Нейтральный посредник

Господин Арни, почему вы выбрали работу именно в Красном Кресте?

— Я родом из Женевы. Естественно, там все знают о деятельности МККК. По образованию я журналист, и меня интересовали материалы о работе делегатов Международного комитета. Кроме того, друзья, которые работали и до сих пор работают в МККК, часто рассказывали мне о своем нелегком, но захватывающем труде. Поэтому, взвесив все "за" и "против", в 1990 году я просто подал документы и заявление на эту работу. Процесс изучения и отбора кандидатов в организации длится долго: около 4000 человек ежегодно подают заявления, и только 200 начинают работать на новом месте. Меня пригласили. Могу смело утверждать — в выборе такого рода профессии случайности исключены. А пошел я в МККК потому, что это одна из организаций, которая оказывает значительную помощь тем, кто находится в тяжелых условиях, оказался жертвами вооруженных конфликтов и катастроф. Эти люди чаще всего беспомощны. И Красный Крест оказывается их единственной поддержкой и надеждой. Мне самому неоднократно приходилось посещать, например, тюрьмы, расположенные в пустыне, джунглях и других малоприятных местах планеты. Чтобы добраться до них, нужно было преодолевать тысячи километров. Ехал я туда с единственной целью: увидеться с людьми, которые длительное время находились в изоляции, не имели возможности общаться и уже почти потеряли надежду на спасение.

Как давно вы работаете в МККК?

— Я начал работать в МККК 15 лет назад. Из них девять провел в разных делегациях, в основном в Африке, странах Азии и бывшей Югославии, также четыре года служил в штаб-квартире в Женеве.

Какими достоинствами должен обладать кандидат на работу в МККК?

— Базовые требования достаточно просты — университетский диплом, возраст не меньше 25 лет, желателен опыт работы, компетентность в сфере международных отношений или права. Ценятся также профессиональные знания, например, технические, медицинские или языковые. Кроме того, кандидат должен пройти еще и отбор, основным критерием которого являются его личные качества. Учитывая деликатную специфику работы, необходимость постоянного общения с людьми разных национальностей, вероисповедания и ментальности, особенно ценятся такие качества, как толерантность, выдержка, коммуникабельность, умение понять человека и работать в команде и, конечно, большое трудолюбие. Делегат МККК должен уметь найти общий язык со всеми, будь то генерал или 10-летний ребенок, человек, переживший горе, или даже преступник. И при этом не очерстветь душой и сердцем.

Люди охотно идут на такую службу?

— Одни считают, что это абсолютно ненормальная работа. Да и зарплата здесь ниже обычной. А для других, наоборот, — она интересная и захватывающая. Сотрудника МККК ожидает много путешествий, переездов и постоянно что-то новое. Это больше, чем работа. Это состояние души. Люди думают, что служба в МККК в разных странах — сплошные приключения. В действительности — это тяжелая и чаще всего опасная работа.

Какими были первые впечатления от работы в качестве делегата МККК?

— Впечатления достаточно яркие, из тех, которые не забываются. Первая моя миссия началась в Северной Уганде. В 90-х часть страны была захвачена повстанцами, а Красный Крест организовал гуманитарную помощь для беженцев. Я работал в полевой миссии. Позже был направлен в Шри-Ланку, где занимался внешними связями и налаживал контакты с местными вооруженными силами. А в Югославии пришлось работать со СМИ, я пытался изменить их негативные стереотипы в восприятии миссии МККК. Опыт журналистской работы мне тогда очень помог, как и позже, в Женеве, где в штаб-квартире МККК мне четыре года пришлось заниматься вопросами мониторинга аудиовизуальной продукции о Красном Кресте. С сентября 2003-го по апрель 2007 года я работал в Киеве — региональная делегация МККК работает в Украине, Молдове и Беларуси с 1996 года. Занимался юридическими вопросами и программами по имплементации международного гуманитарного права в национальное законодательство этих стран. Конечно, моя нынешняя деятельность отличается от того, что я делал ранее.

Вы вспомнили о "негативных стереотипах" восприятия деятельности МККК…

— В ряде стран у нас были проблемы с объективностью восприятия миссии МККК. Похожая ситуация сложилась и в бывшей Югославии во время моей первой миссии в этой стране — временами эмоции брали верх над здравым смыслом. В условиях многолетнего конфликта, в котором те или другие силы преследуют, в первую очередь, политические цели, стороны чаще всего пытаются использовать гуманитарные организации. Для нас было очень сложно заставить людей поверить, что МККК не играет ни на одной из сторон. В сознании простых граждан трагедия вооруженного конфликта и сам факт гуманитарных акций часто тесно связаны. Вспомните те годы, Совет Безопасности ООН наложил эмбарго на страны, которые принимают участие в конфликте. В соответствии с его решением, использовались военная авиация и флот для контроля за соблюдением санкций относительно закупки и снабжения вооружением и боеприпасами. С другой стороны, ООН оказывала гуманитарную помощь гражданскому населению. Третьи силы иногда под видом гуманитарных грузов пытались провезти в зону конфликта оружие, что не могло не подорвать авторитет международных организаций, в том числе и гуманитарных. Делегаты организации прилагали громадные усилия, чтобы убедить людей в том, что МККК — нейтральная и независимая гуманитарная организация, которая оказывает помощь пострадавшим от вооруженного конфликта независимо от их национальности. Например, во время конфликта в Югославии большинство международных организаций оказывали помощь мусульманам и хорватам, и практически никто, кроме МККК, не работал на сербской территории. Пострадавшими были все стороны, но тогда в мире существовал стереотип, что войну в Югославии начали именно сербы, потому помогать им не стоит. МККК — единственный, кто в 1992—1993 годах помогал сербам. Это было очень опасно. Делегаты миссии проводили разъяснительную работу, используя местное телевидение и радиовещание, чтобы объяснить населению, что мы действуем независимо от политических интересов. И если возникнет угроза жизни сотрудников МККК, деятельность организации будет свернута, а мирное население пострадает еще больше. Делегация организовывала программы по снабжению водой, продуктами питания, теплыми вещами, по посещению и обмену военнопленных, оказывала медицинскую помощь. Нам удалось людям приоткрыть глаза. Когда после развития событий в Косово начались бомбардировки в Сербии, МККК был единственной организацией, которая продлила мандат своей деятельности в этой республике. И сегодня Комитет оказывает техническую, медицинскую и материальную помощь во многих городах Сербии.

Вы опять на Балканах. Что изменилось в работе Красного Креста за время вашего отсутствия?

— В 90-х годах на территории Балкан МККК начал самую масштабную в истории организации международную гуманитарную операцию. Тогда МККК имел 25 представительств лишь в Боснии и Герцеговине (БиГ) и около тысячи работников. В результате конфликта на территории БиГ и Хорватии больше всего пострадало мирное население, которое часто становилось целью политики этнических чисток противоборствующих сторон. Ужасной чертой балканского конфликта стало огромное количество гражданских лиц, погибших, пропавших без вести или перемещенных в результате этнических чисток. Прошло более 13 лет со времени окончания конфликта в БиГ и 9 лет — в Косово, однако мы продолжаем оказывать гуманитарную помощь. Если раньше МККК сосредоточивал свои усилия на помощи перемещенным лицам, заключенным и других проектах, то теперь мы занимаемся программой помощи семьям пропавших без вести.

В Сербии помнят о пропавших без вести в последнем кровавом конфликте на юге Европы. Судьбы скольких людей были неизвестны их родным в этом регионе?

— По информации МККК, на территории прежней Югославии без вести пропали 34 тысячи 278 человек. Такое огромное количество, собственно, и стало одной из причин участия МККК в гуманитарной операции. Из общего количества пропавших почти в половине случаев удалось установить точную информацию об этих людях, найти и идентифицировать их останки, передать семьям для захоронения. Это неплохой результат. В более чем 17 тысячах случаев семьи до сих пор не имеют никакой информации. В МККК около 13 тысяч заявлений родственников, чьи близкие пропали без вести во время конфликтов в БиГ, 2,3 тысячи — в Хорватии и около 1,9 тысячи — в Косово.

Этих людей уже не вернуть, чем может помочь такая информация семьям погибших?

— Исходя из положений Международного гуманитарного права, каждая семья в данном случае имеет право знать, что произошло с ее родными. Такая информация помогает семьям в психологическом плане. МККК не оставляет без внимания ни одного заявления. Кроме психологического фактора, существует и правовая проблема. В частности, речь идет о вдовах, чьи мужья погибли, матерях, потерявших сыновей, ведь они могут и должны получить надлежащую пенсию и социальную помощь от государства. Поэтому информация об обстоятельствах исчезновения родных крайне необходима для того, чтобы семьи имели возможность получить социальный пакет помощи. Мы помогали и помогаем одиноким женщинам, вдовам, которые из-за горя не в состоянии себе помочь, а также сотрудничаем с работниками Национального Общества Красного Креста, находящимися в контакте с представителями семей погибших и пропавших без вести. МККК разработал модели законодательных актов для защиты и социально-психологической реабилитации семей пропавших без вести. В частности, это было в БиГ, Косово. В Сербии мы помогаем отстаивать права семей этой категории. Мы также предоставляем помощь национальным обществам Красного Креста во всех гуманитарных аспектах.

Готовы ли власти вести открытый диалог с МККК по этому вопросу?

— Мы ведем такой диалог, имея два весомых аргумента. Во-первых, власти обязаны это делать, поскольку все балканские страны признали Международное гуманитарное право. Следуя его положениям, обязательным является предоставление информации о ситуации в регионе, когда люди начали исчезать. Во-вторых, во многих случаях мы вынуждены были прибегнуть к давлению международных организаций и мирового сообщества на власть, и в итоге нам удавалось получить необходимые данные. В этом вопросе МККК тесно сотрудничает с представителями Международной комиссии по поиску пропавших без вести. Комиссия имеет соответствующие полномочия и функции. Ее работники проводят экспертизы ДНК с целью идентификации человеческих останков, что в действительности является очень важным и сложным в политическом контексте, поскольку самое тяжелое последствие этой войны — большое количество пропавших без вести людей среди гражданского населения. Поэтому МККК вынужден оставаться на Балканах еще несколько лет, чтобы помочь людям. Например, в Косово отсутствует информация об исчезнувших людях — около 2 тыс. случаев. Проблема заключается именно в том, что информация существует, однако для нас она недоступна. Добыть информацию сложно именно из-за политического контекста. Мы пытались оказывать давление на Белград и Приштину с целью подтолкнуть власти к сотрудничеству, предоставить больше информации, чтобы начать эксгумацию останков. Представители МККК выступают посредниками. В частности, что касается Косово, там Комитет напрямую сотрудничает с властями в каждом конкретном случае. Также мы сотрудничаем с Рабочей группой Косово по пропавшим без вести, чтобы отработать единый механизм для поиска исчезнувших людей, как для албанцев, так и для сербов, особенно после одностороннего провозглашения независимости края в этом году. Представители МККК также председательствуют в рабочей экспертной подгруппе Косово, которая занимается патологоанатомическими экспертизами.

В этом контексте с кем еще сотрудничает МККК?

— Представители организации провели переговоры и получили согласие Международного трибунала по бывшей Югославии, чтобы иметь доступ к их архивам. В распоряжении Трибунала километровые архивы документов. В 1999 году во многих случаях именно специалисты этой организации осуществляли эксгумацию найденных в братских могилах тел гражданских лиц на территории Косово. МККК отправил представителя в Гаагу. Кроме того, организация ведет переговоры с представителями шести иностранных армий, которые в 1999 году находились на территории конфликта и занимались захоронением тел. Еще в марте мы направили соответствующие письма министерствам обороны США, Великобритании, Франции, Италии, Германии и России. Мы убеждены, что эта информация поможет нам во многих случаях выяснить обстоятельства исчезновения людей. В этом контексте мы сотрудничаем также с национальными комиссиями пропавших без вести в Белграде, Сараево и Скопье.

Какие средства выделяет МККК для реализации программы?

— Бюджет МККК по этой программе составляет $9,5 млн. Благодаря чему осуществляется один из самых масштабных в истории МККК и в мире проект гуманитарной операции по поиску пропавших без вести. Похожие проекты осуществляются в Чечне, Нагорном Карабахе, Гватемале и Ираке. Мы надеемся, что весь приобретенный нами на Балканах на протяжении 16 лет опыт поможет нашим коллегам в других регионах.

Прогнозирует ли МККК новые вспышки насилия на этнической почве в будущем в связи с провозглашением независимости Косово?

— Мы не ожидаем в Косово больших вспышек насилия, но возможны одиночные случаи. Такие вспышки способны спровоцировать новый поток беженцев и перемещенных лиц в Сербию. Ранее мы направили в край помощь для 11 тыс. человек в Косово и в Сербии помогли 25 тыс. перемещенных лиц. Ожидая возможных последствий, мы еще в феврале были готовы к кризису, к счастью и к нашему удивлению, его не было в больших масштабах.

Украина в прошлом веке пострадала от Голодомора, тогда миллионы людей пропали без вести. Знают ли в МККК об этом историческом факте?

— Вы пытаетесь провести определенную параллель между тем, что случилось в Украине в прошлом веке и здесь, на Балканах. Конечно, МККК знает о страшной трагедии, когда миллионы украинцев погибали от голода. По меньшей мере 7 миллионов человек в Украине считаются пропавшими без вести. Однако та ситуация отличается от того, что происходит на Балканах. В те времена ваша страна была закрыта, она не сотрудничала ни с одной из международных гуманитарных организаций, которые пытались оказать помощь, наши представители не имели доступа как к стране, так и к информации о подобных случаях. еще в 2004 году с таким запросом к генеральному президенту МККК обратился председатель Национального Общества Красного Креста Украины доктор Иван Усиченко. В Женеве находится содержательный компакт-диск, на котором записаны 3 тысячи 310 документов, официальных протоколов, писем, ответов, воспоминаний свидетелей событий 1932—1933 годов. Были там также и письма от украинских семей, которые потеряли своих близких и родных во время Голодомора. В МККК даже знают о случаях каннибализма, которые имели место в украинских селах. Так сложилось, что в те времена МККК не имел доступа к украинской глубинке и, соответственно, не мог оказать помощь населению. После революции в России организация имела представительство в Киеве с 1918 года, однако в 1920—1922 годах вынуждена была оставить Украину. Из-за отсутствия в Украине в то время мы не могли получать достоверную информацию от семей, в которых пропадали без вести близкие и родные. И в настоящий момент это сделать чрезвычайно сложно, даже используя полученный МККК опыт работы на Балканах. Перспектива решения этого вопроса с помощью МККК очень сложная еще и потому, что этот вопрос уже не лежит в гуманитарной плоскости. Согласитесь, в Украине прошло 70 лет, а в Косово — лишь 10 лет. Этот вопрос, прежде всего, касается лишь истории и межгосударственных отношений…

Подготовили
Рон Высочанский,
Владимир Скачко
(Киев—Белград—Приштина—
Белград—Киев)