В бананово-лимонном Сингапуре-2

Мы продолжаем публиковать фрагменты «закрытых» мемуаров самого успешного государственного менеджера ХХ века Ли Куан Ю: человека, который 30 лет руководил Сингапуром и превратил его из нищей азиатской деревни в сказочно богатое государство. Из первой части – «В бананово-лимонном Сингапуре» читатель смог узнать, как продаются и покупаются политики и почему это не нравится инвесторам. Вторая часть не менее интересна…
Создание финансового центра

Итак, мы в Сингапуре начала 60-х годов. Нищая азиатская деревенька делает первые шаги к реализации мечты о создании всемирного финансового центра. В Сингапуре совсем нет природных ресурсов и очень мало образованных людей. Те, кто есть – сосредоточены в команде 36-летнего премьера, в недавнем прошлом популярного адвоката. Он уже сумел преодолеть коррупционного монстра: никто из госслужащих (от него самого до полицейского-регулировщика) не смеет брать взятки. За это грозит длительный срок заключения. Кроме того, уже построен аэропорт и проложена красивая, чистая и озелененная дорога из аэропорта в город. Горожане были приветливы и опрятны (в противном случае их тоже наказывали). Служащие банков – честны и трудолюбивы. Налоги минимальны. А созданное для надзора за банковским порядком Управление монетарной политики Сингапура (УМПС) строго контролировало соблюдение честных правил игры, даже крупными западными банками. Которые полагали, что им можно все…

Глава 5 (Фрагменты)

История нашего финансового центра – это история того, как мы укрепляли доверие к Сингапуру как к месту, где бизнес ведется честно. Доверие к нашей честности и компетенции собиралось по крохам. Мы воспитывали чиновников, обладавших знаниями и навыками, чтобы они так регулировали и осуществляли надзор за финансовыми учреждениями и биржевыми организациями, чтобы свести до минимума риск сбоев в финансовой системе.

Начало нашей работы на азиатском офшорном долларовом рынке было скромным. Этот рынок являлся аналогом рынка «евродолларов», и мы называли его рынком «азиатских долларов». Первоначально этот рынок сводился к операциям на финансовом рынке Сингапура по привлечению зарубежных банков для кредитования в иностранной валюте банков стран региона, и наоборот. Впоследствии, рынок «азиатских долларов» перешел к торговле иностранными валютами, фьючерсами и опционами, ценными бумагами, деноминированными в иностранной валюте, проводил синдицирование займов, выпуск облигаций и управление инвестиционными фондами. В 1997 году объем операций на рынке «азиатских долларов» превысил 500 миллиардов долларов США, что было примерно втрое больше размеров нашего внутреннего банковского рынка. Темпы роста были огромными.

Мы привлекли международные финансовые институты тем, что отменили налог на вывоз доходов, полученных вкладчиками-нерезидентами. Все депозиты, деноминированные в «азиатских долларах», не учитывались при расчете нормативов ликвидности и банковских резервов. К 90-м годам Сингапур стал одним из крупнейших финансовых центров мира. По объему валютных операций Сингапур уступает только Лондону, Нью-Йорку и лишь немного отстает от Токио. Успех Сингапура побудил другие страны региона с середины 80-х годов развивать собственные международные финансовые центры, зачастую предлагая еще более щедрые налоговые льготы. Фундаментом для развития нашего финансового центра было соблюдение принципа верховенства закона, существование независимого суда и стабильного, компетентного и честного правительства, проводившего разумную макроэкономическую политику, практически ежегодно сводя бюджет с профицитом. В результате этого сингапурский доллар был стабильной и сильной валютой, что предотвращало импорт инфляции.

Расскажу одну историю. В 70-х годах у нас произошел конфликт с одним из наиболее известных представителей лондонского Сити. В марте 1972 года Джим Слэтер широко известный британский инвестор, специализировавшийся в сфере реструктуризации активов, прибыл в Сингапур, чтобы встретиться со мной. Когда Тэд Хит стал премьер-министром Великобритании, в прессе сообщалось, что он отдал в управление Джиму Слэтеру все свои активы и ценные бумаги на условиях полного доверия. Следовательно, Слэтер обладал солидной репутацией. За год до того я встретил его за ужином, который устроил Тэд Хит на Даунинг-стрит, 10. Я приветствовал участие Слэтера в развитии нашего фондового рынка.

Позднее, в 1975 году, Суй Сен, бывший министр финансов Сингапура, сказал мне, что компания «Слэтер Уолкер Секьюритиз» была замешана в манипулировании акциями компании «Хо Пар бразерс интернэшенэл», которые котировались на фондовом рынке Сингапура. Они нелегально выкачивали активы компании из ее филиалов, извлекая выгоду для себя и некоторых директоров компании. Подобного рода действия квалифицировались как преступное злоупотребление доверием: они обманывали собственников компании «Хо Пар» и других компаний. Тем не менее, если бы расследование действий компании, имевшей такую солидную репутацию на Лондонской фондовой бирже, не было оправдано, это нанесло бы удар по нашей собственной репутации. Следовало ли нам возбудить уголовное дело против такого известного в мире бизнесмена как Джим Слэтер? Я решил, что если Сингапур хочет поддержать репутацию хорошо управляемой фондовой биржи, мы просто обязаны это сделать.

Приветствуя инвестиции, мы вместе с тем в течение более чем трех десятилетий ограничивали доступ иностранных банков на местный рынок. В 1997 году я решил порвать с этой системой. Сингапурские банки нуждались в приходе талантливых иностранцев и смене образа мышления. В 1998 году, проведя предварительный отбор талантливых руководителей, центробанк страны пригласил Джона Олдса, опытного высокопоставленного банкира, который собирался уходить из банка «Джи Пи Морган», занять должности заместителя председателя правления и главного управляющего банка, чтобы превратить банк в крупного игрока на азиатском рынке. Вскоре «Оверсиз чайниз бэнкинг корпорейшен» пригласил в качестве управляющего банкира из Гонконга Алекса Ау.

Наш осторожный подход помог нам пережить финансовый кризис, разразившийся в Восточной Азии в 1997-1998 годах. Наши банки были в хорошей форме, фондовый рынок не лопнул. Нам потребовалось 30 лет с момента начала операций на рынке «азиатских долларов» в 1968 году, чтобы создать репутацию хорошо управляемого международного финансового центра. Начиная с июля 1997 года, когда девальвация таиландского бата послужила началом финансового кризиса в Восточной Азии, валюты, фондовые рынки и экономики стран региона прошли через полосу разрушения, но ни один банк в Сингапуре не зашатался. Инвесторы торопились покинуть страны с развивающейся экономикой, в число которых входил и Сингапур. В тот момент, когда управляющие инвестиционными фондами более всего опасались скрытых ловушек, отказывать им в предоставлении информации было неразумно. Мы решили предоставить им максимально возможное количество информации. Чтобы позволить инвесторам лучше оценить стоимость наших активов, мы убедили банки прекратить практику создания скрытых резервов и утаивания информации о невозврате кредитов. Банки заранее создали значительные резервы на случай невозврата кредитов, выданных клиентам из стран региона, не дожидаясь, пока невозврат кредитов станет свершившимся фактом. В результате этих разумных и компетентных мер Сингапур консолидировал свои позиции в качестве международного финансового центра.

Победа над уличной оппозицией или как избавиться от привычки бастовать

Куан Ю всегда был уверен, что людям, которые строят процветающее государство ничего не должно мешать. Меньше всего он любил беспорядок, прекрасно понимая, что в страну с бесконечными забастовками никто не вложит ни пенни. Аналогом украинских шахтерских профсоюзов, которые бастуют в обязательном порядке весной и осенью, был профсоюз сингапурских поденщиков. А роль местного «волынца» выполнял некий Суппия. Победа над забастовками позволила правительству планировать социальные расходы и соблазнять инвесторов политической стабильностью.

Кроме того, это было первым шагом к другой большой победе – над основными оппозиционерами: сингапурскими коммунистами…

Глава 6 (Фрагменты)

Я начал свою политическую карьеру, работая в профсоюзах в качестве юрисконсульта и участвуя в переговорах. К середине 50-х годов коммунисты захватили контроль над большинством профсоюзов, и как прокоммунистические, так и некоммунистические профсоюзы стали очень воинственными. Чтобы перехватить инициативу у коммунистов, нам необходимо было убедить профсоюзных руководителей и рабочих в необходимости привлечения инвестиций для создания новых рабочих мест. Но это было легче сказать, чем сделать.

Учитывая, что профсоюзы контролировались коммунистами, было практически неизбежно, что с конца 40-х и до 60-х годов Сингапур страдал от бесконечных забастовок и беспорядков. Например, за период между июлем 1961 и сентябрем 1962 года в Сингапуре произошло 153 забастовки, что было «мировым рекордом», а в 1969 году, впервые после окончания Второй мировой войны, в Сингапуре не было ни одной забастовки. Как мы добились этого?

Лидером забастовочного движения был К. Суппия, который являлся президентом Федерации профсоюзов рабочих-поденщиков. В 50-х годах Суппия и я на протяжении многих лет вместе работали в муниципалитете. Он был необразованным человеком, родившимся в Индии, хорошим оратором, говорившим на тамильском языке, упрямым и настойчивым лидером. Вести переговоры с ним было довольно трудно, потому что он страдал косоглазием и, казалось, смотрел не на оппонента, а в сторону. Он возглавлял профсоюз, большинством членов которого были индийские эмигранты, неквалифицированные рабочие, привезенные англичанами из Мадраса (Майгаз) для уборки города. Он не понимал, что на дворе были не счастливые, бунтарские 50-е годы, когда профсоюзы были мощными и боевыми. В недавно получившем независимость и весьма уязвимом Сингапуре правительство не могло позволить любому профсоюзу подвергать опасности само выживание государства.

В ультиматуме правительству, выдвинутом 18 октября 1966 года, Суппия потребовал удовлетворения всех претензий членов профсоюзов, вытекавших из невыполнения правительством условий коллективного договора, заключенного в 1961 году. Он настаивал на увеличении заработной платы 15.000 поденщиков на один доллар в день.

Я встретился с ним и руководителями его профсоюза. В ходе 40-минутной дискуссии я заявил, что мог бы рассмотреть вопрос о повышении заработной платы, начиная с 1968 года, но не с 1967 года. Я также предупредил его, что 7.000 членов его профсоюза были индийскими подданными, которые теперь нуждались в получении разрешения на работу в Сингапуре. Если бы они забастовали, то вполне могли бы потерять рабочие места и должны были бы вернуться в Индию. На Суппию это не произвело никакого впечатления. Он ответил, что лишь 2.000-3.000 рабочих нуждались в получении разрешения на работу, и что он – за продолжение забастовки. Он добавил, что, если уж профсоюз окажется разрушенным, то пусть он будет разрушен премьер-министром Ли Куан Ю. Он обвинил меня в том, что я забыл, насколько я был обязан профсоюзам своим положением премьер-министра.

29 декабря, как раз перед новогодними праздниками, Суппия призвал Федерацию профсоюзов поденных рабочих к забастовке. Я попросил, чтобы они пересмотрели свое решение, и обратился с иском в Промышленный арбитражный суд. Это сделало забастовку незаконной, и я обратился к рабочим с заявлением, в котором обратил их внимание на это обстоятельство.

В январе 1967 года министерство здравоохранения внедрило новую систему организации труда для рабочих, занятых уборкой мусора. 1 февраля 1967 года около 2.400 рабочих-членов профсоюза рабочих-мусорщиков, входивших в Федерацию профсоюзов поденных рабочих, начали забастовку. Суппия предупредил правительство, что, если претензии рабочих не будут удовлетворены в течение недели, то все 14.000 рабочих-членов других профсоюзов поденщиков, входивших в его Федерацию, начнут забастовку в поддержку их требований.

Тогда полиция по моему распоряжению арестовала и предъявила обвинение в организации нелегальной забастовки Суппии и четырнадцати другим лидерам профсоюза. Представитель регистра профессиональных союзов вынес постановление профсоюзу и Федерации с требованием предоставить обоснования для перерегистрации. Одновременно, министерство здравоохранения объявило об увольнении всех бастовавших, а те из них, кто хотел снова устроиться на работу, должны были сделать это на следующий день. Эти скоординированные решительные действия привели к панике среди забастовщиков. 90% из них обратились с просьбой об устройстве на работу. Два месяца спустя регистрация профсоюза поденных у рабочих и Федерации профсоюзов, которую возглавлял Суппия, была аннулирована? Эта забастовка стала поворотным пунктом в истории промышленности Сингапура. Действия правительства в данной ситуации получили одобрение общественности. Эти события изменили культуру профсоюзного движения, сделали его законопослушным, а профсоюзы превратили в организаторов трудового процесса, а не инициаторов беспорядков.

Политическое самоубийство коммунистов

Глава 8 (Фрагменты)

Вся наша деятельность по налаживанию экономики была бы невозможной, если бы угнетающее влияние коммунистов на экономику сохранялось. Все время после провозглашения независимости Сингапура в 1965 году, лидеры коммунистов колебались и занимались политической возней. Они сами ушли с арены конституционной и законодательной деятельности, предоставив Партии народного действия (ПНД) возможность самостоятельно строить планы относительно будущего страны. Мы использовали эту возможность и полностью изменили политическую жизнь Сингапура.

В политическом климате Сингапура 90-х годов невозможно представить себе то психологическое влияние, которое имели коммунисты на этнических китайцев Сингапура и Малайи в 50-х и 60-х годах. Коммунисты убедили людей, что то, что произошло в Китае, произойдет и в Малайе, что коммунизм был делом будущего, а те, кто сопротивлялся этому, будут похоронены историей. Твердые сторонники коммунистов составляли от 20% до 30% электората. Нам не удавалось лишить коммунистов этой поддержки на протяжении многих лет, несмотря на те экономические блага, которое приносила наша политика в течение следующего десятилетия.

Наша политическая стратегия и тактика сформировалась в то время, когда с 1954 по 1959 год мы боролись в оппозиции, и в период с 1959 по 1965 год, когда мы находились у власти. Ловкие и жесткие методы, применявшиеся коммунистами, наряду с безжалостными методами ультранационалистов из ОМНО, стали для нас незабываемыми уроками политической борьбы. Уличная борьба с ними походила на рукопашный бой без правил, в котором все приемы были разрешены, а победитель получал все. Мы научились не поддаваться нашим противникам, иначе они уничтожили бы нас. Даже после того, как мы подорвали силы коммунистов в организациях, входивших в состав Объединенного фронта, нам приходилось считаться с их подпольем. В любой момент они могли прибегнуть к насилию или восстановить легальные организации, либо использовать и то и другое.

Еженедельные разведывательные отчеты Департамента внутренней безопасности постоянно напоминали нам об их присутствии в Сингапуре, и об их секретной сети, которая связывала их с вооруженными группировками на Малайском полуострове.

После того, как партия «Барисан» стала неэффективной, коммунисты обратились к насилию и террору. Примерно 2.000 партизан находилось в Таиланде, у границы с Малайзией, несколько сот партизан было рассеяно в джунглях Малайского полуострова, существовало также несколько террористических групп в городах. Они вновь возродились под эгидой Малайского национального фронта освобождения (МНФО), который являлся придатком Коммунистической партии Малайи (КПМ), и взорвали несколько бомб в Джуронге и Чанги, пригородах Сингапура. Среди погибших была шестилетняя дочь британского служащего. Я понял, что надо действовать решительно. У нас не было другого выбора, как посадить сотни коммунистов в заключение.

Сейчас я спрашиваю себя: смогли бы мы одержать победу над ними, если бы действовали по отношению к ним в соответствии со всеми формальностями гражданского судопроизводства и отказались от практики содержания коммунистов в заключении без суда? Сомневаюсь. Никто не решался выступить против них, не говоря уже о том, чтобы дать показания в суде.

Судьба лидера коммунистов Лим Чин Сион довольно примечательна. В самое трудное для страны время в печатном органе коммунистов появилась статья с подстрекательством к мятежу, где было написано, что режим ПНД «составил заговор, чтобы убить товарища Лим Чин Сиона». Мы начали судебный процесс. Защита привела показания многих лжесвидетелей, которые поддерживали абсурдное заявление о существовании заговора с целью убийства Лима в гражданском госпитале, но не сумели доказать своей правоты. Редактор газеты был осужден и дал показание, что действовал по наущению Лим Чин Сиона. Ценой, которую товарищ Лим заплатил за предательство своего сподвижника, была попытка самоубийства.

Утром 17 ноября 1965 года начальник тюрьмы Чанги заметил, что Лим Чин Сион, который обычно приветствовал его, был необычайно тих. Лидер Объединенного фронта коммунистов в 50-х и 60-х годах, а также член Законодательного собрания от ПНД находился в заключении с 1963 года. Лим дрожал, его одежда была в беспорядке, брюки разорваны, казалось, что он участвовал в драке. Он попросил перевести его в другую камеру. Лима допросили в присутствии начальника тюрьмы. В сильном расстройстве Лим пробормотал: «Они будут бить меня, они меня отравят… Я покончу с собой, или они прикончат меня… Идеологические разногласия». По его просьбе его перевели в камеру в другой части тюрьмы.

На следующий день он заболел и был переведен сначала в тюремный госпиталь, а затем в гражданскую больницу. Примерно в 3:00 часа утра надзиратель заметил, как Лим что-то искал около тележки с медицинскими инструментами. На вопрос надзирателя он пояснил, что ищет нож. В 6:15 утра Лим встал и попросился в туалет, надзиратель ждал его за дверью. Когда Лим не вышел оттуда через три минуты, надзиратель постучал в дверь. Ответа не последовало. Надзиратель заглянул в его кабинку со стороны смежного туалета и увидел Лима повесившимся на трубе, идущей от бака с водой. Для этого он использовал свою пижаму. Надзиратель выбил дверь и вынул Лима из петли, доктора откачали его.

В июле 1969 года, через три с половиной года после попытки самоубийства, Лим попросил о встрече со мной. Я не встречался с ним с тех пор, как он возглавлял движение за отделение партии «Барисан» от ПНД в июне 1961 года. Когда вечером 23 июля Лим прибыл в мою официальную резиденцию Шри Темасек, он выглядел разочарованным человеком. Он решил уйти из политики навсегда и хотел уехать на учебу в Лондон. Он хотел, чтобы его подруга и товарищ, находившаяся вместе с ним в заключении (бывший профсоюзный деятель профсоюза рабочих фабрик и магазинов в 50-х годах), которая освободилась ранее, уехала вместе с ним. Так закончилось коммунистическое движение в Сингапуре.

В следующих частях:

Американцев бояться – депутатов не назначать.

Кто хозяин свободы слова?

Сингапурский «Мельниченко»

Воспроизведены фрагменты авторизированного перевода издания Lee Kuan Yew. The Singapore Story: 1965 – 2000/ From third world to first. HarperColins Publishers, N.Y., USA, 2000

54321
(Всего 0, Балл 0 из 5)
Facebook
LinkedIn
Twitter
Telegram
WhatsApp

При полном или частичном использовании материалов сайта, ссылка на «Версии.com» обязательна.

Всі інформаційні повідомлення, що розміщені на цьому сайті із посиланням на агентство «Інтерфакс-Україна», не підлягають подальшому відтворенню та/чи розповсюдженню в будь-якій формі, інакше як з письмового дозволу агентства «Інтерфакс-Україна

Напишите нам