Времена ада (видео)
То есть американец – режиссер с культовым статусом, у которого на счету до сих пор не значилось ни одного общепринятого шедевра.
Похоже, теперь эту нишу в его фильмографии надолго займут «Отвязные каникулы». Забавно, что заголовок и изначальная заявка намекали на мейнстримную молодежную комедию. Расслабляла и информация о том, что в главных ролях выступили принцессы детских телеканалов Селена Гомез («Волшебники из Вэйверли Плэйс», «Ханна Монтана») и Ванесса Хадженс («Классный мюзикл»), к которым присоединились сериальная звезда Эшли Бенсон и жена режиссера Рейчел Корин. На главную и, по сути, единственную мужскую роль взяли лауреата «Золотого глобуса» и номинанта «Оскара» Джеймса Франко.
Респектабельный состав, опасаться нечего? Как бы не так. Если разбираться в трехкопеечном сюжете, он уложится в одну строчку: «подружки-старшеклассницы ограбили кабак, а потом на эти деньги поехали отдыхать во Флориду». Ну, а дальше – полный отрыв, включающий в себя огнестрельное оружие, алкоголь, секс и наркотики в самых диких, неумеренных комбинациях.
Наверное, даже из таких компонентов можно было сделать нормальное попсовое кино, но Корин решил оторваться еще круче, чем его героини. Как заправский диджей, он замиксовал элементарные ингредиенты тинейджерского счастья, доведя до абсурда, отвращения, тошноты.
«Отвязные каникулы» ударяют по всем органам чувств электрошоком – агрессивным техно-битом, кислотно-яркими красками, обилием юных тел, буквально вываливающихся из плавок и бикини, — всем тем, что принято считать дольче витой по-американски.
На экран смотреть в какой-то момент становится буквально больно – закладывает уши, щурятся от слепящего света глаза, трещат мозги. Идея примитивного рая на берегу океана, под палящим солнцем, оборачивается повседневным адом, где праздник не кончается никогда.
Русский зритель непременно обратит внимание на момент, в котором три девушки в одинаковых купальниках и с автоматами Калашникова в руках напяливают на головы ярко-розовые балаклавы и запевают хором балладу Бритни Спирс – под аккомпанемент рэппера по кличке Alien, впечатывающего пошлые аккорды в клавиши белоснежного рояля.
Оригинальное название «Spring Breakers» без малейшего ущерба для смысла можно было бы заменить на «Pussy Riot», а весь фильм Корина мог бы носить подзаголовок «панк-молебен». Заметим, что когда исполняется этот гедонистический гимн, легкомысленных подружек уже успела покинуть героиня Гомез, носящая в фильме говорящее имя Faith, то есть Вера.
Потребительский ад, где даже постельное белье покрыто пачками долларов, а на туалетном столике рассыпаны горы кокаина, — американское вечное лето, — получает своеобразный европейский ответ в фильме, противоположном по эстетике, но оставляющем после просмотра такое же опустошающее чувство: «Пятом времени года» Петера Бросенса и Джессики Вудворт, где Землю настигает вечная зима, а избыточность сменяется отмороженным аскетизмом. Однако и это кино – в высшей степени инфернальное, и в ним гибнущая вселенная тоже увидена глазами тинейджеров.
Дочь фермера Алиса и сын бакалейщика Тома – влюбленные подростки, которым суждено стать свидетелями локального Апокалипсиса.
Бросенс и Вудворт – бывшие документалисты: он из Бельгии, она из Америки, а снимали они свои предыдущие фильмы в Монголии и Перу. Важнее, пожалуй, их культурный генезис, который восходит к живописи Питера Брейгеля-старшего. Засыпанная снегом деревушка, над которой возвышается шпиль церкви, голые деревья на склонах, редкие птицы на ветвях, — и народ в карнавальных костюмах вереницей тянется на вершину холма, где уже разложен костер для сожжения Дедушки Зимы.
Но это – изобразительный ряд, тщательно выверенный, виртуозно скадрированный в череду «живых картин»; по сюжету «Пятое время года» напоминает, скорее, ненаписанный роман Стивена Кинга. Костер не загорается, Дедушка не желает уходить. Земля перестает родить, коровы не дают молоко, в реке дохнет рыба, в лесу исчезают звери. Люди довольно быстро перестают быть людьми и надевают жуткие маски – носатые, но не на венецианский манер, памятные по тем же брейгелевским полотнам.
Спрятавшись за такой, не страшно будет притащить на костер кого-нибудь поживее – авось, жертвоприношение умилостливит высшие силы и поможет восстановить нормальный природный цикл.
Притчево-метафорическое кино северного образца, многим обязанное Тарковскому и Бергману, — красивое, неторопливое, парадоксальное, в высшей степени условное, — и бойкий каникулярный трип по Америке, парализующий мысли и будящий низменные инстинкты, которые принято считать основными: что у них может быть общего, кроме участия в конкурсе одного фестиваля?
Только напоминание о том, как легко потерять человеческий облик, — и как важно его сохранить.