Демократия – не всегда сплошное удовольствие

5 марта народные депутаты приняли в первом чтении проект закона о выбора, подготовленный депутатами Рудьковским и Ключковским. К каким последствиям это может привести, кто выиграет и кто проиграет в результате принятия данного документа, мы попросили прокомментировать известного политолога Виктора Небоженко.

Во-первых, я хочу сказать, что, когда весной прошлого года был объявлен поход за политическую реформу, на круглом столе в Институте стратегических исследований с участием президента Кучмы я четко сказал: прежде чем браться за такие масштабные задачи, надо решить фундаментальный вопрос – избирательная система, то есть, способ формирования власти. И только потом уже думать о способе разделения и функционирования, потому что в новых демократиях именно генетика играет большую роль, чем вечная Конституция и вечный идеальный способ политического устройства. И тогда я сказал, что Верховная Рада должна обязательно принять закон о выборах, о пропорциональных выборах. По моему убеждению, здесь, как и в бизнесе, за принятие любого решения нужно отвечать. После такого события Верховная Рада должна была пойти на роспуск. Но, как я понимаю, депутаты выбрали из двух зол меньшее: они все-таки остановились на возможности голосования закона о выборах.

С другой стороны, дело в том, что закон о выборах в той политической борьбе, которая существует сейчас вокруг политреформы, является некой квинтэссенцией, и если мы выделим из политической реформы закон о выборах, то тем самым мы каким-то образом сильно обесценим дальнейшие шаги, по крайней мере, на данном этапе реформы. Вполне возможно, что то, что одни считают условием голосования за изменение Конституции, для других будет достаточным основание сказать, что мы, дескать, приняли закон, и на этом силы политической элиты в 2004 году исчерпали себя.

Кто же в результате выиграет?

Прежде всего я хочу сказать, что как минимум 100 депутатов-мажоритарщиков навсегда исчезнут из Верховной Рады. Более того, этот процесс начнется уже летом, когда от тех, кто больше не «крышуют» в округах, начнут отворачиваться как от бесперспективных. Эти депутаты буквально немедленно почувствуют охлаждение по отношению к себе со стороны местных органов власти. Их поведение изменится: они станут опасны тем, что как бы совершили политическое харакири, и превратились в неких политических зомби. Раньше они «крышевали» или лоббировали те или иные интересы местной власти, пытаясь пробиться в те или иные офисы исполнительной власти. Теперь, чем серьезней будет бизнес на местах, тем меньше внимания он станет обращать на бывших «мажоритарщиков», а больше будет обращаться к большим депутатским группам, фракциям и партиям.

Сегодняшние правила игры пока еще не носят некого традиционного, исторического и институционального характера, во многом это будет зависеть от того, кто первым возглавит новый, реформированный Кабмин, и кто первым займет должность президента. Именно когда определятся фигуры этих людей, а также стоящих за ними политических сил, можно будет говорить о том, каким же на самом деле будет разделение власти.

Вернемся к пропорциональной системе выборов. Типичные возражения ее противников – это то, что парламент будет раздроблен на множество партийных группировок. Каким же будет парламент в 2006 году?

Если в 2004 году избирается сильный президент, страх объединит даже самые далекие друг от друга группы. Если же президент окажется слабовольным, парламент, как это ни пикантно, будет соответствовать главе государства. То есть, возникнет некое «темное» большинство, которое будет то объединяться, то распадаться, и там будут регулярные кризисы. Единственное, что может соединить определенные парламентские силы в большинство, которое будет держаться хотя бы несколько лет – это внешняя угроза в виде сильного президента. Поэтому предсказать, какой будет Верховная Рада в 2006 году, я сейчас не могу. И если сейчас я скажу, что на самом деле мы можем спланировать, какие фракции и как будут существовать абстрактно, не говоря о распределении власти, концентрирующейся возле президента и власти, концентрирующейся возле парламента, можно говорить: обилие «мелкотравчатых» политических группировок действительно будет создавать проблему для формирования долгосрочного большинства. И парламентский кризис станет регулярным. Мы формируем парламентскую систему, которая существовала на Западе до 30-х годов, до так называемых национальных фронтов. И эти национальные фронты мягко перелились в авторитарные диктатуры. В нашей ситуации национальные фронты появились раньше, чем парламентская демократия. И сейчас мы чувствуем большую любовь к плохо управляемой, мало прогнозируемой парламентской республикой, которая обречена на многочисленные внутренние кризисы по следующим причинам.

Во-первых, нет опыта.

Во-вторых, собственность не отделена от власти, а так как каждая олигархическая группа сидит на конкретной собственности, ситуация постоянно будет меняться.

Но вот такой контраргумент: зато у каждой группировки будут гарантии, что ее не смогут уничтожить.

Абсолютно правильно. И в данном случае мы видим, что парламентская система и разделение властей позволяет сохранить существующие олигархии в их рамках. Каждая группа теперь не может претендовать на уничтожение других группировок. Вне всякого сомнения, это – шаг вперед. Это, если хотите, первый вариант дачи гарантий президенту. Это значит, что нельзя будет уничтожить ни Тимошенко, ни Ющенко, ни Медведчука, ни Лазаренко, ни Кучму, никого. Но это не даст возможность мобилизовать нацию, продвинуться вперед. Мы будем серьезной проблемой для крупных инвестиционных фондов. Но, с другой стороны, это позволит сохранить на какое-то время сложившийся статус-кво через Конституцию.

При пропорциональной системе больше шансов пройти в парламент имеют раскрученные брэнды – известные политики. Означает ли это, что в пропорциональном парламенте личность каждого политика будет нивелирована? То есть, 20-30 человек – в игре, а остальные – статисты?

Не статисты, а те же самые мажоритарщики, просто сбитые в группы. Они члены партии, но, как сейчас мажоритарщик – второсортное существо (если, конечно, он – не олигарх), точно так же «второсортными» будут рядовые члены фракций. Но это – массовая практика, и стонать тут нечего: демократические механизмы – это не всегда сплошное удовольствие, но они все же позволяют принимать решения и двигаться вперед.

А императивный мандат – это хорошо или плохо?

Действительно, в этом случае депутат попадает в положение крепостного, но это смотря в какой ситуации. Для левых императивный мандат не нужен: они всегда подбирают настолько низкие в интеллектуальном плане кадры, что практически ни один из них не может «выйти на свободу». То есть, он-то, конечно, может получить от какого-нибудь олигарха определенную сумму, но как политик он исчезает, существуя лишь в рамках партии. А вот что касается правого фланга и центра – здесь фракционная миграция является одним из немногих интеллектуальных усилий, которые позволяют себе депутаты. Вполне возможно, что пресечение миграции по горизонтали станет не только усилением дисциплины, но и формированием таких феодализированных партийных структур, когда отбор будет вестись по степени лояльности к лидеру, а не по интеллектуальному уровню. Зато это гарантирует процентов на 80 эффективность любых лоббистских усилий.

Еще такой аспект, как организация парламента. Говорят, что при наличии 3-процентного барьера появятся партии губернаторов. Существует ли такая угроза?

Существует. Потому что собрать, скажем, 750 тысяч голосов в одном компактном регионе проще, чем по всей стране: не действует система контроля над голосами. Так что упомянутая технология будет иметь место как средство выживания, как способ пройти в парламент. Региональных островков будет множество, но это снимает проблему «политического лица».

Еще такая проблема: выборы губернаторов. Как это повлияет?

Это крайне важно, потому что когда мы говорим о пропорциональном законе, здесь есть два аспекта: все избираемые, и губернаторы, назначаемые, не имея функций префекта, оказываются в пространстве повышенной легитимности: все получают мандат на несколько лет, а вот губернатора в любой момент могут снять. Кроме того, губернатор – это та золотая акция, которое может разрушить все красивое здание политической реформы. Ведь если премьер-министру остается возможность управлять региональной властью через губернаторов или назначать губернаторов администрациями, эти полномочия перевешивают все остальные по сравнению с президентской властью. Поэтому те, кто готовит себя к президентской власти, сделают все возможное, чтобы вывести губернаторов из-под контроля Кабинета министров.

Говорят, что на будущих выборах появится, кроме множества губернаторских партий, региональных также еще и больше количество «виртуальных», которые не имеют ничего, кроме раскрученного брэнда. Они опять обанкротятся?

Дело в том, что в узкое «горлышко» — где-то 10-15% электоральной площади столкнутся старые аутсайдеры, набравшие на предыдущих выборах по 1,5-2%, столкнутся с новыми нахалами, которые будут раскручивать свои брэнды при помощи всевозможных проектов. Все они не смогут пересилить соблазн найти себе спонсора, поскольку им кажется: мол, у нас немного есть, нужно еще чуть-чуть. Это – чисто коммерческое мышление, которое свойственно нашим бизнесменам-политикам.

54321
(Всего 0, Балл 0 из 5)
Facebook
LinkedIn
Twitter
Telegram
WhatsApp

При полном или частичном использовании материалов сайта, ссылка на «Версии.com» обязательна.

Всі інформаційні повідомлення, що розміщені на цьому сайті із посиланням на агентство «Інтерфакс-Україна», не підлягають подальшому відтворенню та/чи розповсюдженню в будь-якій формі, інакше як з письмового дозволу агентства «Інтерфакс-Україна

Напишите нам