Третий час шло тайное, то есть очень конспиративное заседание КОмитета национальной ЗАщиты. Пока полностью было обсуждено лишь одно конструктивное предложение теневого премьера Сергея Соболева – официально узаконить аббревиатуру «КоЗа». По словам Соболева, эти четыре буквы его возбуждают… точнее, побуждают к активной защите Украины, голодомора и геноцида. После продолжительной дискуссии было решено послать премьера всего лишь на три буквы. Сирожа расстроился.
Демонстративно самоустранился от дальнейшего обсуждения повестки дня и стал нагло листать журнал «Домашнее скотоводство». Рассматривание фоток с невинными зверушками помогало ему в трудные минуты. Причем всегда. Глаза премьер-министра в изгнании заволокла туманная поволока, рука ритмично сжимала ручку «Паркер». Выдающийся деятель украинской интеллигенции ЯВАривский, заметив состояние Соболева, попытался отодвинуться подальше. Он знал, что его богемно-педерастический вид вызывал определенные желания у передового отряда европейцев. Да и не только у них.
Первой затянувшуюся скотоводческую паузу с уклоном в легкую и непринужденную педерастию нарушила пелотка.
– Йа, мля, не слышу ваших предложений! Мало того, что не можете придумать название к моим будущим мемуарам, так еще и план толковый сварганить не в состоянии!
Надо отметить, что когда Юлия Владимировна волнуется, то губы у нее стремительно меняют форму. Если приглядеться повнимательней, то можно заметить, как силикон переливается из одной части орального отверстия в другую.
Первым поднял руку Турчик. После известных событий в Раде он стал слегка заикаться. Верный заместитель пелотки (не в прямом, а сугубо в переносном смысле этого слова) обладал богатым, чрезвычайно развитым воображением. Увидев, как «регионалы» вломили оппозиции, он представил себя на их месте. И сразу же получил удар в пах вместо Дония. Правда, Доний догадался подставить голову, а Турчик не успел. Вот и стал заикаться.
– Йа, йа… – начал оформлять свою стремительно ускользающую из слабых объятий извилин мозга мысль Турчик.
– Слушаю тебя, моя головка. От противогаза, – тонко, как-то по-доброму пошутила Юлия Владимировна.
– Йа… иц побольше. Принести надо, – высказал ценную идею смелый соратник.
– Нет, надо переходить к более решительным действиям. Яйца уже не помогут! – авторитетно заявил бывший министр обороны.
– А шо, тебе уже не нужны? – поинтересовался интеллигент-боксер нетрадиционной ориентации.
Лицо несостоявшегося натовского генерала пошло пятнами подозрительно бурого цвета. Неравномерные островки щетины заблестели от выступившего пота. Теневой вице-премьер перестал развлекаться с ручкой и заинтересованно стал наблюдать за типичным диалогом двух украинских интеллигентов.
– Йа враг этого государства! – наконец проорался министр обороны. – Меня учили убивать. Причем всех: людей, жывотных и слонов. Когда в США измерили мой…
– Член? – не совсем тактично перебил выступление военного человека боксер с нетрадиционной ориентацией.
– А-й-к-ь-ю! – членораздельно выговорил «враг государства». Причем ему удалось выговорить даже мягкий знак. – Пятизвездочный американский генерал на потолок полез от удивления. Они с таким интеллектом даже негров в армию не берут! И вообще, пора переходить к делу. Необходимо принести в Раду слезоточивый газ! Зарин! Или зоман! Выкуривать зрадников из их нор, как тараканов!!!
– А если вломят песды? – резонно заметил известный ас-пиара (пиар-ас) Абдуло, почесывая нательные трусы с символикой БЮТ. Причем сердец на них было сразу два. По числу имеющихся (пока) в наличии яиц для метания.
Через приоткрытую дверь раздался не совсем отборный мат. Баграй Баграевич, в принципе, был культурным человеком и редко себе позволял сильные выражения. Но в данный конкретный момент он убеждал одного иблана-реппера прийти 11 мая под Раду и поразвлекать народ, чтобы создать массовку побольше: «Мля, не выноси мне моск, ацтой со стразиками. Какие бабосы? Твое гавно, которое ты называешь клипами, в ротацию ставил? Нет, мля, ты скажи, ставил? Так какого члена виепываешься? Еще свою кошелку с сиськами приводи. А меня ипет, шо у тибя на нее не стоит? Ты мне круто висишь! Короче, гастарбайтер: не придешь – буш всю жизнь с Израиличем в жюри сидеть. Токо по телевизору это показывать не будут! Все! Все я сказал! Иди, готовься, чмордяй!».
Раздался звук закрывающегося с треском мобильного телефона. Принимая во внимание тот факт, что Баграй Баграевич говорил по Ай-фону, это было, по меньшей мере, странно. В резко наступившей тишине раздался монотонный гундеж пресс-секретарши Сороки. С целью обеспечить повышенную секретность ей поручили работать генератором «белого шума». От она и составляла заявление Комитета национальной защиты. Получилась полная фуйня, которую приходилось слушать всем.
– Давайте позовем Лилечку Приговорович! – родил идею человек с отвратительным лицом. Настолько отвратительным, что рекламщики брезговали снимать бигборды с его изображением и слоганом: «Двадцать лет ложил на Украину». Так они и висели, распугивая окрестную живность. Дольше всех висел бигборд, расположенный аккурат напротив второго одесского кладбища.
Собравшиеся оживились. Стали вызванивать Лилечку. Йуля задумчиво гоняла силикон по губам и мучительно рожала заголовок к будущим мемуарам: «Мой ботокс»? Не, не гламурно. «ТигрЙуля – каралева Украины»? Длинно… надо шото яркое, национальненькое, этнократично-освободительное. Например, «Йаипу! Ваша Йуля!»… Или «Леся Украинка – ацтой! Тимошенко рулит»!».
Внезапно на конспиративную сходку уверенной утиной походкой уставшей, но, сука, наглой селянки ввалилась Верванна. Тупо уставившись в правую грудь Йули (ана была нимножко больше по размерам), верный оруженосец лидера нации объявила: «Его бандеровское величество, затмевающий солнце мохатмо, мессия своего народ Виктор Андреевич первый и неповторимый!».
– Афуеть… Дайте два, – отреагировала пелотка.
Появился мохатмо, обвел собравшихся невидящим взглядом и традиционным жестом поправил манжеты. Многие стали блевать. Мохатмо обиделся и ушел пешком в голодоморскую нирвану, налегая при этом на пирожинки. Привели Лилечку. Она стеснялась и от нервного напряжения поправляла прическу в виде славной компартийной ракушки. Йуля оживилась и вышла из-за стола.
– Чудесно выглядишь, милая, йа так рада тебя видеть. Хочешь отдаться Украине фся? – сразу перешла к делу пелотка. Лиля зарделась.
– Атдаваться Украине – моя работа, – скромно ответила она и обожающим взглядом буквально прожгла шероховатое лицо мохатмы. Тот подавился пирожинкой. Верванна с ходу йопнула его по спине. Мессия упал со стула.
– Послушай, ничего сложного. Помнишь, ты облилась бензинчиком на заседании парламента? – гнула свою линию Йуля, поглаживая руку Лили и с напряжением вспоминая о ее действительной ориентации. – В этот раз все будет точно так же…
– Только о зажигалочке мы побеспокоимся, ты не волнуйся! – по-доброму уточнил Абдуло.
– Надо будет еще на ковровое покрытие бензина налить, чтобы сразу полыхнуло, – внес свою лепту в обсуждение плана интеллигенции экс-министр обороны. – Не мешало бы еще напалм разлить перед президиумом.
– Да, Лилечка, когда упадешь, постарайся покататься побольше. Чтобы увеличить очаг поражения, – дала очень уместный совет Йуля. – А потом мы тебя похороним прямо в памятнике Голодомору. И дадим звание Героя. Посмертно.
Лиля изменилась лицом и сделала слабую попытку порваться к туалету. Но не смогла вырваться из объятий настоящих украинских интеллигентов, переживающих за независимость страны и готовых сделать все, лишь бы не допустить превращения ее в колонию проклятой Москвы.