Родная наша коррупция

С чем боремся, господа?

В справочном документе ООН «О международной борьбе с коррупцией» последняя определяется как «злоупотребление государственной властью для получения выгоды в личных целях». Это понятие включает в себя взяточничество («дачу вознаграждения для совращения лица с позиции долга»), так называемый непотизм (замещение по протекции доходных или выгодных должностей родственниками или «своими людьми») и незаконное присвоение публичных средств для частного пользования.

Рабочее определение междисциплинарной группы по коррупции Совета Европы гораздо шире и включает любую корысть от власти и возможности принимать решения. В том числе влияние (без угроз) на суд, приемную комиссию вуза; получение комиссионных от госконтрактов; пользование благами подчиненных или курируемых лиц (например, когда ревизоры «на шару» питаются в ресторанах). Особо изощренной коррупцией считается (внимание!) конфиденциальное информирование «своих людей» об изменениях государственной политики или пропихивание решений «под заказ». Другими словами, сообщить знакомому банку о готовящейся Центробанком эмиссии (вариант – валютной интервенции), дабы он успел запастись деньжатами по удобному курсу – коррупция. Пролоббировать льготы для конкретного вида деятельности (заранее зная, кто ими воспользуется) – тем более.

На Западе крупные чиновники, заподозренные в коррупции, обычно уходят в отставку за пять минут до своего увольнения. Некоторых судят. Другие, подобно Сильвио Берлускони, остаются неуязвимыми. В странах третьего мира все иначе. Во-первых, там коррупция такое же обыденное явление, как у нас. Во-вторых, борьба с ней – всего лишь форма политической борьбы. Точнее уничтожения противников. Если не брать во внимание хрестоматийные диктаторские режимы, то самые известные коррупционные дела, стоившие власти их фигурантам, имели место в Перу, Пакистане, на Филиппинах и в Индонезии. Именно из-за обвинений в коррупции подвергается преследованиям первая пакистанская женщина-премьер Беназир Бхутто. Свергнут и отдан под суд президент Филиппин Джозеф Эстрада, покровительствовавший игорному бизнесу. Погорел на $70 млн. комиссионных за оружейные контракты с Россией шеф перуанских спецслужб Владимеро Монтесинос, разоблачение которого привело к бегству из страны президента Альберто Фухимори. Одна из причин свержения индонезийского лидера Сухарто – его протекционистская деятельность по отношению к семейным фирмам. Наконец, нельзя забывать, что и Слободан Милошевич создал себе внутренних врагов именно тем, что позволял детям, жене и соратникам вести сверхприбыльную коммерческую деятельность под своим президентским крылом.

Хозактив в действии

Фактически «большая коррупция» началась в Украине после августовского путча 1991 года, когда в одночасье десятки тысяч партийных и комсомольских работников превратились в безработных. Некоторые ушли в бизнес: в банки, СП, посреднические фирмы. Хозактив, напротив, остался на прежних местах. И получалось, что бывший секретарь райкома становился во главе фирмы, а председатель исполкома продолжал заведовать казенным добром. В первые годы независимости такая дружба на всех уровнях власти давала поразительные коррупционные результаты. Пока существовали госпредприятия и госцены (в несколько раз ниже коммерческих), «свои люди» могли подешевле покупать ликвидный товар и перепродавать его за рубеж. На этом поднялись многие отечественные миллионеры. Такого понятия, как возврат валютной выручки, не существовало, и никто толком не знает, сколько денег осело на зарубежных счетах постсоветской номенклатуры. В это же время власть начала прихорашиваться: обставлять кабинеты импортной оргтехникой, делать евроремонты и покупать служебные иномарки. Те должностные лица, которые выполняли нехитрые хозяйственные функции, просто озолотились: во всем мире госзаказы не обходятся без взяток. У нас тем более. Впрочем, закупка штор на 250 окон по цене каждой на уровне японского телевизора – детский лепет по сравнению с гораздо более изощренными формами коррупции. Как, например, предоставление персональных льгот, выдача госгарантий, покупка чего-либо (нефти или зерна) в Госрезерв или продажа из него по специальным ценам. Абсолютное большинство «чернобыльских фондов», возивших сюда безналоговою водку, фирм, получавших льготные кредиты НБУ (пока тому еще позволялось заниматься «частным кредитным промыслом»), или банков, заранее знавших о готовящихся валютных интервенциях и скупавших валюту по нужному курсу, были «дочерними предприятиями» должностных лиц.

Наиболее откровенно занимался бизнесом народный депутат, председатель днепропетровского облсовета Павел Лазаренко. Из служебного кабинета он вроде бы даже открыто звонил Петру Кириченко (основателю фирм «Агропостачзбут», «Bainfild Compani LTD» и др.) и Андрею Дитятковскому («Дніпронафта», «Энергия» и проч.), обсуждая, сколько сот тысяч баксов они должны перевести на его счета в «Banque SCS Alliance in Geneva» или австрийском «Bank fuer Arpeit und Wirtschaft AG».

Если во времена Ефима Звягильского основным предметом коррупции была валюта по «фиксированному курсу», а Евгений Марчук вообще запрещал своему окружению ходатайствовать перед ним за коммерческие структуры, то при премьере Лазаренко коррупция стала формой государственного управления. Как писал в своей книге Леонид Данилович, «вскоре после назначения Лазаренко пошла уже более конкретная информация, что он фактически сформировал монополию на газ, близок к этому на рынке хлеба и спирта, активно захватывает недвижимость, заводы, контроль над банками»…

Почему-то, говоря о не политике, но хозяине, прежде всего, вспоминают газовый рынок, с которого весной 1996 г. была вытеснена даже любимица «Газпрома» «Itera» и совсем не слабый «Интергаз», и все шло к установлению эксклюзивного права на газоснабжения страны «ЕЭСУ». Но, кроме газового рынка, Павел Иванович (пусть менее явно) устанавливал личный контроль над рынками спирта и металла. На этом он и схлестнулся с «донецким кланом», монополизировавшим тогда металло-водочную тему на востоке Украины. Понимая власть, как дополнительную возможность устраивать бизнес, глава Кабмина издал постановления, запрещающие производство спирта из давальческого сырья и на негосударственных заводах, а также организовывал серию уголовных дел против «угольных генералов». Посему взрыв премьерского кортежа на Московском мосту вряд ли был случайностью.

Фактически падение Лазаренко повлекло за собой 90% всех крупных коррупционных разбирательств: на доходных местах сидели его люди, их начали трясти. Точно не знаю, как сложилась судьба руководителей «Укрспирта» Нарозникова, «Украгротехсервиса» Олейника, ассоциации сахаропроизводителей Рылика, но то, что Миханев (экс-глава «Хлеба Украины») в СИЗО рассказывает не только о якобы причастности Лазаренко к убийствам Вадима Гетьмана и Евгения Щербаня, но и о других интересных моментах – очевидно.

Кстати, когда пошла «постлазаренковская чистка», рванул за рубеж днепропетровский криминальный авторитет Александр Мильченко по кличке «Матрос» и помер на границе от цирроза печени. Паспорт «потянул ниточку» к начальнику консульского управления МИДа Василию Ковалю. И хотя за Василием Григорьевичем, по слухам, наблюдали еще во время консульской работы в Польше, первый и единственный коррупционный скандал в дипломатической сфере разразился именно вследствие неудачного бегства «Матроса».

В новейшей истории коррупционными проделками чаще всего являются взаимозачеты через «Укрспецфин», возврат НДС из бюджета вне бесконечной очереди, реализация конфискантов и налоговых залогов, а также продажа обанкротившихся предприятий через «Укрспецюст» (вокруг которого разворачивается конфликт между министерством юстиции и Генпрокуратурой). Одно время, по мнению СБУ, коррупционным был допуск банков к торгам на Межбанковской валютной бирже, а также приобретение доходных облигаций (пока они действительно были доходными). В определенной степени «тянет» на это нехорошее деяние и ситуация с банком «Украина». Но в целом после окончания эпохи коррупционного абсолютизация П.И. и Кп‚°, начался период всеобъемлющего «крышевания».

Теория «крыш»

Сейчас коррупция в Украине приобрела форму сплошных «крыш»: любая коммерческая структура должна иметь своего человека в госорганах. Иначе она не сможет существовать. Маленькая фирма «кормит» налогового инспектора, капитана в РУБЭПе, клерка в лицензионной палате. Крупная компания имеет «крыши» на всех уровнях: от перечисленных выше до министра или губернатора. Министр ведь не будет решать мелкие проблемы – не царское это дело.

Наверное, нигде в мире нет такой ситуации, когда коррумпированный чиновник создает проблемы бизнесу, который он патронирует, чтобы решить эти же проблемы за деньги. У нас есть. Потому украинская коррупция непостижима для иностранцев: их чиновник получает взятку, чтобы у компании не было проблем, наш – создает проблемы, чтобы получить взятку. Уже замечено, что практически ни один госслужащий (за исключением техперсонала) не живет на мизерную официальную зарплату. И дискуссии вокруг условий приватизации какого-то предприятия или наличия бюджетных счетов в конкретных коммерческих банках, как правило, являются переговорами «крыши» о судьбе подшефного бизнеса. Попробуйте влиться в крупный бизнес без прикрытия и вас тут же спросят «Мальчик, ты чей?». А не получив ответа, выкинут пинками из тех мест, где берется прибыль. С другой стороны, политические неприятности «крыши» тут же отражаются на «приусадебном бизнесе» и часто ведут к его разрушению.

По сути, коррупция в Украине приводит к тому, что экономическая целесообразность деятельности той или иной коммерческой структуры зависит не от ее работы на рынке, а от положения «крыши» во власти. Да и большинство происходящих в государстве процессов – от кадровых перестановок до переделов собственности – следствие борьбы разных «крыш» за лучшее место своего бизнеса под солнцем любимой родины. Именно потому победить украинскую коррупцию обычными нехитрыми методами невозможно: это не форма массовых злоупотреблений, а образ жизни очень многих людей.