Только ли выборы в ВС Аджарии послужили причиной ухода вашей партии в оппозицию власти?
– Аджарские выборы стали последней каплей. Разногласия с Саакашвили у нас возникли по многим вопросам сразу же после «революции роз». Республиканцы были активными членами коалиции «Саакашвили – Национальное движение», которая была самой активной в ходе парламентских выборов 2 ноября. В итоге все вылилось в революцию. После этих событий мы думали, что все те вопросы, которые необходимо решать в этой стране, обязательно будут решаться демократическими путем и будут создаваться демократические институты. Но как только президент Саакашвили опубликовал свою версию поправок в конституцию Грузии, которые были приняты в январе этого года парламентом, стало ясно, что события развиваются несколько иначе, чем это можно было представить. В результате этих поправок президент фактически консолидировал власть в своих руках.
То есть элементы узурпации?
– Я бы не назвал это узурпацией власти, скорее всего – сильным креном в сторону института президентства, что фактически сильно ослабило функции парламента и правительства. В руках президента оказались все необходимые рычаги для принятия единоличных решений, и не осталось механизмов для балансирования. Хотя после этих событий республиканцы все же оставались в команде президента Саакашвили, так как вопрос с Абашидзе был еще не решен, а в этом деле требовалась консолидация. Следующая проблема возникла в ходе повторных выборов в парламент, которые прошли в марте этого года. Шесть представителей нашей партии попали в список «Национального движения», но позиция президента Саакашвили фактически еще больше приблизила раскол. «Республиканская партия» была членом коалиции «Национальное движение». Но Саакашвили и другие лидеры заявили, что после выборов «Национальное движение» не будет ни блоком партий, ни коалицией, а единым организмом, лидером которого будет президент. Это стало еще одним неприятным для нас сигналом. Этот ход Саакашвили фактически означал, что он не считает одним из главных приоритетов демократическое развитие политической системы Грузии. То есть он не желает развития политических партий, что является главной основой развития демократии, плюрализма и свободы слова. Только после этого добавились выборы в Аджарии. Эти выборы были шансом для власти доказать всем, что в Грузии демократические процессы реально развиваются. Но аджарские выборы показали совсем иное, в них участвовали не партии, а государство, что недопустимо. Моя главная претензия к власти после выборов в Аджарии состоит не только в том, что там было зафиксировано немало фальсификаций, а в том, что в ходе предвыборной кампании государственные органы и должностные лица участвовали в процессе как сторона. Фактически они нарушили Конституцию, что уже становится очень симптоматичным.
То есть история повторяется, административный ресурс работает на партию власти?
– Да. Президент на этих выборах выступал не гарантом прав и свобод граждан, а лидером политической силы. Это результат тех самых конституционных поправок. В одной из статей президенту вообще дается право быть главой одной из политических партий, что де-юре было запрещено при Эдуарде Шеварднадзе, хотя де-факто он руководил политической партией и был предвзят. Сейчас же это конституционно разрешено.
Фактически можно сказать, что сложившаяся ситуация все больше напоминает партийную номенклатуру времен СССР?
– К сожалению, та идеология и мировоззрение, которая была присуща компартии во времена СССР, эксклюзивное право на истину, была продолжена во времена Звиада Гамсахурдия и его партии «Круглый стол – свободная Грузия». Аналогично действовал и президент Шеварднадзе со своим «Союзом граждан». К сожалению сегодня и «Национальное движение» очень близко к той же ситуации, когда партия и государственная номенклатура – одно и то же. Естественно, в ходе выборов это проявляется ярче всего, так как любая оппозиционная партия борется не с другими конкурентами, а с государственной системой. Это же такой симптом, который обязательно порождает другие недемократические явления. В итоге все это перерастает в борьбу политических сил с государством, и мы имеем очень недемократические и опасные заявления президента Саакашвили. Одним из таких является последнее – по статусу Аджарии. Президент назвал депутатов, проголосовавших против предложенного им статуса Аджарии, «врагами государства». То есть инакомыслящие – все враги, и все идет к тому, что этот подход может стать государственной политикой. Поэтому республиканцы пытались бороться с этими явлениями изнутри, но это не оказалось эффективным. Поэтому мы решили, что об этом надо заявить очень громко. Для нас это очень трудно, потому что ни один из республиканцев не имеет желания противостоять Саакашвили, так как долгое время мы вместе боролись и все надежды на лучшее будущее связывали с его президентством. Но наши принципы обязывают нас указывать на все ошибки, которые допускает власть, и создать в обществе такую атмосферу, когда инакомыслящие не будут считаться врагами народа.
Вы очень политкорректно критикуете президента, но, несмотря на это, Саакашвили очень резко раскритиковал лидеров вашей партии. В чем причина такого выпада президента в адрес своих бывших соратников, которым он многим обязан?
– Причина, скорее всего, состоит в том, что у нас разногласия в методах управления. Саакашвили считает, что сейчас не время политических дебатов. По его мнению, лучше доверять тем людям, которые не создают проблем, то есть никогда не зададут вопросов и не будут предлагать альтернатив, чем с теми, кто имеет политические принципы. Мы же не потерпим решений, которые принимаются вопреки законам. Верховенство закона – основополагающий принцип нашей партии. Но у Саакашвили есть чувство, что если революция была допустима, то допустимы и другие незаконные решения и действия разных государственных органов. Кто хорошо знает Саакашвили, понимает, что его резкие заявления не всегда означают, что у него такая позиция. У него часто получается так, что он сам сожалеет о своих высказываниях. Я не считаю, что Саакашвили уже перешел черту, после которой невозможно вести конструктивный диалог. Среди республиканцев есть люди, которые просто нервируют президента, но это не означает, что среди республиканцев есть какие-либо разногласия. Я надеюсь, что президент осознает, что проблемы, выдвигаемые республиканцами, надо решать конструктивно. Рано или поздно президент поймет, что принципиальные люди в политике необходимы.
Но в своем недовольстве президентом вы не одиноки. Все больше недовольства проявляется в неправительственном секторе. Более того, Джордж Сорос, который сыграл не последнюю роль в смене власти в Грузии, так же выразил недовольство действиями Саакашвили. Означает ли это, что президент игнорирует принципы, декларированные им в ходе «революции роз»?
– Я не сомневаюсь, что принципы у него остались, они для Саакашвили –конечные цели. Но он не всегда действует средствами, необходимыми во время демократического правления. Нет сомнений, что он желает видеть Грузию демократическим государством, но его действия указывают на то, что он откладывает начало этих процессов. В грузинском правительстве бытует мнение, что демократические процессы и демократические институты не всегда полезны для реформирования правоохранительных органов, борьбы с преступностью, коррупцией и поднятия экономики…
Но это опасная тенденция…
– Несомненно. Именно на это мы и указываем. Это абсолютно неправильный путь. Некоторым кажется, что легче арестовать человека, заставить его выплатить несколько миллионов долларов, потому что кому-то кажется, что он что-то украл. Но это абсолютно неправильно, так как мы нарушаем все процессуальные нормы, которые предусмотрены грузинским законодательством. Права всех граждан должны быть соблюдены, даже если речь идет о преступниках. Неправительственный сектор недоволен действиями власти из-за того, что из-за их незаконных деяний нам приходится защищать права тех людей, которые фактически разрушили эту страну. Несоблюдение законов опасно для власти.
Как вы оцениваете действия президента в отношении Южной Осетии? Насколько приемлемы те революционные методы, которые были использованы в Аджарии?
Аджария и Южная Осетия – абсолютно разные по своей сущности проблемы. Наверное, Михаил Саакашвили осознает это. У южноосетинского лидера Эдуарда Кокойты есть реальная поддержка и среди населения, и со стороны России. Более того, в Южной Осетии есть этнический фактор, и это уже означает то, что революционные методы там недопустимы. Поэтому Саакашвили не должен делать таких шагов, чтобы либерально настроенные осетины не ушли в сторону радикализма. Да, мы должны иметь Вооруженные Силы, но мы не должны пугать людей, потому что мы их подталкиваем вооружаться против агрессии, а не идти на переговоры. В этом случае подавляющее большинство либерально настроенных осетин предпочтет вооружаться. Поэтому действия Тбилиси в отношении Южной Осетии должны быть более продуманны. Я не думаю что, посылая удобрения, можно завоевать сердца осетин. Методы, применяемые Тбилиси в отношении Южной Осетии слишком примитивны. Но внимание осетинскому населению обязательно должно быть уделено, чтобы оно не считало себя забытым.