Опыт сохранения жизни

Это мероприятие — семинар S111 с длинным и скучным названием «Обмен информацией по актуальным правовым вопросам законодательства, лицензирования и надзора при мирном использовании атомной энергии», проведенный в Гархинге, пригороде Мюнхена, 19—23 сентября сего года, — тоже могло показаться скучноватым. Для обычных людей, которые из произнесенных там спичей могли понять только общие слова. Таков уж язык профессионалов атомной энергетики. Почти как политэкономия социализма: слова вроде бы известные, говорят о том, что якобы где-то есть, но понятно мало. Но для спецов в своем деле там было раздолье: гуляли мысли, представал разносторонний опыт укрощения атомной энергии, канву разговора предопределяли самые неожиданные парадоксы, и разворачивалась своя острая драматургия давних отношений и приглушенных споров…

А чего стоят только постоянные и облаченные во взаимные извинения и призывы «понять» пикировки между самыми многочисленными — российской и украинской — делегациями. К примеру, директор российского Исследовательского центра ядерной и радиационной безопасности Борис Гордон явно с удовольствием, прикрытым бесстрастной ссылкой на выводы последнего сборища МАГАТЭ, заявил, что авария на Чернобыльской АЭС — событие, не выходящее за рамки обычной техногенной катастрофы, которая унесла жизни всего… 50 человек. А остальные жертвы аварии — это и не жертвы вовсе, а, дескать, результат того, что на пораженных смертельным облаком территориях Украины, Беларуси и, кстати, России не проводились регулярные медицинские обследования населения и исследования, что и не позволяло раньше установить динамику заболевания раком щитовидной железы или крови…

Представитель Государственного комитета ядерного регулирования Украины (ГКЯРУ) Татьяна Кутузова попыталась мягко образумить коллегу и напомнить о сотнях тысяч умерших и страдающих от разных заболеваний чернобыльцев, об огромных, «заселенных» только ионизирующими последышами мирного атома и рисковыми стариками, не желающими покидать малую родину, территориях своей страны, о проблемах саркофага над разрушенным реактором ЧАЭС, который чреват самыми непредсказуемыми «сюрпризами».

И у нее получилось убедительно и веско, но слишком мягко и интеллигентно.
И например, мне стало понятно, почему Украина до сих пор остается один на один со своими проблемами, а мировое сообщество не спешит даже компенсировать в полном объеме затраты, понесенные ею после вывода из эксплуатации ЧАЭС. Это огромные деньжищи. Вот потому и появляются приведенные г-ном Гордоном выводы «мирового ядерного сообщества»…

К использованию атомной энергии в мирных целях отношение в мире самое различное. Да и участники семинара называли себя по-разному — ядерные «ястребы» и такие же «голуби». И занимаются они одним и тем же — укрощением и использованием мирного атома на благо человечества. А потому указанный семинар, организованный немецкой Gesellschaft fur Anlagen— und Reaktorsicherhait (GRS) mbH (по-нашему — ГРС), — мероприятие архиполезное. Оно стало зеркалом прежнего опыта и новейших достижений разных стран в обуздании атомной энергии и ликвидации последствий ее использования. И определяли его ход, как я уже говорил, удивительные парадоксы, которые все же сошлись в общей точке.

С одной стороны, тот же г-н Гордон сделал вывод, что атомная энергетика (АЭ) — вообще преждевременна для человечества. Как производное от скрытой конверсии, параллельной гонке вооружений времен холодной войны. АЭ, по словам Гордона, возникла в 50-е годы прошлого века, когда агрессивным военным — «защитникам всевозможных родин» нужны были обогащенный плутоний для атомных бомб и реакторы для атомных подводных лодок, а безопасность «мирных» реакторов на станциях не была на первом месте. При этом российский ученый поразил всех присутствующих некоей формулой, в соответствии с которой вероятность аварий на АЭС при пренебрежительном отношении к безопасности равна возможности гибели в автокатастрофе. А значит, по его мнению, новую АЭ нужно развивать, когда усилится общая безопасность и будут найдены самые «убойные» меры по ее обеспечению.

С другой — АЭ, как отметила г-жа Кутузова, в сегодняшнем состоянии уже существует. Более того, развивается в разных государствах, которые до этого не имели своих АЭС. А та же Россия, имея на своей территории более 30 действующих «старых» реакторов, помогает их строить еще в трех странах. В том числе и в иранском Бушере, что особенно волнует американских и прочих миролюбивых «голубей» с ядерными боеголовками. А значит, сказала Кутузова, нужно объяснять населению, что сегодня риск от использования мирной АЭ есть, но другого выхода, кроме как повышение уровня ее безопасности, нет. А вот для этого нужно закладывать в тарифы на использование энергии от АЭС все расходы — от эксплуатации до захоронения отработанного топлива. ГКЯРУ — это, по словам украинской «регулировщицы», и есть «гарант того, что все технологии использования АЭ в Украине адекватны современным мерам безопасности, соответствующим международным нормам». Потому что ГКЯРУ главной своей задачей видит модернизацию и продление ресурса действующих реакторов именно в ключе повышения безопасности. И потому что доля АЭ (15 работающих блоков) в общем обеспечении страны электроэнергией — почти 50%, а энергетическая зависимость от той же России была и остается не только раздражающим фактором…

А народный депутат Украины, член парламентского Комитета по вопросам ТЭК Владимир Бронников, в шутку назвав себя «ядерным ястребом», вообще произнес крылатую фразу семинара: «Светлое будущее человечества — в развитии ядерной энергетики». А потом добавил, что все ее прошлые и нынешние беды — от плохого управления. И рассказал, что атомное сообщество Украины, которое он представляет в Верховной Раде, планирует в ближайшие 25 лет запустить в эксплуатацию еще 22 атомных энергоблока. «Но при этом главное — минимизировать последствия плохого управления», — сказал он. А для этого, по мнению депутата-ядерщика, государство должно кодифицировать все атомное законодательство. Не допускать ситуаций, когда, как при подготовке госбюджета-2006, бюджетные нормы отменяют кучу действующих законов, в том числе и регулирующих использование мирной АЭ. Операторам (АЭС) разрешить у себя аккумулировать средства, необходимые на все стадии управления станциями — от ввода их в эксплуатацию до вывода из нее и захоронения отходов, а не забирать все в бюджет и уже оттуда распределять по нужде. Предоставлять населению гарантии компенсации рисков от возможных аварий. Совершенствовать мероприятия по обеспечению ядерной и радиационной безопасности. Постоянно мониторить состояние здоровья и уровень здравоохранения на территориях, прилегающих к АЭС. Не ветировать на уровне Президента законы о современном развитии АЭ, как это происходит сейчас с Законом «О порядке принятия решений о размещении, проектировании, строительстве ядерных установок и объектов, предназначенных для обращения с ядерными отходами, имеющими общегосударственное значение»…

Короче, много задач стоит перед украинскими атомщиками, чиновниками и законодателями. При словах Бронникова о планах по увеличению количества энергоблоков представитель секретариата Чернобыльского комитета ВР и Партии зеленых Украины Дмитрий Третьяков оживился и хмыкнул что-то типа «фиг вам». В смысле — «это мы еще посмотрим» или «мы еще поборемся». И даже в Германии стало понятно, что «схватки боевые» за развитие АЭ в Украине еще предстоят. И нешуточные. Но главное — знания о чужом опыте в этом деле на семинаре были обновлены.

Кстати, об опыте. Он у разных стран — разный. Как и все аспекты рассматриваемой проблемы. Ведь помимо энергоблоков на АЭС, есть еще ядерные исследовательские установки в научных учреждениях, космодромы, мобильная связь, уранодобывающая промышленность, захоронения ядерных отходов, рентген-кабинеты в больницах и т. д. Все это носит «гордое» название «источники ионизирующего излучения» (ИИИ), которые подстерегают ничего не подозревающего гражданина любой страны в самых неподходящих местах. И в одних странах знают, как с ними бороться, а в других — только нащупывают подходы.

Кроме Германии, России и Украины, на семинаре присутствовали представители Болгарии, Словакии, Литвы, Латвии, Казахстана, Киргизии, Узбекистана, Беларуси. И разница стала очевидной как в методах работы с АЭ, так и в отношении использования ее разными странами. Не замедлили обнаружиться и двойные подходы.

К примеру, Германия, которая (как и многие «продвинутые» страны — члены Евросоюза) учит всех, как надо без боли расставаться с АЭС, сама не собирается этого делать. Но и уровень подхода к обеспечению радиационной безопасности в ней высок. В Германии, как уже было сказано, есть упомянутая ГРС — организация, возникшая в 1960 году из рабочей группы спецов, озаботившейся безопасностью АЭС. Сейчас ГРС — это, по словам ее работников Ханса Штайнхауэра и Свена Доктера, мощнейшая структура со статусом общественно полезной (то есть неприбыльной и не платящей налоги), которая имеет подразделения за рубежом и «кормится» из двух основных источников. Во-первых, под контролем государства помогает регулирующим и контрольно-надзорным организациям соблюдать нужный уровень радиационной безопасности на всех ИИИ. Во-вторых, консультирует эксплуатационщиков, как правильно обслуживать ядерные реакторы и установки и не подвергать опасности себя и окружающих. В штате есть все специалисты — от юристов до физиков, химиков и даже метеорологов, которые готовы прийти на помощь в любой момент. И не бесплатно, разумеется. Но и не без общей пользы. Недешево, но сердито. Не зря же многие украинцы на семинаре подумывали, а не «замутить» ли что-то подобное и дома? Но в Киеве уже есть представительство ГРС…

В самой же Германии, как рассказала правительственный директор федерального министерства по вопросам окружающей среды и безопасности ядерных реакторов Клаудиа Зоннек, сейчас задумываются над превентивной — на уровне специального закона — защитой сограждан от влияния мобилок и использования радона (!!!) при строительстве объектов. А все атомное законодательство уже давно развивается и изменяется в строгом соответствии с техническим прогрессом: изменилась технология — под эти метаморфозы подгоняются законы. А этим летом был принят закон о закрытых и бесхозных ИИИ, который проследит их путь «от колыбели до могилы».

Это, согласитесь, уровень. И потому вполне логичными предстают требования ЕС к своим новым членам: досрочно, до окончания предусмотренных сроков эксплуатации энергоблоков, в Литве закрыть Ингалинскую АЭС и два реактора из шести в Словакии. Этим странам обещают компенсацию за потери. И что-то подсказывает, что с ними не обойдутся, как с Украиной, по договоренности выведшей ЧАЭС из эксплуатации, но своими силами достроившей два «компенсационных» энергоблока на Хмельницкой и Ровенской АЭС. Видимо, нужно еще уметь договариваться…

И уж совсем потряс и убедил собравшихся в необходимости усиления контроля за ИИИ представитель Киргизии Шайхенели Усупаев, который рассказал, что в его стране АЭС нет, зато есть 35 хвостохранилищ (всевозможные ядерные отходы) и 25 горных отвалов некондиционных урановых руд. И нельзя даже найти нужные сведения, что и в каком хранилище покоится. В маленькую Киргизию при СССР свозили отходы из всех союзных республик и даже «братских» соцстран, но с Бишкеком (тогда Фрунзе) информацией не делились. А в Киргизии, между прочим, заметил г-н Усупаев, есть 3100 селеопасных бассейнов горных рек и 2000 прорывоопасных озер. Если рванет, то «весело» будет не только близлежащим соседям…

…Одним словом, вот такой получился семинар. И почему-то захотелось в Киев. Несмотря на соседство с ЧАЭС. Фатализм, наверное: в одну воронку дважды не попадает. Вот бы еще хоть какую-то гарантийку из названных в придачу…

Фото автора

54321
(Всего 0, Балл 0 из 5)
Facebook
LinkedIn
Twitter
Telegram
WhatsApp

При полном или частичном использовании материалов сайта, ссылка на «Версии.com» обязательна.

Всі інформаційні повідомлення, що розміщені на цьому сайті із посиланням на агентство «Інтерфакс-Україна», не підлягають подальшому відтворенню та/чи розповсюдженню в будь-якій формі, інакше як з письмового дозволу агентства «Інтерфакс-Україна

Напишите нам