Кажется, «Минск» для нас — почти как мантра. Сначала уповали на соглашения, подписанные осенью 2014-го, ждали: вот-вот закончатся боевые действия на востоке. Протокол, подписанный по итогам консультаций трехсторонней контактной группы, позже назовут «Минском-1», чтоб не путать с «Минском-2». Первый «Минск» в статусе действующего документа просуществовал недолго — буквально несколько месяцев. Второй «Минск», подписанный в феврале 2015-го в столице Беларуси во Дворце независимости, жив до сих пор.
Через пару недель, не сомневаюсь, о «Минске-2» будут говорить политики и политологи на всевозможных ток-шоу: по случаю «юбилея».
Вероятно, кто-то станет цитировать и текст соглашения, хотя, по правде говоря, это не в нашу пользу.
Потому что временные рамки там обозначены четко и ясно: до конца 2015-го. Год закончился, а то, что записано, — вступление в силу новой Конституции, предполагающей в качестве ключевого элемента децентрализацию, принятие постоянного законодательства об особом статусе отдельных районов Донецкой и Луганской областей, — зависло.
Ну что ж? Наверное, сроки продлят. Может, на год, может, на больше.
Но пока этого не случилось, самое время восстановить в памяти хронологию событий, связанных как с первым, так и со вторым протоколами. И лучше всего, если поможет в этом человек, принимавший непосредственное участие и в работе контактной группы по урегулированию военного конфликта на Донбассе, — Нестор ШУФРИЧ, народный депутат Украины нескольких созывов.
О «Минске-1» Нестор Иванович произнес целый монолог.
Хайди обескуражена
«Что такое первые Минские соглашения? Это фактически остановка военизированных формирований «ДНР» перед заходом в Мариуполь!
Когда полтора года назад я открыто об этом говорил, меня клеймили эпитетами «предатель», «сепаратист». А сегодня об этом уже говорят все: Мариуполь в ту пору был открыт, а сил, чтоб остановить продвижение «ДНР», не было. Но это сделали Минские соглашения. Хочу напомнить, что это произошло после Изварино и Иловайска.
Именно после «Изваринского котла», который возник вследствие того, что группировка Гиркина смогла беспрепятственно уйти из-под Славянска… После Изварино был «Иловайский котел»: с украинской стороны — тысячи убитых и раненых, пленных и пропавших без вести, точную цифру и сегодня назвать не могут.
Так вот я настаиваю: все это бы не произошло, если бы в ночь с 30 июня на 1 июля 2014-го Петр Порошенко единолично не принял решение о выходе из режима перемирия.
Может быть, то перемирие было не идеально, но оно точно было не хуже, чем перемирие, которое есть сейчас.
На момент перемирия (первого. — Авт.) погибли, к сожалению, около 70 наших граждан — военнослужащих и не только. А экономика Донбасса была интегрирована в экономику Украины. Кроме Славянска и еще нескольких населенных пунктов, вся инфраструктура Донбасса была цела.
У меня нет объяснения: что заставило г-на Порошенко тогда принять такое решение?! И это при том, что днем говорили президенты «нормандской четверки», вечером говорили министры иностранных дел… На 1 июля на самолете, который был арендован мной, контактная группа должна была вылететь в Запорожье и затем ехать в Донецк.
Вечером мне позвонил Леонид Кучма и недоуменно спросил: «Что значит выход из перемирия?», а я, высказав уважение Леониду Даниловичу, напомнил ему, что именно он представляет Порошенко в контактной группе. И что все, в том числе и г-жа Хайди Тальявини (швейцарский дипломат, с 2014-го по 2015 г. представляла миссию ОБСЕ в контактной группе по Украине, подала в отставку 7.06 2015-го. Отставку связывают с неудовлетворительными переговорами в Минске. — Авт.), обескуражены не меньше, чем он.
Так вот, цена очень амбициозного решения Петра Порошенко — это невосполнимые потери тысяч жизней, а может, и десятков тысяч. Разрушенная экономика Донбасса и как следствие — всей Украины. Курс гривни до принятия этого решения был 9—10 за доллар, сейчас уже приближается к 30.
В мае — июне 2014 г. мы с моим другом Виктором Медведчуком вместе совершили около десятка поездок в Донецкую и Луганскую области для обеспечения первого перемирия, для организации встреч контактной группы с представителями «ДНР» и «ЛНР».
Уже потом, в середине июля, когда мы с Виктором по просьбе ОБСЕ передали миссии наше видение урегулирования конфликта, которое предварительно оговаривалось как возможный вариант его решения, эти предложения представителями «ДНР» и «ЛНР» не отторгались. Но после решения Петра Порошенко 30 июня о выходе из перемирия все это потеряло актуальность.
Тем не менее фундамент возможных договоренностей ОБСЕ интересовал, и мы передали ее представителям свои предложения. Они потом попали в Администрацию Президента Украины и администрацию президента России.
Многое из того, что там было написано (а эти документы публичные), в том или ином виде было отражено в Минских соглашениях.
Если закончить тему «Минск-1», то я должен признать: украинскую сторону там просто переиграли. Все наши политики были заняты выборами, никто толком не читал, что подписывал, все занимались пиаром, реальные договоренности хотели скрыть, чтобы это не повлияло на рейтинг Блока Петра Порошенко.
Одним из самых, на мой взгляд, циничных шагов во имя исполнения «Минска-1» было категорическое отрицание того, что Донецкий аэропорт 19 сентября был передан «ДНР» и согласован как ее временная территория.
За что ж героически погибали украинские воины, которые вызвали всеобщее уважение, в том числе и со стороны «ДНР»? А то, что вызвали уважение, — я знаю точно.
Каждый из этих ребят, независимо, к какому роду войск он принадлежал, героически отдал свою жизнь… Но фактически оказалось, что отдал ее за амбиции Верховного Главнокомандующего. Поэтому я сегодня его в этом обвиняю.
И 200 героев, может, и больше, никто ведь точной цифры не знает — «киборгов», защитников аэропорта — погибли только за то, чтобы сохранить падающий рейтинг БПП на парламентских выборах. Нравится это кому-то или нет, но я называю вещи так, как я их понимаю».
Февраль после Дебальцево
О «Минске-2» Нестор Шуфрич говорил обстоятельно: хоть на этом этапе он уже официально не представлял украинскую сторону в контактной группе, тем не менее участвовал, по его выражению, «как не совсем сторонний наблюдатель».
«…В день подписания второго соглашения в Минске — 12 февраля 2015-го — шли дебаты вокруг Дебальцево.
Все знали, что из Дебальцево де-факто уже ушли украинские военные, а те, которые остались, находятся в окружении — это от 500 до 2000 человек. Представители «ДНР» предложили обеспечить коридор, который позволил бы выйти попавшим в окружение военнослужащим.
Украинская сторона при этом делала вид, что это неправда, никакого окружения нет. И только через 5—7 дней вынуждена была признать факт… И снова жертвы ради амбиций!
В итоге — что мы получили сегодня? Жесточайшее требование европейских лидеров и Госдепартамента США урегулировать этот конфликт в рамках Минских соглашений.
Все слышали пламенное выступление в парламенте г-на Байдена (Джозеф Байден — член Демократической партии, 47-й вице-президент США, до избрания на эту должность был сенатором США от штата Делавэр. — Авт.). Половину своей речи он посвятил коррупции, половину — необходимости выполнить Минские соглашения, даже если это повредит рейтингу популярности отдельных политиков.
И здесь г-н Байден привел очень красочный пример о том, как урегулировалась Гражданская война в Америке, когда представители южных штатов голосовали, понимая, что этим голосованием они уходят из политики. Но они голосовали ради мира.
К сожалению, у меня не было возможности сказать г-ну Байдену, что Конгресс США 70-х годов XIX в. и парламент Украины VIII созыва ни в какое сравнение не идут. Наш парламент даже бледным подобием назвать нельзя. В ВР стремление сохранить свой рейтинг доминирует над всем, и на то, как на самом деле живут люди, к сожалению, отечественному политикуму наплевать.
Я бы, безусловно, мог еще вспомнить слова и тезисы политиков второго и третьего эшелонов — европейских, американских, той же г-жи Нуланд (Виктория Нуланд — официальный представитель Госдепартамента США в 2011—2013 гг., затем — помощник госсекретаря по делам Европы и Евразии. — Авт.), уже не говорю о позиции российских политиков, включая их лидеров. Но недавно, накануне своего дня рождения, Леонид Кравчук, который вошел в сознание людей как «мудрый лис», сказал, что необходимости в военных действиях на Донбассе не было абсолютно никакой!
Обратите внимание: то, что полтора года назад в студии Савика Шустера я говорил, и это вызывало отторжение, сегодня с ноткой требования говорят уже руководители Соединенных Штатов, Евросоюза, Германии, Франции. А теперь и отдельные украинские политики повторяют фактически все то, что во время подписания первых Минских соглашений воспринималось как «непатриотизм» и вообще «предательство».
Вряд ли кто-то сможет меня заподозрить в том, что я смог договориться с Обамой, Меркель, Олландом и Кравчуком. Значит, то, что я видел полтора года назад, было правдой! А ведь я со сжатыми кулаками, со слезами злости и бессилия пытался рассказать людям: посмотрите, вы ориентируетесь на политиков, которые в свою очередь опираются максимум на 20—25% тех, кто требует завершить ситуацию на Донбассе военным путем, хотя на вопрос «Готовы ли туда послать своих мужа и сына?» отвечали «Нет, пусть этим занимается армия, ведь мы платим налоги». Но армия — это тоже чьи-то дети, чьи-то мужья!..
И вот эти политики, которым сегодня, вследствие какой-то несчастливой кармы для Украины, выпала доля руководить страной, боясь за свои рейтинги, всячески саботируют Минские соглашения и урегулирование этого конфликта».
Стоило на пару часов уснуть
«Участвовать в переговорном процессе сами попросились или вас пригласили?» — поинтересовалась у Нестора Шуфрича.
Он сказал, что все началось с Крыма.
Сам не просился, его позвали, как потом и «по Минску».
О Крыме попросила поподробней.
«…В конце февраля 2014-го, когда Турчинов уже был и. о. президента, мне позвонили, пригласили к нему в кабинет. И он попросил меня полететь в Крым. События там еще только начинались… С Константиновым (Владимир Константинов — нынешний председатель Государственного совета Республики Крым. — Авт.) у меня были очень хорошие отношения, надеюсь, и сегодня таковыми остались, хотя почти два года я с ним не общался.
Созвонился с Владимиром, прилетел в Симферополь. Дело было в пятницу ночью… Встретился в аэропорту с Владимиром Жириновским, с которым тоже лично знаком, и даже посодействовал его возвращению в Москву.
И вот я встречаюсь с Константиновым и Аксеновым (Сергей Аксенов — с октября 2014-го глава Республики Крым. — Авт.), на связи с нами был Турчинов…
Крымских ребят я откровенно спросил: «Скажите, вы уходите? Хотите отделиться? Если да, тогда я сажусь на самолет и лечу обратно». Они говорят: «Нет! Но мы видим, что происходит сегодня в Украине, поэтому боимся, что нас начнут линчевать…» «Нас» — в смысле русскоязычных, а в Крыму где-то 70% жителей не скрывают, что они русские.
«Поэтому, — говорят мне собеседники, — мы будем сопротивляться». «Хорошо, — уточняю, — а какие гарантии спокойствия для крымчан вы видите?» Так вот на этот вопрос они четко сказали: «Конституция 1992 года без института президентства». И все! Я переговорил с Турчиновым. Он сказал: «Есть площадка для переговоров».
Договорились встретиться в понедельник — в рамках межпарламентской группы. На этот раз я должен был прилететь в Симферополь с пятью депутатами от украинского парламента, и должна была состояться встреча с пятью депутатами от парламента Автономной Республики Крым. Вместе мы должны были начать готовить компромиссный законопроект.
Должен сказать, на встречу с Константиновым и Аксеновым я полетел с температурой под 40°, поэтому за все время беседы — около часа — выпил семь чашек горячего чая… Вернувшись в Киев, встретился еще раз с Турчиновым, уже лично рассказал ему о результатах встречи. Уехал от него около полтретьего ночи.
А когда дома, приняв лекарство от простуды, уснул и проснулся только около 11 часов, то, включив новости, пережил настоящий шок.
Оказывается, еще в 9 утра Печерский районный суд выписывает ордер на арест Аксенова и Константинова! В 10.00 Аксенов переподчиняет себе все правоохранительные органы и военизированные структуры Крыма, а также заявляет о выходе из-под украинской юрисдикции.
Несмотря на тяжелейшее состояние, еду в парламент: что произошло за несколько часов?! Встретился с Турчиновым: хотя он был спокойным, вдумчивым, я понял, что произошли события, на которые он не влиял.
В частности, на инициативу Генпрокурора, которая спровоцировала такую реакцию крымского руководства!
Конечно, никто не говорил, могу ошибаться, но у меня сложилось мнение, что это сделал именно Генеральный прокурор, что это была его инициатива, и что этот процесс практически необратим….
Да, мы пытались организовать поездку украинских депутатов, но произошла экстренная командировка Аксенова и Константинова в РФ: все видали, как после «печерских санкций» их принимали в Москве. И уже тогда все стало понятно.
Почему я это вспомнил сейчас? Когда Крым уже перестал контролироваться Украиной, мы увидели, что возникает подобная ситуация на Донбассе… Кстати, 27 июня, во время встречи контактной группы в Донецке, уже Шевченковский суд выписал ордер на арест представителей «ДНР» и «ЛНР», с которыми мы в эту минуту сидели за столом переговоров. Зачем выписывать ордера, которые заведомо нереализуемы? Зачем повторять крымскую историю? Провокация?
Понятно, что наши с Виктором Медведчуком поездки изначально санкционировались украинской властью. Прилететь в закрытые аэропорты «Донецк», «Луганск», ездить между кордонами, когда тебя представители спецслужб Украины проводят до украинского кордона, а уже вооруженные сопровождающие от другой стороны ведут для встречи с руководством «ДНР» и «ЛНР», без согласований с руководством Украины было бы невозможно.
Результатом этих наших поездок стало первое перемирие, а потом первая и вторая встреча контактной группы с представителями «ДНР» и «ЛНР».
На встрече 22 июня — и я был тому свидетелем — Медведчук с Бородаем (Александр Бородай — с мая по август 2014-го председатель совмина «ДНР». — Авт.) и Карякиным (Алексей Карякин — председатель республиканского собрания «ЛНР». — Авт.) договаривался о встрече с Хайди Тальявини, Зурабовым и Кучмой. И 23 июня была первая встреча, 27-го — вторая, она внушала большие надежды.
Следующая была назначена на 1 июля. Но она не состоялась, потому что, как я уже говорил, г-н Порошенко единолично принял решение выйти из режима перемирия. Он так и сказал тогда: «Мы переходим в наступление!»
К чему это наступление привело, мы уже знаем».
Папаха с пистолетом
«А теперь, — продолжил Нестор Иванович, — постараюсь проанализировать возможное развитие событий.
Допустим, Минские соглашения реализуются: вносятся изменения в Конституцию, принимаются необходимые законы о статусе, об амнистии и проведении выборов на отдельных территориях Донецкой и Луганской областей. В таком случае мир наступает очень быстро. Все стороны заинтересованы в мире. Все! Даже Соединенные Штаты.
Многие аналитики говорят, что Америка на самом деле играет, не желая портить отношения с Меркель, для которой решение этого вопроса принципиально важно. Якобы США демонстрируют, с одной стороны, решимость по реализации Минских соглашений, с другой — мол, говорят: никуда не надо спешить… Так вот, во вторую часть этого предположения я не верю.
Встреча Виктории Нуланд и Владислава Суркова, помощника российского президента, без присутствия Украины, на которой оговаривали вопросы нашей страны, — ярчайшая демонстрация того, что начали принимать решение для нас без нашего участия.
Хочу верить, что эти решения будут позитивные. И принимаются они потому, что Запад понимает: власть Украины надо поставить перед фактом, как субъект переговоров она себя исчерпала, и, к сожалению, Украина стала объектом переговоров.
Я бы не хотел верить в то, о чем говорят сегодня многие аналитики и эксперты: что назревает принятие решения супергосударствами и межгосударственными объединениями о повторении югославского сценария. Не хочу, чтобы с географической карты исчезла такая страна, как Украина. Но тупость и цинизм нашей власти могут до этого довести.
Тем не менее если же реализуется первый сценарий — выполнение Минских соглашений, то после наступления мира мы должны будем провести очень сложный процесс реинтеграции Донецкого региона в украинскую инфраструктуру, в систему административного управления, восстановление экономических, да просто человеческих связей!
Если кто-то говорит, что при этом не будет урегулирован вопрос контроля над границей, то может успокоиться: контроль обеспечит Россия со своей стороны. Потому что бесконечные потоки контрабанды ей не нужны.
Но что мы получаем в случае реализации мирных перспектив? Кто станет в этой стране лишним? Кто перестанет быть интересным, и к кому будет много вопросов?
Думаю, многие знают ответ на этот вопрос. Это — г-н Порошенко. Он должен будет ответить за свое решение 30 июня 2014-го. И уже сказка о том, что якобы через «ДНР» и «ЛНР» кто-то собирался дойти чуть ли не до Ужгорода, — не сработает. Никто никуда не собирался идти.
Во время своих многократных встреч с Бородаем и Карякиным я прекрасно понимал: у них голова болит за Донбасс, а что происходит за пределами, их мало беспокоило… Тем более что в то время Донецк был украинским, Луганск до 30 июня тоже… Да, в Луганске захватили здание СБУ, в Донецке — обладминистрацию, но милиция была украинская, прокуратура — украинская, суды — тоже.
В Луганске из здания обладминистрации я поехал в областное управление МВД, где встречался с личным составом милиции, говорил о том, что мы надеемся, что это перемирие обеспечит полноценный мир. Никто не мог предположить, что буквально через пару дней все это закончится по инициативе одного человека!
Не знаю, кто и что ему тогда насоветовал, есть версия, что к президенту пришла группа генералов, и они сказали, что конфликт можно урегулировать быстро… А что? Вся ж страна помнит слова Валерия Гелетея о параде победы в Севастополе, про День независимости в Донецке.
Многие грешили — что прервалось перемирие — на американцев, на негласную поддержку Еврокомиссии. Но сегодня понимаем: вряд ли такая поддержка и согласование имели место. То решение было чистой авантюрой, не более… Для убедительности устроили в центре Киева «демонстрацию»: пригнали около тысячи активистов, которые якобы требовали выхода из перемирия, поэтому президент — под давлением демонстрантов — вверг страну в полномасштабную войну с катастрофическими последствиями.
Думаю, нынешний глава державы вряд ли стремится к урегулированию ситуации, во-первых, потому, что понимает: придется нести ответственность. Во-вторых, не только он, многие заинтересованы в военном бюджете и его осваивании.
Понятно, если будет свернута активная фаза военного противостояния, то придется потерять реальные «кормушки», не станет и доходов — как официальных, так и неофициальных от контрабанды, взяток на пропускных пунктах и всего того, что связано с буферными зонами.
И еще немаловажный фактор, который сознательно или подсознательно подталкивает к тому, чтобы войну продолжать.
Это — значимость должности. Не забывайте, что у нас парламентская республика. Глава исполнительной власти — не президент, а премьер-министр. А Верховный Главнокомандующий интересен, когда есть военные действия. Ведь никто из нас не вспомнит, что Кучма, Кравчук, те же Ющенко и Янукович тоже были главнокомандующими, но эта их функция была неинтересна, потому что не было войны.
А когда я смотрю на Порошенко в папахе, с «маршальскими погонами» на плечах и пристегнутым к ноге пистолетом, то у меня такое ощущение, что он в детстве в войнушку не наигрался. Но одно дело играть с оловянными солдатиками, а другое — посылать на смерть живых ребят.
Обратите внимание, в то время, когда общество нужно успокаивать, у нас идет информация о том, что где-то героически захватили антенну, от чего-то отбились, куда-то переместились, передвинулись. Да Господи, наоборот, было бы правильным риторику потихоньку менять на мирную! Но вместо этого мы слышим о седьмой волне мобилизации.
Мне бы очень не хотелось, чтобы во имя того, чтоб остановить кровопролитие, сильные мира сего — США, Франция, Германия, Россия — без участия Украины приняли бы решение… Реализовали бы свой план, нравится он нам или нет. И спустя некоторое время, не исключаю, что, как в середине 90-х, у нас, как на Балканах, может появиться много новых государств, некогда живших под одной крышей. Вот это будет трагедией. И к этой трагедии может привести страх перед вопросом: зачем надо было убить столько людей, чтобы вернуться к переговорам с теми, с кем ты уже их вел, но кого ты захотел «победить»?
Имея возможность общаться со многими европейскими политиками, понимаю: они весьма сомневаются — хочет ли г-н Порошенко мира. Некоторые открыто говорят: «Мы его заставляем пойти на мир». А вот получится ли?.. Хочется верить.
Надеюсь, и у нашего народа появится инстинкт самосохранения, а у государства — система самозащиты. В конце концов нельзя же постоянно зависеть от настроения и амбиций одного человека!»
Лидия Денисенко