У меня на работе висит фотография Че Гевары. Та самая знаменитая, где он, молодой революционер в черном берете и с развевающимися волосами смотрит куда-то вдаль. И хотя она мне нравится, но куда больше по душе другая, менее известная и не такая плакатная фотокарточка: в сумраке хижины команданте курит свою неизменную сигару…
Че фотографировали много и с удовольствием: случайный снимок конца пятидесятых годов вмиг принес известность бородатому аргентинцу. А заодно сделал его символом кубинской революции. Он стал ее легендой. И идолом для леваков. Таким, как Мао, Пол Пот, Кастро, Троцкий…
После этой фотографии в великом множестве были и другие, тысячами растиражированные в семидесятые годы: во время боевых операций, заседания правительства, выступления в Генассамблее ООН, на тракторе в сельскохозяйственной коммуне. Че с родителями. С женой. С детьми. С команданте Кастро. Че с сигарой. Че без бороды. Че в Боливии. И, наконец, расстрелянный, лежащий обнаженным по пояс на столе в деревенской хижине…
Че Гевара писал: «Я вновь чувствую своими пятками ребра Росинанта, снова, облачившись в доспехи, я пускаюсь в путь… Считаю, что вооруженная борьба – единственный выход для народов, борющихся за свое освобождение, и я последователен в своих взглядах. Многие назовут меня искателем приключений, и это так. Но только я искатель приключений особого рода, из той породы, что рискуют своей шкурой, чтобы доказать свою правоту. Может быть, я пытаюсь это сделать в последний раз. Я не ищу такого конца, но он возможен, если логически исходить из расчета возможностей…».
Я не знаю, каким был бы этот «бородач» сегодня. Но я знаю миф, каким он был тогда. И пусть это звучит цинично, но я считаю, что Че Гевара погиб вовремя.
Погибнув, он не встал на путь, по которому до него и после пошли многие профессиональные революционеры: постаревшие, обрюзгшие и циничные, дорвавшиеся до кормушки власти, сегодня они попирают те принципы, за которые боролись в молодости с диктаторами и колонизаторами. Как, например, его друг и соратник Кастро, который из символа кубинской революции превратился в символ гниющего режима. В конце концов, символ поражения революции.
Погибнув, Че Гевара остался легендой революции… И появился на флагах, плакатах, майках, тату, став модной картинкой.
Чувствовал ли это неизбежное поражение революции Че Гевара? Наверное, да. Иначе он не покидал бы спустя семь лет после свержения Батисты комфортную Кубу и не шарахался бы по джунглям Африки и Латинской Америки, подставляясь под пули, болея тропическими болезнями и кормя москитов. В тиши кабинетов, за столом, заваленным бумагами, команданте смотрелся слишком потерянно и явно не на своем месте.
Его часто называли фанатиком. Вполне вероятно. Но для меня он – романтик революции. Он называл себя искателем приключений. Что ж, так оно, наверное, и было. Хотя мне больше нравится другое определение – «конквистадор свободы»… Ему хотелось, чтобы о нем, «скромном кондотьере XX века», иногда вспоминали. Сегодня Че исполнилось бы 74 года…