Сегодня имя Мартина Нимеллера подзабыто. Но остались в истории чеканные слова, однажды произнесенные им и ставшие лозунгом правозащитников всего мира. В последнее время они очень популярны: "В Германии они сначала пришли за коммунистами, но я не сказал ничего, потому что не был коммунистом. Потом они пришли за евреями, но я промолчал, так как не был евреем…
Потом они пришли за членами профсоюза, но я не был членом профсоюза и не сказал ничего. Потом пришли за католиками, но я, будучи протестантом, не сказал ничего. А когда они пришли за мной — за меня уже некому было заступиться". Точный текст этих слов был подтвержден женой Нимеллера и очень часто цитируется. Кто же он, человек, их сказавший?
Словари выдают такую информацию: Нимеллер Мартин, родился 14 января 1892 года в Липштадте. Общественный деятель ФРГ, антифашист, участник Движения сторонников мира, пастор евангелической церкви. Во время Первой мировой войны 1914—1918 годов — офицер подводного флота. В 1919 году начал изучать теологию в Мюнстере. С 1924 года — священнослужитель. В 1937 году был арестован за выступления против нацизма. До 1941-го находился в концентрационном лагере Заксенхаузен, откуда в 1941-м был переведен в Дахау, затем в Южный Тироль, где оставался до освобождения в 1945-м. В 1947—1964 годах — глава евангелической церкви в Гессене и Нассау, а в 1961—1968 годах — один из президентов Всемирного совета церквей. Неоднократно приезжал в СССР. С 1957 года — президент Немецкого общества мира (Объединение противников войны), с 1969-го — член президиума Всемирного совета мира. Награжден золотой медалью Мира им. Жолио-Кюри (1965), Международной Ленинской премией "За укрепление мира между народами" (1966). Умер в 1984 году в возрасте 92 лет.
Советские "Известия" писали о визите Нимеллера в Москву. И со сдержанным ликованием цитировали интервью, которое дал западногерманскому журналу "Шпигель" этот известный немецкий общественный и религиозный деятель. Он делился впечатлениями о Москве. "Я не видел ни одного человека… без теплого пальто или прочной теплой обуви. …Сеть городского транспорта пронизывает город. Идущие от центра улицы широки, по ним могут двигаться примерно по 12 автомобилей рядом. Все эти машины являются продукцией русской промышленности…". И поэтому газета сначала сообщила о самом пасторе — его необычная судьба заслуживает памяти. В годы Первой мировой лейтенант флота Нимеллер командовал подводной лодкой, был награжден престижной медалью "За заслуги" (между прочим, атакуя французский караван, чуть не потопил корабль, на борту которого находился известный гуманист Альберт Швейцер — будущий кумир Нимеллера).
После войны оставил морскую службу и стал священником, пастором крупной берлинской церкви в Далеме. При этом оставался немецким националистом и антикоммунистом. Времена Веймарской республики считал "годами мрака", в 1933-м приветствовал "нацистскую революцию". В свою очередь нацистская пресса с восторгом писала о его автобиографическом бестселлере "От подводной лодки до кафедры проповедника".
Но Гитлер, напоминали "Известия", хотел сделать церковь частью своего идеологического аппарата. Звучали предложения "привести учение Христа в соответствие с требованиями национал-социализма". Нимеллер был против вмешательства государства в церковные дела — независимость церкви он считал основой ее морального авторитета. Вместе с единомышленниками (увы, немногочисленными) организовал "Пасторский союз" — своего рода церковную оппозицию режиму. На Нимеллера давили, шантажировали. В 1937-м при огромном стечении народа пастор произнес гневную антигитлеровскую проповедь: "Мы должны повиноваться Господу, а не человеку". По приказу взбешенного фюрера он был арестован. Нимеллера судили, дали поначалу несколько месяцев, гигантский штраф, но, когда он вышел, Гитлер приказал арестовать "этого попа" вновь и держать за решеткой "пока не посинеет". Пастор просидел в концлагерях восемь лет, в 1945-м в Дахау уже ждал очереди в газовую камеру, однако подоспели союзники. Оценивая пережитое, пастор и произнес те самые великие слова.
После войны Нимеллер признал ответственность Германии за военные преступления. Он стал убежденным пацифистом, принимал участие в Движении защитников мира, выступал за ядерное разоружение. Его визит в Москву в 1952 году состоялся по приглашению Московского патриархата — налаживались межцерковные связи. Было ли восхищение Нимеллера Москвой искренним, или дипломатическим реверансом? Пастор не кривил душой — в конце концов, в русскую столицу он ехал не для того, чтобы уяснять подробности жизни советских людей. Визит завершился успешно, обе стороны выразили готовность к диалогу — это было главным…
До конца жизни Нимеллер жил в ФРГ. Был епископом евангелической церкви. И соотечественники уважали его опыт некоммунистического сопротивления Гитлеру.
И все помнят его слова. Струны, задетые им, звучат в душах людей — от еврейских поселенцев Эрец Исраэль до охочих к поучениям популяризаторов всяческих знаний. Но этого мало: пересказанные на еврейский лад слова пастора-антифашиста написаны в виде поэмы даже на стене "Яд Вашем"! А в статье "Катастрофа", помещенной в одной из американских русскоязычных газет, написано следующее: "Ну а те, что не были палачами, что стояли в стороне и молча наблюдали за происходящим, понимали ли они, что являются, по меньшей мере, соучастниками? Пастор Нимеллер понимал…". И дальше в той же статье напоминают: "400 тысяч немцев состояли в смешанных браках с евреями". По другим данным (Report by SS-Statistician Korherr, April 19, 1943 NO-55193, R. Hilberg. The destruction of the European Jews), на 31 декабря 1942 года смешанных браков было: в Старом рейхе — 16 760, в Австрии — 4803, в протекторате — 6211, всего — 27 774. Тоже немало…
Но и сейчас даже евреи спорят, кем же был добрый пастор. И обвиняют его в… антисемитизме. "Мы говорим о "вечном жиде", и в нашем воображении всплывает образ беспокойного странника, не имеющего дома… Мы видим высокоодаренный народ, вырабатывающий идеи для блага всего мира, но все это отравлено и приносит ему только презрение и ненависть, потому что время от времени мир замечает обман и по-своему мстит за это", — это сказал в 1937 году с кафедры церкви один из самых прославленных противников нацизма, все тот же пастор Нимеллер. Тут же, не называя их, он клеймит нацистов, сравнивая их… с евреями: евреи ответственны не только "за кровь Иисуса и кровь его посланников", но и "за кровь всех погубленных праведников, провозглашавших приоритет святой воли Бога над тиранической волей человека".
Выходит, утверждают критики Нимеллера, пастор считал, что евреи хуже нацистов: мол, они, носители вечного зла, в союзе с дьяволом погубили мириады. Зато после войны пастор сказал слова, которые вместе с привилегированной отсидкой в Дахау и Заксенхаузене, завоевали ему место в вымышленном пантеоне немецких борцов с нацизмом и даже звание защитника евреев.
Критики напоминают, что капитан подводной лодки, а потом пастор, Нимеллер поддерживал Гитлера, но, не желая отрекаться от христаинской религии, которую нацисты хотели заменить языческими мифами, стал его противником. Из лагеря пастор-патриот написал Гитлеру, просясь на фронт. Освобожденный американцами, он принимает участие в написании декларации "Stuttgarter Schuldbekkentnis", поднимающей вопрос коллективной вины немцев. Как говорится, птичку жалко… Нимеллера критикуют даже за то, что он стал пацифистом и президентом Всемирного совета церквей, сотрудничавшего с СССР, ратовал за примирение с Восточной Европой, ездил в Москву и Северный Вьетнам и стал лауреатом Ленинской премии мира…
Другие напоминают также и о том, что, выступая в марте 1946 года в Цюрихе, пастор Нимеллер сказал: "На христианстве лежит большая ответственность перед Богом, чем на нацистах, СС и гестапо. Мы должны были распознать Иисуса в страдающем и преследуемом брате, несмотря на то что он был коммунистом или евреем…". "Лестно читать это "несмотря"!", — ерничают критики уже с другой стороны…
Но в основном Нимеллера обвиняют в том, что он — "зеркало" своего народа в еврейском вопросе. Единство немецкого народа лучше всего проявлялось в отношении к евреям. Обвинители пастора и всех немцев до сих пор утверждают, что "хорошие немцы", приютившие евреев не за деньги и не из желания купить себе жизнь в конце войны, составляют крошечную группу, а немецкий народ вознесся на вершину подлости истинно тевтонского духа, как когда-то предсказывал Фридрих Ницше. В чем? В убийстве и дележе награбленного участвовал весь народ, ведомый христианской церковью…
Преимущественно немцев обвиняют в позднем раскаянии: дескать, сначала все же были гитлеровскими антисемитами, а потом "прозрели". И это действительно имело место. Вот пример: один из моральных эталонов немецкой нации, епископ Отто Дибелиус, в 1928 году предложил для мирного исчезновения евреев запретить еврейскую иммиграцию, а после объявления бойкота евреям в апреле 1933 года заявил, что всегда "был антисемитом": "Нельзя не признать, что во всех разрушающих проявлениях современной цивилизации еврейство играет ведущую роль".
Пастор Генрих Грюбер, очень человечный глава бюро помощи крещеным евреям, свидетель на процессе Эйхмана, который был даже арестован в 1940 году за протест против депортации евреев, в 1939 году критиковал датчан за неприятие понятия идеи "безродных евреев", о которой "с радостью говорят в нацистской Германии": "С 1919-го по 1932 год евреи управляли финансами, экономикой, политикой, культурой и прессой Германии. Это было действительно еврейское господство".
В одном из главных документов сопротивления нацизму, подготовленном по инициативе поддержавшего Нюрнбергские законы Дитриха Бонхоффера (еще одного героя-антифашиста и любимца еврейских невежд), было "Предложение к разрешению еврейской проблемы Германии": "Подтверждаем, что новая Германия будет иметь право на шаги для отражения бедственного влияния этой расы на наш народ". В осуждение геноцида говорится, что в будущем евреев даже могут впустить в Германию: их теперь слишком мало, "чтобы они были опасными".
Даже члены легендарного сопротивления Гитлеру, напоминают критики, разделяли его взгляды на евреев: на допросе в гестапо заговорщики 20 июля 1944 года заявили, что в основном согласны с политикой властей. Как сказал брат Клауса фон Штауффенберга, подложившего бомбу Гитлеру: "В сфере внутренней политики мы приветствуем основные принципы нацистов… Концепция расы вполне разумна и внушает надежду".
Даже расстрел 33 771 еврея 29—30 сентября 1941 года в Бабьем Яру, слух о котором широко распространился в Германии, не смягчил церковной ненависти к евреям. В том же месяце лидеры протестантов издали декларацию, объявлявшую "невозможность спасения евреев путем их крещения из-за их особой расовой конституции" и возлагавшую ответственность за войну на этих "прирожденных врагов Германии и всего мира": "Поэтому необходимо принять самые суровые меры против евреев и выбросить их с немецкой земли". То есть, говорят критики, церковь по своей инициативе поддержала истребление евреев. "Эта прокламация — санкция на геноцид — является уникальным документом в истории христианства", — пишет Дэниэл Голдхаген в книге "Hitlers willing executioners" — "Ревностные подручные Гитлера". И епископ Август Мараренс, говоря в августе 1945 года о грехах церкви, заметил, что евреи причинили "огромное бедствие" немецкому народу и заслужили наказания, "но более человечного". Насколько же он и все прочие священнослужители пропитаны антисемитизмом: даже после войны он видит нужду в "наказании", только "более человечном"! Епископ Теофиль Вурм уверял, что он не скажет "ни одного слова" против права властей бороться с евреями как с опасным элементом, который разъедает "религиозную, моральную, литературную, экономическую и политическую сферы". То есть некоторые немецкие теологи хотели избавиться от евреев мирным способом, другие предпочитали тотальное истребление. Но в главном церковь была согласна с нацистами: евреи распяли и не признали Иисуса и потому должны исчезнуть. К тому же церковь объявила себя Новым Израилем, который теперь стал любимым сыном Бога, а подлинный Израиль должен был влиться в христианство или исчезнуть с лица земли.
И Нимеллер, напоминают его недоброжелатели, не стоял в стороне, молча наблюдая за происходящим, а ретиво, с христианским рвением последователя Мартина Лютера, требовавшего жечь евреев, подготавливал Холокост, разжигая своими проповедями всепожирающий огонь в геенне немецкого духа, настоянном на пиве, музыке Вагнера и теории "арийской расы"…
Однако сегодня же слова Нимеллера переделывают на свой лад мусульмане и их левые защитники. "Нимеллер является образцом убежденного противника нацистов, который был таким же убежденным антисемитом", — заключает уже упомянутый выше Голдхаген. И потому ссылки на Нимеллера, мол, противоречат исторической справедливости и еврейскому достоинству — они оскорбляют память 6 миллионов уничтоженных жертв Холокоста, завещавших человечеству не забыть и не простить…
…Однако продолжают жить и слова Нимеллера. И пусть это позднее раскаяние. Но оно все же было. А ведь у многих нет даже его…
По материалам интернета подготовил Владимир Скачко