Маленький Кипр с его неудачным банковским экспериментом разрушил мировой экономический (да и политический тоже) порядок и создал предпосылки для новой эпохи. Таков основной вывод знаменитого американского политолога Джорджа Фридмана, который содержится в опубликованной вчера статье в журнале Stratfor, являющемся официальным изданием его частной разведывательно-аналитической организации.
Если другие аналитики напирали на то, что Кипр своим неуместным поведением поставил крест на перспективе оставаться главной оффшорной гаванью для российский денег, то Фридман смотрит на происходящее под другим углом зрения. Если коротко, то он видит в том, что произошло, первый шаг к расколу единой Европы и возвращению ее обратно в формат отдельных, экономически суверенных государств. Также он видит выигрыш Америки, которая, похоже, из всего научилась извлекать толк. Полагает, что и Россия продолжит укреплять свои позиции. А Китай, вопреки ожиданиям, все больше замыкается в себе, что не идет ему на пользу.
Почему к Фридману нужно прислушиваться? Потому что он в свое время предсказал почти все экономические кризисы, точно определил, в какой момент в цветущей Европе закончится, так сказать, «цветение», и многое другое. Его нынешний прогноз, опубликованный вчера, мы приводим ниже (в сокращении).
Закончилась целая эпоха, когда 31 декабря 1991 года распался Советский Союз. Период холодной войны определялся конфронтацией между Соединенными Штатами и СССР. Мир после холодной войны определялся тремя факторами. Первый – это власть и влияние США. Второй – усиление Китая и превращение этой страны в центр мирового промышленного развития, основанного на низких зарплатах. Третий – превращение Европы в крупную и интегрированную экономическую державу. Между тем, Россия, ставшая главным преемником Советского Союза, спотыкалась и шаталась, а Япония перешла к совершенно иной экономической модели.
В новую эпоху зашаталась и начала спотыкаться европейская экономика, а в Европе произошел политический раскол. Та идея Европы, которая была заложена в Маастрихтском договоре, больше не является для нее определяющей. Китайское экономическое чудо, как и японское до него, близится к завершению, и Пекин начинает рассматривать военные варианты. Соединенные Штаты уходят из Афганистана и пересматривают взаимоотношения и взаимосвязь между глобальным превосходством и глобальным всемогуществом. Все уже не так, как в 1991 году.
Европа существовала в основном как экономическая держава, в которой члены ЕС хотя и сохраняли свой суверенитет, но руководствовались правилами Евросоюза. Европа пыталась получить все и сразу: и экономическую интеграцию, и отдельные государства. Но сейчас эта неосуществимая идея достигла своего края, и Европа разваливается. В одном ее регионе, который включает Германию, Австрию, Нидерланды и Люксембург, уровень безработицы низок. В другом регионе, находящемся на европейской периферии, безработица значительна или чрезвычайно высока.
Германия хочет сохранить Евросоюз для защиты своих торговых интересов, а также в связи с тем, что Берлин вполне обоснованно опасается последствий распада ЕС. Но будучи кредитором последней инстанции, Германия также хочет управлять экономическим курсом стран-членов ЕС. Берлин не желает прощать европейские государства, просто спасая их экономически. Если он их спасает, то он должен контролировать их бюджеты. Но страны-члены ЕС не хотят взамен на спасение отдавать свой суверенитет аппарату ЕС, в котором доминирует Германия.
В погрязшем в долгах периферийном регионе отношение к Кипру в процессе оказания помощи стало особенно жестоким. Конечно, киприоты вели себя безответственно. Но точно такой же ярлык можно навесить всем странам-членам ЕС, включая Германию, которая создала настолько обширную экономическую базу, что не в состоянии потребить то, что производит. Поэтому страна попала в полную зависимость от готовности и желания других государств покупать ее товары. Таким образом, безответственность бывает разная. Как будет Евросоюз обходиться с этой безответственностью, зависит от сил и возможностей соответствующих стран. Маленький и находящийся на окраине Кипр смят и раздавлен, а к странам покрупнее и посильнее отношение более благоприятное, несмотря на их собственную безответственность.
Многие европейцы говорят о том, что Кипр вообще не следовало принимать в Евросоюз. Возможно, это и так, но его приняли – в период европейского высокомерия и самонадеянности, когда возникло чувство, что вступление в ЕС является спасением для любой страны. Сейчас гордость для Европы уже непозволительна, и каждая страна – сама по себе. Кипр создал прецедент, показывающий, что слабых будут подавлять. Он преподал урок другим слабеющим странам, и этот урок со временем до неузнаваемости изменит европейскую идею интеграции и суверенитета. Для слабых цена такой интеграции очень высока, да и вся Европа в определенном смысле сегодня слаба.
В такой обстановке спасением становится суверенитет. Интересно наблюдать за тем, как Венгрия игнорирует Евросоюз в момент, когда Будапешт реконструирует свою политическую систему, делая ее более суверенной и более авторитарной посреди того шторма, который бушует вокруг. Авторитарный национализм – это старая европейская панацея, и сейчас он возрождается, поскольку быть следующим после Кипра не хочет никто.
Во-первых, Соединенные Штаты остаются господствующей мировой державой по всем параметрам. Но сегодня Америка действует осторожно и осмотрительно, признавая важное различие между превосходством и всемогуществом.
Во-вторых, Европа возвращается в свое нормальное состояние, в котором существует множество соперничающих между собой национальных государств. Германия будет и дальше мечтать о той Европе, в которой она могла бы определять бюджеты более слабых стран; однако члены ЕС будут смотреть на Кипр и выбирать дефолт, не желая терять суверенитет.
В-третьих, происходит возрождение России. Пока европейский полуостров раскалывается, русские будут делать то, что они всегда делали: ловить рыбу в мутной воде. Россия предоставляет некоторым странам льготные условия для закупки природного газа, покупая при этом металлургические предприятия в Венгрии и Польше, а также приобретая железнодорожные терминалы в Словакии. Россия всегда страдала от экономической дисфункции, но обладала при это непомерным влиянием – вспомните холодную войну. Те сделки, которые заключают русские, не в их экономических интересах (включая вышеуказанные), но они существенно усиливают политическое влияние Москвы.
В-четвертых, Китай сегодня уходит в себя, пытаясь справиться с новыми экономическими реалиями. Ему очень непросто сопоставить коммунистическую партию и снижение темпов роста, ведь смысл существования КПК заключается в повышении благосостояния людей. А если благосостояния нет, ей нечего предложить народу, кроме авторитарного государства.
Во всем этом таится парадокс. Хотя Соединенные Штаты совершили много ошибок, дробление Европы и ослабление Китая приведет к тому, что Америка станет более сильной, поскольку власть и сила – понятия относительные. Много было сказано о том, что эпоха после холодной войны – это время американского господства. Я бы сказал, что это было предисловие к американскому господству. Два важнейших противовеса Америки утрачивают свою способность противостоять силе США, так как они ошибочно считали, что настоящая сила – это экономика. Соединенные Штаты обладали сочетанием сил – экономических, политических, военных – и это позволило Америке сохранить свою власть и могущество в целом, когда ее экономическая мощь начала давать сбои.
Расколотая Европа не имеет никаких шансов создать противовес США. И хотя Китай стремится к наращиванию военной мощи, пройдут годы, прежде чем он сумеет сформировать нечто глобальное. А создать это он сможет лишь в том случае, если ему позволит экономика. Соединенные Штаты разгромили Советский Союз в холодной войне благодаря сбалансированности своих сил. Европа и Китай разгромили сами себя, потому что все свои фишки они поставили на экономику. А сейчас мы вступаем в новую эпоху.
Оригинал публикации: Beyond the Post-Cold War World