Если вспомнить, что прошлогодние волнения в Тибете были «приурочены» к старту пекинской Олимпиады, то начало уйгурского бунта накануне саммита G-8 вовсе не выглядит совпадением. Безусловно, ситуация в Синьцзяне будет использована для ухудшения имиджа КНР и уменьшения ее влияния на мировой арене. После событий в Урумчи у Запада появился повод для того, чтобы вновь запустить отработанный в Югославии, Чечне и Ираке механизм давления на законное правительство. Контртеррористические действия спецслужб КНР смогут трактоваться как зачистки и геноцид уйгурского населения. Тем более во многом благодаря активной международной агитации «жертв правительственных пыток» из числа последователей секты «Фалуньгун», состояние дел вокруг «прав человека» – давняя больная мозоль Пекина, на которую в последние годы давили меньше в силу роста взаимозависимости китайской и американской экономик.
Не исключено, что за событиями в Синьцзян-Уйгурском автономном районе (СУАР) может последовать снижение инвестиционной привлекательности страны – крайне важного фактора для развития гигантской экономики в условиях глобального кризиса. На днях китайская внешнеэкономическая стратегия скупки мировых ресурсов уже потерпела первое серьезное поражение. Акционеры австрало-британского металлургического гиганта Rio Tinto с подачи госкомиссии Австралии по иностранным инвестициям отказались продать китайской компании Chinalco долю акций на сумму $7,2 млрд., мотивируя это неожиданное для партнеров из КНР решение соображениями национальной безопасности, хотя принципиальная договоренность о сделке была достигнута еще в феврале 2009 года.
На сегодняшний день Синьцзян-Уйгурский автономный район является самым крупным по территории среди всех единиц административного деления КНР, занимает 1 660 000 кв. км (больше, чем Германия, Франция и Испания вместе взятые), что составляет 1/6 общей площади всей страны. Титульный этнос Синьцзяна – уйгуры, их численность составляет около 12 млн. чел. (при общем населении района – около 20 млн.). Всего в автономном районе проживает 47 национальностей. Кроме СУАР, доминирование некитайского населения наблюдается только еще в одном регионе КНР – Тибете. Важно отметить, что уйгуры – единственный из крупных тюркоязычных народов Центральной Азии, не имеющий на данный момент собственного государства.
В орбиту китайского влияния Синьцзян вошел по историческим меркам совсем недавно – в 1760 году, в период правления маньчжурской династии Цин. Впрочем, уйгуры часто поднимали восстания и никогда не жаловали ни самих китайцев, ни их методы административного управления. После «возвращения» региона в лоно Китая в 1949 году руководство КПК приняло во внимание опыт прошлого и занялось его масштабной «китаизацией». Справедливо полагая, что «ханьское» (этнически китайское) население будет намного более лояльным, чем коренное тюркско-мусульманское, в беспокойный край под контролем госкорпорации Xinjiang Production and Construction Corps стали массово переселять китайские семьи из восточных провинций. Если на момент вхождения Синьцзяна в КНР число проживавших там китайцев было совсем незначительным – 5%, то сегодня их около 41%, то есть 7,5 млн. чел. Абсолютное большинство из них – жители городов.
Необходимо заметить, что такую мощную миграционную политику правительство КНР не проводит ни в одном другом регионе страны. Например, в соседнем Тибете проживает всего 160 тыс. китайцев (и 2,4 млн. тибетцев), но массовой «китаизации» там не происходит. Дело в том, что Синьцзян для Китая – исключительно важная со стратегической точки зрения территория.
Во-первых, СУАР богат природными ресурсами – нефтью, природным газом, углем, ураном. Синьцзян в прошлом году стал вторым по значимости регионом-производителем нефти Китая. В 2008 год на его территории было добыто 27,4 млн. тонн сырой нефти, то есть 14% от всей добычи на территории страны. СУАР обеспечивает также треть китайской добычи природного газа, из них 24,1 млрд. кубометров в год направляется в восточные провинции по первому транскитайскому газопроводу «Запад – Восток», построенному в 2005 году. Синьцзян занимает первое место в Китае по добыче каменного угля (основного вида топлива в Китае), и на его территории залегает 40% общих запасов страны. В прошлом году в бассейне реки Или было найдено самое крупное месторождение урана (10 тысяч тонн) в КНР.
Во-вторых, самый западный регион страны традиционно является местом для секретных стратегических исследований. В Синьцзяне расположен самый большой в мире полигон Лоп-Нор площадью 100 тысяч кв. км, где в 60-х годах проходили ядерные испытания, а сейчас испытываются баллистические ракеты. Там же находится закрытый от посторонних глаз наукоград Малан, в котором базируется Институт исследований ядерной физики.
В-третьих, Синьцзян граничит с семью государствами – Россией, Афганистаном, Казахстаном, Киргизией, Монголией, Пакистаном и Таджикистаном, открывая таким образом Китаю прямой доступ в «Большую Центральную Азию», которая давно является приоритетом внешней политики КНР. Немаловажный фактор – географическая близость Ирана, на укрепление торгово-стратегического партнерства с которым очень рассчитывают в Пекине.
Нестабильное положение Синьцзяна несет несколько угроз для КНР, прежде всего, в виде терроризма и сепаратизма. Целый ряд уйгурских организаций ведет антиправительственную, в том числе террористическую деятельность: «Исламское движение Восточного Туркестана», «Исламская освободительная организация Восточного Туркестана», «Всемирная уйгурская молодежная конференция», «Информационный центр Восточного Туркестана». Некоторые из них подозреваются в связях с «Талибаном» и «Аль-Кайедой».
Благодаря организации «Всемирный конгресс уйгуров» – международному рупору коренного населения Синьцзяна – «проблемы» в регионе активно освещаются в западных СМИ. Более того, в политических кругах Великобритании, Нидерландов и даже соседнего Казахстана делаются заявления о поддержке борьбы за независимость уйгурского народа. По горячим следам событий в Урумчи резко высказался премьер-министр Турции, к слову, ключевого игрока в Центральной Азии. Реджеп Эрдоган назвал события в Урумчи «геноцидом» и обещал вынести вопрос на обсуждение Совбеза ООН.
Синьцзян располагается на перекрестке региональных маршрутов. По территории СУАР пролегает китайско-казахстанский нефтепровод Атусу – Алашанькоу. В ближайших планах строительство дополнительного участка нефтепровода, который даст КНР доступ к Каспию. Еще одним важным объектом является газопровод, который связывает регион с туркменскими газовыми полями, с Казахстаном и в скорой перспективе с Узбекистаном. Таким образом, рост нестабильности в Синьцзяне прямо угрожает энергетической безопасности всей Центральной Азии.
Энергетика – далеко не единственный тревожный фактор. С ростом сепаратистских действий в Синьцзяне возникает опасность создания террористической сети от Ферганской до Турфанской долин. А вместе с этим – опасность появления коридора для контрабанды наркотиков, оружия, незаконного пересечения границы, особенно со стороны Афганистана и Пакистана. Также нельзя исключать вероятности солидарного волнения уйгуров, проживающих в соседних республиках, прежде всего в Казахстане и Кыргызстане.
Нестабильность в Синьцзяне – это проблема регионального масштаба. Соответственно механизм ее решения должен быть отлажен на уровне региональной организации. Такая организация уже довольно давно существует. Это Шанхайская организация сотрудничества. Именно в рамках ШОС уже с 2001 года разрабатывались комплексные меры противодействия терроризму, сепаратизму и экстремизму, которые на практике представляли собой объединенные учения вооруженных сил стран «Шанхайской шестёрки» на территории России, Китая и Центральной Азии: «Восток-антитеррор» и «Мирная миссия». Для КНР в нынешних обстоятельствах военная составляющая шанхайского сотрудничества становится едва ли не важнее, чем торгово-экономическая. Есть основания полагать, что военные учения под эгидой ШОС в будущем станут более масштабными.
Опасно думать, что Синьцзян – это головная боль исключительно Пекина. Это новый, вернее, хорошо подзабытый старый, фактор риска во всем Центральноазиатском регионе…