Конституционная перестройка, ускорение и гласность

Политолог Виктор Небоженко решил поделиться с «Версиями» своими впечатлениями от обращения президента к народу (5 марта 2003 года). Мы его внимательно выслушали.

— Виктор Сергеевич, чем вызвано обращение президента к народу с предложением ускорить политическую реформу? Были предпосылки для такого заявления?

Конечно же, надо понять президента, который пытается быть естественным, целостным и последовательным. Если 24 августа 2002 года прозвучало заявление о необходимости и готовности инициировать политическую реформу, то должно было последовать продолжение. Но президент — не человек экспромта, он не может позволить, чтобы его заявления выглядели как спекуляции на сиюминутной политической конъюнктуре. Тем более, он не может заставить думать себя и других, что это шаг связан с попыткой решить проблему преемничества. Хотя мы прекрасно понимаем: все действия (так уж устроена история), которые предпринимаются в ходе политических боев, могут потом иметь масштабные последствия. Или же, наоборот, заканчиваться как простая пиар-акция.

— А как вы думаете, словосочетание «политическая реформа» не вызывает отторжения как у населения, так и у политической элиты? И не возникнут ли в связи с этим проблемы с реализацией конституционных преобразований: ведь реформа проводится тогда, когда очень высок уровень доверия к власти?

Скажу откровенно: в какой-то мере и политическая элита, и население связаны двумя очень важными социально-психологическими и культурологическими негативными договорами. Во-первых, и элита, и население устали от реформ. Большая проблема Украины – это то, что никто ей не может помочь ни извне, ни изнутри. Исчерпался не только лимит доверия, но и некий психологический ресурс, который был у той сложной конфигурации политиков и бизнесменов, сложившейся в 90-е годы и где-то в 2000-м исчерпавшей свой потенциал. На самом деле сейчас каждый шаг, который называется «реформа», уже носит подозрительный характер.

Ни политическая ни экономическая реформа уже не вызывает ожиданий, не мобилизует. В общем, это не то, что заставляет людей двигаться вперед. Я повторяю – это не скрытая критика послания президента. Тем более, что мы все понимаем: у нас слишком много накопилось всяких проблем, барьеров, но надо понять и другое — страна выдохлась. Но от нее, как от клячи, международное сообщество требует не болеть гриппом, заниматься аутотренингом и атлетизмом, а Украина этого сделать не в состоянии. И это, конечно, раздражает наших международных «кураторов», как из Вашингтона, так и из Москвы.

Поэтому использование таких терминов, как реформа, не только не несет каких-то позитивных ассоциаций, но даже и не вызывает у народа возбуждения.

— И у элиты в том числе? Все-таки именно она должна стать «имплементатором» реформы…

Конечно, сама элита тоже должна верить. Вообще, чем отличается элита от населения, даже от богатых людей, стремящихся к власти? Элита должна обладать «проектом» обустройства страны. И, надо отметить, что видение стратегии существовало и с 1990-го по 1995 год страна развивалась проектным образом. Сейчас все носит хаотичный характер, но это тоже не страшно, потому что большинство государств рационализирует свое поведение, хотя, на самом деле, никакого единого плана или направленности нет.

То есть, можно говорить о том, что обращение президента к народу 5 марта – это, в большей мере, пиар-ход на опережение акции оппозиции?

Я думаю, что если это так, тогда политтехнологи из АП играют очень слабую игру, потому что власть научилась «треножить» и «расщеплять» оппозицию, стравливать ее представителей друг с другом. Власть сегодня обладает колоссальным опытом и ресурсами, но совершенно не способна что-то сдвинуть с места. Вот это – очень важный момент. Ни у населения, ни у власти сегодня не пойдет «откат» назад, и это прекрасно понимают и коммунисты, и социалисты, и богатые, и бедные. Хуже, грубо говоря, не будет, но самое страшное то, что сузилась перспектива. Другими словами, свет в конце тоннеля есть, но он так далек, что актуален следующий вопрос: как дожить до момента выхода из тоннеля. Поэтому любые предложения по конституционной модификации выглядят как пиаровские. Тем не менее, я не думаю, что это связано с действиями оппозиции, потому что одна часть ее «отстрелялась» на чрезвычайном съезде, вторая выступит в конце месяца. Очень хорошо видно, что кроме конфликтов внутри оппозиции, выражаясь политологическим языком, имеется и дистанциирование репертуаров политических практик. Они уже конкурируют друг с другом, идут совершенно в разные стороны, используя разные механизмы. Хорошо видно, что оппозиция, связанная с Ющенко, любит теплые кабинеты, большие залы, аккуратные традиционные мероприятия. А оппозиция, связанная с Тимошенко и Морозом, предпочитает «народные шоу» — крупные мероприятия, связанные со свежим воздухом, с разминкой, с мелкими, но многочисленными стычками с правоохранительными органами. Уже наблюдается разная «стилистика», а это говорит о том, что соединить такие «отряды» будет невозможно, потому что они живут разной политической жизнью. Скажем так, началась специализация оппозиционной деятельности. И это со временем «разъест» оппозицию изнутри. Поэтому выступления протестных сил — это не больше, чем пальба по воробьям из пушки.

— Значит, выступление президента следует рассматривать как нетрадиционный ход, смысл которого пока не могут понять ни его противники, ни его соратники?

Странная ситуация: вообще-то во всем мире политическая реформа – это борьба ярко выраженных политических сил, когда одна группа пытается заставить принимать определенное решение другую и, тем самым, стимулирует движение всего общества в заданном направлении. В нашем же случае имеет место некая трагикомическая ситуация: есть одна политическая сила в виде президента, но нет противоположных политических сил. Значит, этот путь «не работает».

Проанализируем проблему в другом аспекте: политическая реформа может развиваться как компромисс. Кто-то с кем-то договаривается, хотя это сложно. Классический вариант – 91-й год, когда коммунисты договорились с националистами, и одни сумели сохранить власть, а другие – в эту власть прийти. Еще один пример — это наша противоречивая Конституция, которая сохранила все тенденции и все возможные пожелания. Поэтому-то она малоэффективна, но, по крайней мере, была принята как Конституция и как правила игры, в которой каждый старается использовать свою часть преимуществ. И если сегодня то, что предлагает президент, построено на аналогичном принципе договоренностей, то сделанный шаг идет все-таки вразрез с традициями.

Нужно было вначале создать политическую интригу, показать некую оригинальность предложений. А в данном случае нам предлагают одновременно прямо противоположные вещи: с одной стороны – обратиться к успешному результату референдума 2000 года, а с другой – сам механизм референдума сделать мощным политическим орудием, к которому можно обращаться хотя бы раз в полгода.

— Можно ли говорить о том, что это просто модернизированный вариант имплементации результатов референдума 2000 года?

Проблема в том, что в тексте заявлено сразу несколько целей. Это и модернизированный вариант имплементации, и желание создать совершенно непонятную и очень опасную практику так называемых обсуждений без механизма обсуждений. А, кроме того, предпринимается попытка сформировать традицию проведения прямых референдумов, и «удвоить» не только парламент, но и Кабмин. Никто не обращает внимания, что выделение силовиков в отдельную группу, подчиненную президенту, означает создание силовой надстройки в правительстве. Все мы прекрасно знаем, что силовые министры в течение последних 5 лет являются мощным средством не только политического влияния, но и экономического управления финансово-политическими группами. Надо признать, что создать в Украине экономические группы и рыночные силы не удалось, зато мы преуспели в движении экономики Украины в ту или иную сторону с помощью силовых структур. Это – реальность, о которой стараются не говорить. Поскольку даже мировая теория не знает таких тенденций. Мы не попадаем ни под определение авторитаризма, где силовики – это часть управления страной и есть мощные идеологии или единая партия, ни под южноазиатские и латиноамериканские виды единства экономики и политики, где важную роль играют семьи, традиции, олигархи. То есть, у нас какой-то особый путь. И на этом пути, судя по посланию, теперь должен появиться Кабмин-2, верхняя палата правительства. Нижняя палата КМ будет выглядеть как прообраз хрущевского Совнархоза, а верхняя палата будет иметь своего «премьера» в лице руководителя ГНАУ. Может быть, создатели этого послания о такой перспективе не думали, но скажу откровенно: это их задача – нести интеллектуальную политическую ответственность за каждую букву и слово. Так как они способны «превратиться» в решения и в конкретные правила игры, которые могут стоить стране очень дорого.

— Мы говорили о возможном появлении верхней палаты КМ. Но это перспектива. А ведь в предложениях президента речь идет о совершенно конкретной второй палате — парламентской. Насколько актуален для Украины вопрос бикамерализма с учетом того, что мы все-таки являемся унитарной страной?

При сильном политическом лидерстве, при яркой политической силе, которая имела бы хороших харизматиков, здоровое соцсоревнование между регионами – вторая палата ВР — это здорово для Украины. Потому что регионы нужно не ссорить, а заставлять работать в одном направлении. Такой подход позволил бы создать то, чего до сих пор нет в Украине – единое национальное пространство. Есть периметр в виде границы, но то, что объединяет, допустим, информационное пространство Черновцов или Сум, Харькова или Крыма, живет абсолютно отдельной жизнью. И, конечно, мы прекрасно понимаем, что именно это может быть использовано в качестве некой конфедеризации Украины. Хотя бы из-за того, что мы с вами попали в тот редкий вид государств, в которых по очень модной сегодня теории борьбы цивилизаций происходят цивилизационные разломы. И это действительно так: Западная Украина принадлежит как бы к одной цивилизации, а Восточная и Центральная тяготеет к другой. И то, и другое создает нам чрезвычайно серьезные проблемы: Запад нас не принимает, потому что не может «переварить» то, что получено в течение последних 10 лет, а Восток опасен своим традиционным прагматично-жестким отношением к Украине. Так что мы – между двух бед, а не между двух позитивных целей, которые и следует выбрать. И в этом смысле двухпалатность может привести, прежде всего, к формированию очень мощной центрально-восточно-европейской политической силы, которая, к сожалению, принципиально откажется от политики.

В ход пойдет принцип политической арифметики: нас больше, мы сильнее. Вот это очень опасно. Допустим, для России это принципиально, потому что она может существовать либо в виде федерации, либо в виде империи. Хотелось бы, конечно, чтобы Украина оставалась унитарным государством с невероятно разнообразным конкурентным политическим пространством. Но это только пожелание.

— А появление второй палаты в ВР не приведет к невероятным сложностям в деятельности парламента?

Я уже говорил, что не так важно перераспределение власти между Верховной Радой, Кабмином или АП, сколько внутренняя целостность и эффективность механизма принятия решений. В чем сила АП? Два, три человека принимают решения – быстро и динамично. Они могут быть ошибочны, могут быть удачны, но они всегда оперативны. В чем слабость Кабмина? Принимается много решений, но ни одно из них не выполняется, потому что они не являются единой целостной структурой, где каждый знает, что выход его за порог своих полномочий не только не поощряется, но и наказывается. Иными словами, нет четко функционирующей исполнительной машины, а есть большой склад запчастей и использованных деталей – вот чем на сегодняшний день является Кабмин. Единственный источник власти сейчас – администрация президента. Но с созданием двухпалатности усложняется принятие решений.

— Представители пропрезидентского большинства довольно критически отнеслись к проекту президента, поэтому вероятность проведения конституционных предложений Леонида Кучмы через ВР не вызывает оптимизма. Тем более, все помнят неудачу с имплементацией. Не допускаете ли вы, что события в данном случае могут развиваться по какому-то радикальному сценарию, в частности, в виде некого президентского указа?

— Я думаю, что если авторы этого послания почувствуют его принципиальную нереализуемость, то, естественно, они будут искать ответственного за это. На такую роль идеально подходит адресат. Но дело в том, что тут несколько адресатов. Ведь письмо пишут конкретно, не просто «на деревню дедушке», а либо элите, либо конкретному органу, который обязан ответить на это письмо, либо населению. Но что такое послать послание населению? Это очень опасное допущение, что все население тут же все бросит и откликнется на послание. Для этого надо быть очень убедительным человеком или политической силой. Поэтому я думаю, что вполне возможно, что после какого-то этапа, когда окажется, что все в растерянности, и нет групп, которые были бы четко заинтересованы в тех положениях, которые внесены президентом, начнется «откат». И поиски виновных. Как вариант – возможно, мы недооцениваем зрелость сегодняшнего парламента. Вполне вероятно, что депутаты начнут на полном серьезе обсуждать эти мероприятия, и мы получим совершенно другие законодательные замечания и изменения, которые в корне будут менять предложения президента. Для примера – законодатели могут согласиться на двухпалатный парламент и даже резкое уменьшение своих полномочий. Могут даже пойти на «передачу» силовиков президенту. Но поставить запятую, и добавить: «… а президента избирает Верховная Рада». Тем самым будут решены все проблемы. Но не исключено, что послание президента – это поиск еще одной возможности в очередной раз поставить парламент на место. Мол, видите, они не понимают то, что им уже расписали и сделали, им нужно было только принять это в виде законодательных инициатив. Вполне возможно, что так оно и есть. Но я думаю, президент не хотел бы таким образом видеть политическое будущее – свое и государства.

— Вы допускаете вариант досрочного роспуска парламента?

Конечно. Досрочный роспуск парламента, врутрипарламентский кризис, который может проявляться в саботаже, срыве заседаний. Вполне возможно, что наше путешествие по второму этапу политической реформы может пойти в сторону судорожного движения. Я уже не говорю, что, может быть, за этим действительно кроются очень простые вещи: как сохранить власть, кому ее передать и что делать завтра.

— В этом документе проставлена одна конкретная дата, на которую все обратили внимание – 2006 год, одновременные выборы парламента и президента. Что это означает: президент будет пролонгировать свои полномочия до 2006 года, и парламент с этим соглашается, или, наоборот, президент распускает парламент и происходят досрочные выборы?

Я думаю, что тут ход довольно ясный. На самом деле элита и общественное мнение приучается к той мысли, что выборы нового президента и выборы Верховной Рады могут изменяться. Нас приучают, что раз мы вступили в процесс политических реформ, то должны быть готовы пожертвовать некими сложившимися планами и точными нормами Конституции. То есть, плата за приобщение к реформам – это отказ от конституционных норм. Прежде всего – по таким «невинным» вещам, как сроки избрания нового парламента или президента. Я не думаю, что уже принято решение о срыве времени переизбрания нового президента, но думаю, что сама идея существует и нас приучают к тому, что главное – это не сроки, а тот же бикамерализм или количество депутатов. А потом вот это «не самое главное» будет обмениваться на что-нибудь серьезное. Ну, не 300 человек, допустим, а 350 – торг, где срок будет играть большую роль.

54321
(Всего 0, Балл 0 из 5)
Facebook
LinkedIn
Twitter
Telegram
WhatsApp

При полном или частичном использовании материалов сайта, ссылка на «Версии.com» обязательна.

Всі інформаційні повідомлення, що розміщені на цьому сайті із посиланням на агентство «Інтерфакс-Україна», не підлягають подальшому відтворенню та/чи розповсюдженню в будь-якій формі, інакше як з письмового дозволу агентства «Інтерфакс-Україна

Напишите нам