Это был год, когда страна напрягалась, чтобы достойно, на социалистический лад, провести еще одну вселенскую показуху — Олимпиаду в Москве. Он умер, а в "совдепии" родилось то, что сегодня глупо и пошло называют "гражданским обществом". Тысячи и тысячи людей в оскопленной на время и зачищенной от "ненужного элемента" Москве пришли проводить его в последний путь. И не было силы, способной остановить тот народный поток скорби по своему парню. Вернее, сила-то тогда еще была, но власть ведь тоже любила Высоцкого, тайно слушала его песни, мазохистски восторгалась, узнавая себя в его героях, и потому интуитивно не решилась противиться…
…Киев тогда тоже предолимпийски зачистили. Ненужных студентов в стройотряды отправили уже в конце мая, и, например, я попал что-то строить в нижневартовские комариные болота. Все там было чахлое, полуживое, но все равно, глядя и на это убожество, именно тогда я понял, что такое "здесь лапы у ели дрожат на ветру". А в смерть Высоцкого, как и многие, поверил только тогда, когда кто-то и в те дали принес фотографию… некролога. То ли из "Вечерней Москвы", то ли из "Советской культуры". Только эти две газеты и написали о его кончине…
…Сегодня к печальному юбилею засобирались даже худфильм снимать с Сергеем Безруковым в главной роли. А памятники — десятки их — так вообще стоят по всей стране, которой уже нет. А он есть, потому что тоже знал: после смерти его полюбят еще больше, попытаются втолкнуть в металл и камень на века и законсервировать в образе. Но, увы, "не сумел я, как было угодно — /Шито-крыто./ Я, напротив, ушел всенародно/ Из гранита"…
А такой — в Москве, на Страстном бульваре
Такой — в Калининграде…
…В Киеве — перед МВД…
…и в проекте…
…В Барнауле…
…В Подгорице (Черногория)…
…В Выршеце (Болгария)…
…С Мариной Влади — в Екатеринбурге…
…В Воронеже…
…В Дубне под Москвой…
…В Набережных Челнах…
…И в Дружковке в Донбассе