Макклеллан оказался именно таким — за что администрацию и критиковали. Журналистский корпус требовал жертв — акулам бросили свежее мясо. Тони Сноу — звезда первой величины, просто так «погасить» себя не позволит. Сноу (полное имя которого — Роберт Энтони — сегодня помнят только составители справочников «Ху из…» и налоговый инспектор) отнюдь не первый журналист-«практик», приглашенный усилить пресс-службу администрации. В свое время так же поступили Рузвельт, Трумэн, Эйзенхауэр, Кеннеди, Джонсон, Форд, Рейган и Буш-старший. При этом, например, Пьер Сэлинджер стал для Джона Кеннеди больше чем пресс-секретарем: он делал большую политику! А знаменитый в свое время газетный волк Марлин Фитцуотер послужил даже двум президентам.
Журналистов приглашают в Белый дом тогда, когда оттуда начинает что-либо «просачиваться»: то ли информация о неполадках в правящей верхушке, то ли дымок будущих политических взрывов. Сноу не даст в обиду ни себя, ни босса, хотя Буша критикует много и упорно. «Сноуизмы» по поводу «бушизмов» общеизвестны. Новый пресс-секретарь обвинил президента в потере контроля над бюджетом, назвал внешнюю политику администрации блестящей, а внутреннюю — бесцветной, Джорджа Буша обозвал «препятствием» — в том смысле, что президент мешает поступательному движению страны (куда — мы еще увидим). Сноу в многочисленных статьях и выступлениях на радио и ТВ обратил внимание на привычку президента петь гимны политической корректности, окрестил его мальчиком, не смеющим сказать «нет», а также намекнул на президентскую импотенцию… В политическом, конечно же, смысле.
Надо помнить при этом, что в Америке за крепкое слово уже давно не бьют, даже судиться не принято — разве что в крайних случаях. А что касается Тони, то его критические замечания в адрес Буша-младшего воспринимаются как суровые, но справедливые слова друга семьи: звезда консервативной журналистики некоторое время работал спичрайтером у Буша-старшего. Династия, как называют семью, давшую Штатам двух президентов, губернатора, двух первых девочек и одну всеамериканскую бабушку, спокойно относится к указаниям «перестать отлеживаться под кроватью» — и такое было у Тони Сноу, комментировавшего очередные победы демократов (в частности, губернаторское место в Вирджинии республиканцы потеряли). Президент же убежден, что всегда сумеет поставить на место любого: моя работа, сказал Буш, выведя Сноу на пресс-трибуну Белого дома, — принимать решения. Его работа — эти решения растолковывать. Сноу уже уловил границы своей критичности: «Я писал всякую критическую чепуху». И что? Все забыто. До времени — пока не настанет час сменить «рабочую лошадку».
Прав. Но не всегда. Линдон Джонсон в свое время победил Барри Голдуотера благодаря пиар-трюку, придуманному Пьером Сэлинджером. Самый консервативный консерватор наводнил дороги страны плакатами с изображением собственной физиономии (едва влезающей в бигборд размером 3 на 5 м) и подписью: «Вы всем сердцем чувствуете, что он — прав». Сэлинджер, перешедший Джонсону по наследству от Джона Кеннеди, предложил напечатать такие же плакатики, но с добавлением двух слов. Итак: тот же «Барик». Те же «вы всем сердцем…», но в конце — точка и «…Крайне прав».
Сноу прав настолько крайне, насколько это позволено журналисту. Его воспитывала самая глубинная американская глубинка — Кентукки. Неофициальное прозвище жителей штата — «5 миллионов жителей, 5 фамилий». Говорят, кентуккийцы весьма склонны к инцесту, то есть к кровосмесительству. Не буду утверждать (я не поклонник Фрейда!), но, возможно, вольность диких степных нравов оттолкнула Тони: он стал консерватором.
Правда, в журналистику пришел не сразу. Степень бакалавра искусств в американской системе образования не обязательно означает, что человек всю жизнь проведет, копаясь в подробностях жизни великих художников или пыльных манускриптах. Сноу решил «разносторонне развиться» — и продолжил обучение в Чикагском университете. Преподавал в Кении физику и географию. Некоторое время работал защитником прав умственно отсталых в Северной Каролине, но тянуло к чему-то большему…
И в 1977-м Тони Сноу попадает в печать — в том смысле, что начинает работать в газетном бизнесе. Вершиной карьеры пишущего журналиста для него становится звание «национального колумниста» — это что-то вроде комментатора, известного всей стране, статьи которого на корню закупаются побуквенно на месяцы вперед. Его публикации появляются в «Вашингтон таймс» и «Ю.С. Ньюс энд уорлд рипорт», что само по себе — признание успеха.
Однако в Америке «все» — это голубой экран. Со второй половины 90-х и до наших дней его шоу на телевидении и радио «Фокс ньюс» смотрят миллионы американцев. «Фокс» принято считать близкой к «династии» медиа-империей. Сноу — не из тех трудяг, которые мотаются по свету, лезут под пули и плевки, пытаясь пояснить американцам, как им повезло жить в Самой Великой Стране. Сноу — «чистюля»: он, конечно, прополз по всем ступенькам журналистско-карьерной лестницы, но всегда сидел в студии или за собственным столом. Он — «фоксовский анкермен»: крючок, якорь, информационная игла, на которую подсаживается зритель.
Консерватизм Сноу — это, естественно, не расизм «хлопковых фашистов» 30—50-х. И не антисоветизм рейгановских 80-х. Придется объяснять на конкретных примерах. Вот в Штатах началась дискуссия вокруг возможной продажи арабам американских портов. Сноу не интересует — выгодно, невыгодно. Главное: порты — наши! Американские. Арабам — пустыни и верблюды… А, да, еще пусть исправно качают нефть. А те в Конгрессе, кто этого не понимает, — все «пофигисты», в английском варианте — know-nothingis — даже звучит похоже!
Или еще. Европейские мусульмане гневно клеймят позором датскую газету, публиковавшую карикатуры на Пророка. Американские мусульмане этого не делают. Почему? — спрашивает Сноу. А потому, отвечает он же за американских мусульман, что им есть чем заняться! Бизнесом, например, а не демонстрациями. И вообще: каждый мусульманин должен знать свое место…
Придется также отвлечься на тему — а что же такое американский консерватизм сегодня? Когда-то можно было сказать просто «ниггер» — и все понимали, что у такого политика в гараже всегда на подхвате бензин, белый балахон и намыленная веревка. Ныне же почетный титул консерватора получит тот, кто осторожно напомнит: для получения работы необходимо рассчитывать не на цвет кожи, а на результаты тест-опросов. Сноу — консерватор, но и он вынужден играть по правилам.
Правда, комментарии Тони всегда насыщены эмоциональными определениями («сказочка о домашнем шпионаже», «криминальный аргумент», «эти бушефобы»), и в них отражается напряженная нервность автора. Его многие не любят за резкость, но никто не отказывает Сноу в умении зацепить. Критики — из демократов — собрали большую коллекцию его «ляпов»: Тони часто делает ошибки, ссылаясь на те или иные политические реалии. Впрочем, читатель-слушатель-зритель ценит его не за это: кому какое дело до точного цитирования президентских речей. Сноу берет за живое темпераментом и врожденным обаянием красивого, внешне весьма респектабельного и очень-очень благополучного мужчины.
Еще он — музыкант: Тони Сноу играет на флейте, саксофоне, гитаре. Выступал с группой «Битс Уоркинг», объединяющей вашингтонских профессионалов, среди которых такие звезды, как Сканк Бакстер из «Дуби Бразерс» и Йэн Андерсон из легендарной команды «Джетро Талл». Сноу даже показали в одном из выпусков чисто музыкального шоу «Рок-н-ролл фэнтези кемп». Удачно женат — почти 20 лет живет с женой Джилл Эллен Уокер, у него сын и две дочери. В семейном домике в Вирджинии — три песика, котик и три морские свинки…
…А еще он очень болен. 14 февраля прошлого года, в День святого Валентина, Тони Сноу объявил в прямом эфире собственного радиошоу, что у него — рак прямой кишки, которую удалили, но над ним висит тяжкое воспоминание. Именно от этого заболевания умерла его мать. Говорят, врачи советовали ему повременить с новой работой — пока не закончит курс химиотерапии. Десятки тысяч людей написали ему — пожелали здоровья, хотя трудно что-то желать раковому больному. Тони Сноу слегка охрип, но его поддерживает смелость: «У меня — плохие новости. А вот прогноз — хороший».