом и разрабатывал электоральное законодательство, которое сегодня меняется буквально на глазах. А Михаил Добкин в первый и, наверное, в последний раз избран в парламент по «мажоритарке».

Партитура конституционной реформы предполагает ликвидацию одномандатных округов. Поэтому нетрудно понять переживания молодого парламентария. Его уход из парламентской группы Степана Гавриша — это своего рода протест против обмена мажоритарной электоральной системы на чисто партийную. И он, кстати, не одинок. Например, фракцию «Народовластие» покинули сразу четыре депутата. Тоже в знак протеста.

Лавринович, конечно же, бесконечно далек от межфракционных переходов. Наверное, он уже и забыл, что это такое. Но наверняка главного юриста страны (не путать с Виктором Медведчуком) беспокоят последствия резкого усиления роли партий. Александр Владимирович пытался провести партийную «зачистку», чтобы избавиться от структур, существующих лишь на бумаге. Но все равно около сотни партий сохранили минюстовскую регистрацию. И если через два года выборы в Верховную Раду действительно пройдут по пропорциональной системе, то почти каждый обладатель «карманной партии» получит неплохие дивиденды. Лавринович считает, что такое количество политических организаций дискредитирует саму идею многопартийности. Однако сделать ничего не может.

А Добкин вообще уверен в том, что партийные выборы приведут к отрыву депутатов от своих избирателей, и обещает, невзирая ни на что, заботиться о людях, которые его выдвинули. Итак, Лавринович и Добкин заочно пришли к консенсусу, что, согласитесь, относительно редкое явление для отечественного политикума. Но политическая партитура заранее расписана, и это объективная реальность, которая дана всем заинтересованным сторонам в не менее объективных ощущениях.

Михаил Добкин: «Моя будущая фракция находится в политическом центре

Михаил Маркович, почему вы покинули свое «насиженное» гнездо — депутатскую группу «Демократические инициативы»?

— Я был уполномоченным группы, которую связывали с харьковским лобби. И для меня было чрезвычайно трудно принять решение об уходе, поскольку без всякого пафоса могу сказать: мы гордились тем, что за последние годы в парламенте появилась политическая сила, которую связывают не с Донецком, Днепропетровском или Киевом, а именно с Харьковом. Правда, совместных инициатив было не слишком много: на уровне группы мы приняли только постановление о праздновании 350-летия Харькова. Хотя, конечно же, каждый из нас ведет конкретную работу в регионе, поддерживает связь с местной властью. Лично я объясняю такую ситуацию тем, что лидер «ДИ» Степан Гавриш, возглавивший парламентское большинство, одновременно сохранил за собой и пост руководителя «Демократических инициатив».

Но, может, Степан Богданович и создавал группу для того, чтобы усилить свой собственный политический вес, а не вес Харьковского региона?

— Каждый политик для достижения своих целей или для реализации амбиций так или иначе кого-то использует. Тем не менее не думаю, что «Деминициативы» создавались под Гавриша как трамплин. Хотя, если быть объективным, Степан Богданович входит в пятерку профессиональных политиков Украины. Это не дифирамбы. С такой оценкой согласится большинство коллег в сессионном зале. Поэтому доля истины в вашем вопросе, конечно, есть. Но поверьте: не ставилась задача создавать группу только для самореализации Гавриша. Просто получив должность, скажем так, всеукраинского масштаба, Степан Богданович оказался перед дилеммой: Гавриш — это координатор парламентского большинства или лидер «харьковской группы»?

Как руководителю большинства ему надо было выглядеть лидером национального масштаба, а для пользы «ДИ» необходимо было подчеркивать свою «региональную прописку». Понятно, что пост координатора ПБ является более весомым (в понимании самого Степана Богдановича). В результате Гавриш поставил в зависимость от данного факта и всю группу. А это, в свою очередь, оказало негативное воздействие на политическое позиционирование «Деминициатив». Постепенно «ДИ» стали терять свою самостоятельность, и нас начали воспринимать как простой «довесок» к парламентскому большинству. Меня такой подход не устраивал, поэтому после долгих дискуссий со Степаном Гавришем я принял решение покинуть группу.

А эти дискуссии носили исключительно политический характер, или же у них был еще и экономический подтекст? Ведь не секрет, что «Демократические инициативы» часто связывают с банкиром Александром Ярославским. Может, полураспад «ДИ» вызван определенными бизнес-конфликтами?

— Александр Владленович никогда не оказывал давления на представителей группы во время принятия тех или иных решений. Хотя вы должны понимать, что у любого парламентского образования реально есть несколько руководителей. И когда периодически у некоторых наших депутатов возникали вопросы, то Александр Владленович, Степан Богданович или я как один из уполномоченных группы проводили с людьми работу, искали компромисс — для того чтобы «Демократические инициативы» во время голосования выглядели монолитно. Это очень важно, когда группа единогласно демонстрирует свою позицию, а не голосует по принципу «кто в лес, кто по дрова». То есть я хочу сказать, что Ярославский в данном случае находится над теми противоречиями, которые возникли в «ДИ».

Не связаны ли последние «брожения» внутри большинства с тем, что «большевиков» всеми возможными и невозможными методами заставляют ускорить процесс завершения политической реформы? То есть принять закон о пропорциональных выборах, а потом сразу вносить изменения в Конституцию?

— Не буду говорить за всех. Что касается меня, то решение выйти из «Демократических инициатив» я принял самостоятельно, осознанно и безо всякого воздействия со стороны. Скажу больше: без какого-то давления проголосую за конституционную реформу, поскольку прошло то время, когда власть необходимо было концентрировать в одних руках. При этом я абсолютно несогласен с позицией, что неотъемлемой частью политической реформы является закон о выборах депутатов на пропорциональной основе. Уже все забыли о том, что когда конституционная комиссия Верховной Рады разрабатывала свой вариант внесения изменений в Основной Закон, никто не акцентировал внимания на необходимости принятия нового избирательного закона.

В первую очередь «пропорционалка» — это уступка тем представителям меньшинства в ВР, которые в обмен на новую электоральную систему согласились поддержать политическую реформу. Я в душе согласен пойти на определенные «жертвы» в этом плане, хоть и был избран в парламент по мажоритарному округу. Кстати, и буду продолжать работать в своем округе, несмотря на принятие пропорционального закона. Однако выступаю против утверждения избирательного законопроекта в его нынешнем виде: закрытые партийные списки, императивный мандат… В таком случае я себя в новом парламенте просто не вижу и не пойму, что здесь будут делать еще 449 депутатов, ведь все ключевые решения станут принимать лидеры групп и фракций. Именно они будут договариваться между собой. Таким образом, безапелляционный электоральный вариант депутата Николая Рудьковского для меня абсолютно неприемлем. Я не голосовал за него в первом чтении и не стану поддерживать во время окончательного утверждения.

Скажите, а если в пропорциональный закон будут внесены изменения, направленные на «привязку» избирательных списков к конкретным округам, вы его поддержите?

— 31 марта исполнится ровно два года, как я работаю в Верховной Раде. Не забываю о своем округе и надеюсь, что число моих сторонников за это время увеличилось, хотя я никогда не был оппозиционером. Знаете, никого из депутатов, избранных по партийным спискам оппозиционных политических сил («Наша Украина», БЮТ, СПУ), у себя в округе не видел. Поэтому я не верю в то, что после пропорциональных выборов каждый партиец будет закреплен за конкретным регионом. Скажите, а что им мешает работать там уже сейчас? Если в избирательном законе не будет четкой «привязки» конкретного депутата к определенному округу (как в свое время предлагал Гавриш), не будет персональной ответственности, то я вариант Рудьковского не поддержку. Ни на каких условиях.

Аналогичную позицию занимает еще достаточно большое число депутатов-мажоритарщиков, которые в решающий момент могут не проголосовать за конституционную реформу. Допускаете ли вы подобное развитие событий?

— Парламент — это живой организм. Он подвержен влиянию луны, солнца, других небесных светил… Так что произойти может многое. Меня всегда поражает то, насколько жизнь в Верховной Раде отличается от обычной: то, что за стенами ВР абсолютно неприемлемо, в парламентской среде считается обычным делом. И наоборот.

Как вы планируете дальше строить свою парламентскую жизнь? Все-таки два года осталось… Будете в одиночку работать или примкнете к какой-то силе?

— Я по своей сути командный человек и вне фракции себя не вижу. Принять решение о вхождении в какую-то новую политическую силу для меня так же сложно, как и уйти из «Деминициатив». Если и буду вступать в новую фракцию, то только в ту, которая построена на партийной основе. И не для того, чтобы гарантировать себе место в списках на следующих парламентских выборах. Просто жизнь уже доказала: если депутатская группа сформирована не на партийной основе, то она обречена на вымирание. Но я напишу заявление о вступлении в новую фракцию только в том случае, если буду уверен, что никогда ее не покину.

Может быть, это будет фракция Владимира Литвина? Сейчас много говорят о том, что спикер формирует собственную группу парламентской поддержки. Вы видите себя членом команды Владимира Михайловича?

— Мне очень импонирует Литвин — и как политик, и как человек. Хотя не слишком близко с ним знаком, но даже общения на официальном уровне оказалось достаточно, чтобы составить позитивное представление о Владимире Михайловиче. Особенно ярко его личные качества проявились во время конфликта 24 декабря 2003 года, когда оппозиция блокировала работу парламента. Мы тогда сутками сидели в кабинете председателя Верховной Рады… Единственный нюанс: фракция, создаваемая под кого-то, изначально обречена на недолгую жизнь. Но если будет сформирована некая третья сила, которая займет позицию между полярными флангами ВР и изберет своим идейным лидером Владимира Литвина, то не исключено, что я окажусь среди депутатов, ее поддерживающих.

Последние события в парламенте могут привести к ротации президиума Верховной Рады. Например, не исключено, что Виктор Медведчук может попытаться стать спикером. Такое возможно?

— То, что конфигурация Верховной Рады после принятия политической реформы кардинально изменится, — для меня очевидный и непреложный факт. Будут происходить удивительные события, и хотя прогнозы — дело неблагодарное, я не подтверждаю, но и не отрицаю возможной реализации сценария, о котором вы говорите.

Многие политики считают, что Виктор Ющенко, придя к власти, будет проводить реваншистскую политику. Точнее, не он, а его окружение. Более того, некоторые уже думают сегодня о путях отступления…

— Я — представитель большинства и не собираюсь из него уходить. Считаю себя человеком Президента, поскольку состоялся как политик при Леониде Кучме. При нем я стал и народным депутатом. Поэтому смело отношу себя к тем силам, которые называют пропрезидентскими. Я никогда не пытался обеспечить себе «запасные аэродромы» в случае перемены власти. Ни в коей мере. И уж точно никогда не окажусь в рядах оппозиции — ни под национал-демократическими знаменами, ни под красными стягами. Моя будущая фракция находится в политическом центре.

Александр Лавринович: «Закрытые партийные списки — это возврат в XIX век»

Александр Владимирович, почему Президент настаивает на ужесточении процедуры отмены регистрации партий?

— Действительно, Президент предложил внести ряд изменений в закон о политических партиях. Такую инициативу глава государства проявил в связи с наметившейся в последнее время тенденцией к повышению роли партийных структур в процессе формирования органов государственного управления. Необходимо сделать ряд шагов, чтобы исправить ситуацию, которая дискредитирует саму идею многопартийности в нашей стране. Сегодня Министерством юстиции зарегистрировано 96 партий, а год назад их было 126! Другими словами, мы «вычистили» структуры, которые существовали лишь виртуально. Леонид Кучма предложил внести в закон о партиях ряд уточнений. Мне как автору этого нормативного акта, принятого ВР несколько лет назад, понятны подходы и нормы, выписанные в проекте главы государства. В частности, предлагается, чтобы вопрос об аннулировании свидетельства о регистрации партии рассматривался Верховным судом по представлению органа, зарегистрировавшего политическую партию, в случае неизбрания ее членов народными депутатами в течение двух созывов парламента. К сожалению, для принятия данного законопроекта не хватило двух десятков голосов.

Другими словами, в случае принятия пропорционального закона о выборах партии будут пользоваться повышенным спросом?

— Естественно. Если даже после «внедрения» смешанной избирательной системы, в соответствии с которой только половина депутатов избирается по спискам, партии стали рассматриваться как достаточно весомые политические образования, то после принятия пропорциональной модели роль партийных структур еще более возрастет. Скажу больше: партии станут единственными политическими субъектами, которые смогут реально влиять на формирование государственной власти. Большое количество партийных организаций, существующих в Украине, свидетельствует о неструктурированности общества, в котором отсутствуют устойчивые политические симпатии. У нас есть определенные слои населения, способные в течение относительно короткого времени (5—7 лет) полярно менять свои симпатии. В связи с этим наличие 96 партий дискредитирует саму идею многопартийности. Такое завышенное политическое предложение существенно затрудняет избирателям осознанный выбор носителей близких им идеологических идей.

А Минюст уже ничего не может сделать для ликвидации избыточного «предложения» на политическом рынке?

— Мы работаем в этом направлении, но, как вы видите, предложение превышает спрос. Думаю, что некоторые избирательные блоки для увеличения собственного веса станут говорить, что в их состав входит тридцать или сорок партий. Однако реально у них будут в наличии лишь регистрационные свидетельства, а не живые, действующие организации.

Будучи народным депутатом, вы активно занимались проблемами избирательного законодательства. Ваше отношение к проекту пропорционального закона, разработанному Николаем Рудьковским?

— В настоящее время принятие нового избирательного закона диктуется политическими целями. Я об этом говорю не как министр юстиции, а как человек, который действительно долгое время профессионально занимался избирательным законодательством. И с этой точки зрения могу сказать: данный законопроект — не шаг вперед, а возвращение в позапрошлый век. В последний раз закрытые избирательные списки в едином общенациональном округе в европейских странах использовались в конце ХІХ века. Понятно, что в значительной мере появление подобного законопроекта является признанием определенной слабости нынешних политических структур. Кроме того, это стимул для политического роста партий.

И еще один момент: такой подход обеспечивает отрыв носителей определенных идей от электората, от людей, которые голосуют за партийные списки. Парламент — это не только законодательный, но и представительский орган власти. И для того чтобы он выполнял такие функции, граждане, делегирующие свои права депутатам, должны знать, кто эти люди, и иметь возможность влиять на их избрание. Во всех европейских странах, где действует пропорциональная избирательная система, существует система преференций, в соответствии с которой избиратель определяет, кто из предложенных партиями кандидатов получит мандат.

Вы выступаете за «имплантацию» в пропорциональный закон элементов мажоритарной системы?

— Вы же знаете, что существуют десятки подвидов пропорциональной избирательной системы. Когда я работал над своей диссертацией, то приводил не менее двадцати примеров различных вариантов «пропорционалки». И даже предлагал депутатам принять один из видов данной системы. Но в силу определенных политических причин эта идея у нас не нашла отклика. А ее суть заключается в том, чтобы законодатели понимали реальные настроения избирателей, проживающих не только в Киеве, но и, к примеру, в селе Большие груши. Не случайно же в большинстве стран вообще не используется общенациональный принцип в избирательной системе, а проводятся региональные и межрегиональные выборы. Кроме того, право определять место кандидатов в партийном списке предоставлено избирателям, а не съездам партий или блоков. Но, возможно, Украина еще придет к этой схеме. Я очень на это надеюсь. А модель, предложенная тандемом Ключковский—Рудьковский, скорее всего, сработает не больше одного раза.

А как министр юстиции оценивает новый закон о выборах президента?

— Серьезные концептуальные изменения в него внесены не были. Во всяком случае, сокращение сроков ведения предвыборной агитации со 180 до 120 дней нельзя отнести к разряду концептуальных новаций. А то, что для регистрации кандидата в президенты необходимо внести денежный залог и собрать подписи, — так это вызвано особенностями нынешнего переходного этапа. От процедуры сбора подписей вообще следует постепенно избавляться, поскольку количество подписей избирателей не свидетельствует о реальной поддержке того или иного кандидата на пост главы государства. Президентские выборы 1994-го и 1999 годов четко показали: если надо собрать 48 миллионов подписей, то они любой ценой будут получены. Даже теоретически не существует системы контроля сдачи автографов, не говоря уже о практике. Никакими законодательными ограничениями, наподобие введения запрета сдавать подписи на предприятиях, не удастся навести порядок в этой сфере. Я даже не говорю об идентификации автографов… В общем, можно сказать, что в новом законе просто детализированы некоторые чисто технические процедуры. Учитывая довольно высокий уровень недоверия и даже противостояния между рядом политических сил, сам факт принятия данного акта уже является позитивным моментом. Меньше будет поводов для возникновения конфликтных ситуаций.

Принятие нового избирательного закона связано с внесением изменений в Конституцию. Вас как юриста не пугают возможные правовые коллизии, связанные с изменением конституционной системы?

— Меня это не пугает. В то же время не могу сказать, что я с радостью воспринимаю все без исключения нормы конституционного проекта. Общая идея является правильной, и я ее полностью поддерживаю. Это правильно, когда различные политические силы объединились для того, чтобы воспользоваться общественно-политической ситуацией и внести изменения в Основной Закон. В конце концов, «соревнование» двух ветвей власти (законодательной и исполнительной) должно было всех убедить в том, что ничего, кроме проблем, такое противостояние Украине не приносит.

Во всех нормальных странах существует одна, единая государственная власть, которая делится на три ветви — законодательную, исполнительную, судебную. И если народ, являющийся единым носителем власти, делегирует кому-то свое право решать судьбу государства, то он может это сделать лишь один раз. Поэтому высший представительский орган должен определять, как будет действовать исполнительная власть. Она потому и называется исполнительной, поскольку является производной от представительской власти. Такое единство власти обеспечивает общественному развитию стратегическую стабильность в ходе принятия решений по отдельным вопросам.

Идею вы поддерживаете. А что лично вас огорчает в конституционном проекте?

— Меня огорчает возврат к общему надзору в функциях Генеральной прокуратуры. На это, кстати, обратили внимание эксперты Венецианской комиссии, но тем не менее подобное положение осталось в проекте. Это — шаг назад, причем существенный… Небесспорным выглядит и предложение об императивном мандате депутата. В соединении с закрытыми партийными списками для избирателей — это уже серьезная проблема.

Александр Мороз предлагает вводить новую Конституцию после 2006 года. На ваш взгляд, это разумно?

— Я воздержусь от комментариев. Это чисто политический вопрос, который абсолютно не связан ни с юриспруденцией, ни с правовым подходом к внесению изменений в Основной Закон.

Каковы ваши планы на будущее? Намерены ли вы работать до конца срока полномочий правительства Виктора Януковича или уже соскучились по парламенту?

— По депутатской деятельности соскучиться еще не успел… Я сегодня занимаюсь работой, которая мне близка, понятна и от которой получаю удовлетворение. Просто работаю и сознательно даже не пытаюсь забегать вперед, хотя прекрасно понимаю, что в дальнейшем мне придется столкнуться с проблемой выбора. Но в настоящее время я не планирую каких-либо действий наперед. И это чистая правда.

В недалеком прошлом вы были влиятельной фигурой в Народном рухе Украины. Как вы сегодня относитесь к политической эволюции Руха, руководимого Борисом Тарасюком?

— Я отношусь к этому как к историческому феномену. Точка.

Беседовали Ирина Гаврилова, Владимир Скачко, Александр Юрчук

54321
(Всего 0, Балл 0 из 5)
Facebook
LinkedIn
Twitter
Telegram
WhatsApp

При полном или частичном использовании материалов сайта, ссылка на «Версии.com» обязательна.

Всі інформаційні повідомлення, що розміщені на цьому сайті із посиланням на агентство «Інтерфакс-Україна», не підлягають подальшому відтворенню та/чи розповсюдженню в будь-якій формі, інакше як з письмового дозволу агентства «Інтерфакс-Україна

Напишите нам