Поэтому, когда Виктор Андреевич говорит: «Я свидетель того, когда даже по линии правительственной связи есть утечка информации», с ним нельзя не согласиться. Удивляет в данной фразе лишь слово «даже», поскольку прослушивать телефон ВЧ гораздо проще, чем мобильный. Почему? Потому, что новый мобильник с незасвеченным номером можно купить за пять минут, а вычислить его в лучшем случае – за несколько часов, а то и дней. В то время как стационарный телефон правительственной связи закреплен за конкретным должностным лицом и служит отличным микрофоном, через который можно слушать и происходящее в кабинете. Не засовывая под диван лишней звукозаписывающей аппаратуры.
«Проблема, – сказал нам специалист, пожелавший остаться неназванным, – не в том, что правительственная связь используется для перманентного мониторинга управленческого аппарата спецслужбистами, а в том, что полученную информацию не всегда используют в законных целях. А порой делают на ней бизнес.
В результате расшифровки разговоров известных людей (можно вспомнить «телевизионный» диалог Петра Порошенко с менеджером «5-го канала» или разговоры Святослава Пискуна по поводу его восстановления в должности генпрокурора) давно сталио приправой к скучным политическим будням. Поскольку Ющенко и Тимошенко вышли из оппозиции, они сталкивались с прослушиванием и просматриванием (вспомним историю с видеозаписью конфиденциальных бесед Юлии Владимировны, сделанных ее бывшим помощником Владимиром Боровко) на личной практике. И как нормальные любознательные люди хотели бы знать, что из их разговоров еще стало известно и, главное, кому. В результате, еще зимой СБУ возбудила уголовное дело о незаконном прослушивании президента и премьер-министра, а в июле Ющенко поручил Службе безопасности Украины усилить борьбу с незаконным прослушиванием.
Однако тут свое слово сказал секретарь Совета национальной безопасности и обороны Петр Порошенко. В опубликованной в газете «Урядовий кур’єр» статье он высказал мнение, что необходимо создать службу специальной связи и информации, которая гарантировала бы конституционные права граждан. По его словам, задачей службы, если она будет создана, станет обеспечение функционирования систем специальной, в частности правительственной, связи, криптографической и технической защиты информации, централизованный мониторинг и перехват телекоммуникаций. «Такие службы успешно действуют во многих ведущих странах», – сказано в статье.
Тут с Петром Алексеевичем трудно согласиться и не согласиться одновременно. Да, такие службы действуют во многих странах, включая Россию. Но насчет эффективности – вопрос остается открытым, поскольку утечка информации фиксируется повсюду. Можно вспомнить нашумевшую историю о том, как пару лет назад в российской газете «Стрингер» были опубликованы материалы аудиозаписи телефонных переговоров, проходивших в приемной руководителя Администрации президента Российской Федерации Волошина. По этому поводу Комитет Государственной Думы по безопасности обращался в единую службу правительственной связи ФАПСИ, но так и не получил вразумительного ответа, почему его специалисты «прохлопали ушами».
Разумеется, нет сомнения в том, что, предоставив право слушать граждан (по решению суда) и милиции, и налоговикам, и спецслужбам, государство ослабило контроль за плодами их деятельности. С другой стороны, если «единое ухо» будет подчиняться одному ведомству, то другое не сможет вести полноценную оперативную работу, и это создаст «неравные конкурентные условия» силовикам. Как ордена-то потом делить? То-то. Значит, нужно выводить системы мониторинга, как говорит Порошенко, в единую службу, которая будет исполнять сугубо технические функции: включать это самое гипотетическое «ухо» по решению суда. Но и тут возникает, как минимум, две проблемы, заметные невооруженным глазом. Как быть внутренней безопасности силовых ведомств, которая в целях профилактики периодически мониторит болтовню офицеров? И кому станет подчиняться новая подслушивательная система? К кому в кабинет операторы «художественного прослушивания» будут относить плоды своего труда? Наконец, есть и третий вопрос: что даст реформирование, если материальная заинтересованность отдельных недобросовестных «слухачей» в реализации полученной информации сохранится?
История с фонотекой майора Мельниченко показала, что реальной защиты от несанкционированного съема информации из систем связи и помещений у спецслужб нет. Помнится, несколько лет назад тогдашний заместитель председателя СБУ, начальник департамента специальных телекоммуникационных систем и защиты информации СБУ генерал-лейтенант Григорий Лазарев заверял: «Если государственное лицо говорит по телефону правительственной связи – мы можем гарантировать, что его никто не подслушает». А его заместитель, генерал-майор Валерий Барлабанов, напротив, сообщал, что было проведено 2500 проверок правительственных, государственных и прочих учреждений на предмет контроля безопасности специальных видов связи, криптографической и технической защиты информации. По их результатам назначено 56 служебных расследование, возбуждено три уголовных дела и приостановлена эксплуатация четырех систем связи.
Сейчас сфера, которую курировал г-н Лазарев, подчинена другому генералу – Анатолию Герасимову. А департаментом специальных телекоммуникационных систем и защиты информации СБУ руководит полковник Константин Бойко. Но основные технические достижения спецслужб сводятся к созданию защищенного от хакеров узла интернет-доступа, через который подключаются к сети служб президента, Кабмина и Верховной Рады. За что отдельное спасибо надо сказать столичной фирме «Фарлеп» (до 01.12.2001г. – ООО «Укравиателеком»).
Вместе с тем, как правильно сказал Виктор Андреевич, возможность свободно говорить по мобильному или правительственному телефону была в числе тех, ради которых люди участвовали в акциях протеста на Майдане. И главное реформирование должно быть направлено на ограничение аппетитов спецслужб в контроле за разговорами хотя бы известных людей (о простом люде мы не говорим). Дело в том, что, как показывает исторический опыт, все государственные перевороты с участием силовиков начинались именно с массированной прослушки высокопоставленных лиц.
Например, готовясь к ГКЧП, тогдашний шеф КГБ Крючков, начиная с 15 августа 1991 года, организовал прослушивание телефонов ряда руководителей страны и России, демократических лидеров из числа вероятных противников заговора. В этих целях 15 августа 1991 года он отозвал из отпуска начальника 12-го отдела КГБ СССР Калугина, которому заняться прослушиванием телефонов правительственной связи: Ельцина, Руцкого, Хасбулатова, Силаева, Бурбулиса, Бакатина, Дзасохова, Полторанина и т.д. Несколько дней 12-й отдел КГБ просто не слезал с трубок, слушая в живом эфире указанных лиц.
Поэтому не мешает провести трудную, но необходимую работу по отучению спецслужб от вредных слушательных привычек. Политикум, похоже, созрел для этого еще весной, когда Петр Симоненко обратился к главе СБУ Александру Турчинову с вопросами относительно возбуждения уголовных дел по фактам незаконного прослушивания и слежки с использованием специальных технических средств. Среди поставленных коммунистами вопросов были и такие: в отношении каких политиков, должностных лиц, общественных деятелей велось прослушивание телефонных разговоров и слежка. А также, какие организации и конкретные люди выступали заказчиками и исполнителями незаконного прослушивания и слежки. Полагаю, ответ хотя бы на часть этих вопросов может положить начало публичному искоренению вуайеристских привычек силовиков. И введению этого вида искусства в рамки необходимого исключительно в оперативной работе с потенциальными преступниками, а не законопослушными гражданами страны. Вне зависимости от должности. А тогда и структурное реформирование не помешает.