Суть дела: 11 августа 2010 года различия в телевизионных пристрастиях обитателей интерната привели к драке за право выбора канала. На шум прибежали дежурные работники. По словам медсестры Инны Вильянской, Юрий Вовченко набросился на санитарку, и даже инъекция его не успокоила. Тогда нападавшего привязали к кровати и заперли в карцере. Дальше версии расходятся. Персонал утверждает, что забили до смерти человека его товарищи по интернату во главе с Андреем Барановым. Баранов в свою очередь, говорит, что все было не так: «На следующий день после инцидента Юру били несколько человек. Санитары помогли его побить и все поддакивали: «Бейте его все, чтоб он не кидался». И санитар бил его тяжелым предметом». Так или иначе, но на следующий день тело Юрия Вовченко закопали на местном кладбище, не сообщив об инциденте в правоохранительные органы и не сделав соответствующих записей в документах. Баранов связался с правозащитниками, которые привлекли внимание к истории не только прокуратуры, но и общества. Тело Вовченко эксгумировали: он скончался от нанесенных травм. Сейчас делом занимается прокуратура и МВД.
Странно то, что об этом деле с журналистами говорили именно руководители «Комитета по борьбе с организованной преступностью и коррупцией», и что именно эта общественная организация занимается подобными делами. Впрочем, разве современное состояние системы социальных учреждений типа интернатов не напоминает иногда вполне организованную преступность?
Представители Комитета называли множество примеров жестокости и насилия в разных интернатах Украины. Тот же Новосавицкий интернат, оказывается, давно стал притчей во языцех. Переводом туда запугивают жителей соседних учреждений. И, оказывается, многие знали, что там бьют, «закалывают» медикаментами, убивают людей. Даже свой сленг есть: «пройти через кочергу», например, означает быть избитым в котельной за неповиновение. Воспитание здесь, видимо, изначально кнутом и пряником, да только о пряниках для воспитанников забыли. Зато кнут усовершенствовали. Вот так и опекают тех, за кого практически некому заступиться.
Как правило, в интернаты попадают сироты или те, от кого отказались родные. А отказываются по разным причинам, среди которых доминируют материальные. Интернаты, как известно, есть для всех: для больных и здоровых, для детей, взрослых и стариков.
Преступность, которая иногда прячется под белыми халатами персонала учреждений, действительно организована хорошо – воспитание и опека каждому найдется. Так, на территории одного из детских интернатов была построена баня, в которую ребят водили силком. А по собственному желанию туда приезжали те взрослые, которые за деньги могли не только помыться, но и заказать ребенка для утех. За неповиновение детям вкалывали медикаменты, вызывающие сильнейшую ломку. Выбор между насилием и насилием – вот к чему сводилась жизнь ребенка. И если в том интернате директора поменяли, то сколько еще подобных начальников чужого горя сидит в кабинетах? И отчего так сложно контролировать ситуацию?
Плановые проверки очень редко выявляют в спецучреждениях столь значительные нарушения – откровенные преступления, жестокость и насилие. А вот свидетельств обитателей интернатов бывает почему-то недостаточно даже тогда, когда им удается донести их до правоохранительных органов…
…19 августа 2010 года, в одной из новостных программ прошел сюжет о матери четырехлетнего мальчика, которого изнасиловали в оздоровительном центре. По словам матери, ребенок рассказал страшные подробности случившегося с ним, да и в больнице освидетельствовали признаки насилия. Но только этого оказалось недостаточно для возбуждения уголовного дела, ведь персонал оздоровительного центра, откуда вернулся мальчик, отрицает все…
Если не слышат здоровых и благополучных людей, столкнувшихся с насилием, то кто прислушается к одиноким, больным людям, запертым в интернатах? Условия, в которых их содержат, – уже нарушение прав человека. Эксплуатация, которую называют трудотерапией, карательная медицина, всяческое насилие, откровенное издевательство заставляет вспомнить средние века и инквизицию. Те случаи в спецучреждениях, которые время от времени попадают в новости сегодня, не идут ни в какое сравнение даже с историей Макмерфи из романа Кена Кизи «Полет над гнездом кукушки». Она в книге – олицетворение борьбы, некий образ противостояния конформизма и нонконформизма. Впрочем, в книге борьбу выиграл обыватель – «немой» индеец Вождь. Он и Макмерфи погубил, и от сестры Рейчел сбежал.
В действительности обыватели, то есть мы с вами, находящиеся по эту сторону интернатовских заборов, на самом деле от проблемы бежим. А вот о чем речь не идет в реальной жизни, так это о борьбе за нонконформизм в интернатах. Не до того. Бороться приходится за выживание. За право на жизнь, которое государством закреплено за каждым человеком. И то происходящее внутри спецучреждений, что вдруг случайно мы видим, словно сквозь дыру в заборе, кажется другим миром. Хотя, на самом деле – это и есть другой мир, в котором не знают ни человечности, ни уж тем более доброты и любви. И в этом мире живут тысячи.
Да, часто интернаты объединяют людей с отклонениями в здоровье и психике. Но бывает и так, что отклонения эти – пустая формальность, повод, чтобы от человека избавиться, отказаться. К тому же отклонения – не повод не считать человека человеком. В Америке и Европе, в том числе и в России, например, давно работает движение антипсихиатрии, к которому присоединяются как врачи, так и не специалисты в медицине. Движение пытается доказать обществу, что психиатрические учреждения давно стали хуже пенитенциарных. Изоляция, жестокость, насилие и пренебрежительное отношение – не помощники в опеке, воспитании и жизни любого человека, а тем более не вполне здорового. Впрочем, что такое здоровый человек? По всем документам работники Новосавицкого интерната – люди ведь психически абсолютно здоровые. Вот свидетельство относительности этого понятия. Во многих странах система интернатов и психиатрических больниц заменена системой общин, часто добровольных, в работе которых занято много волонтеров.
Тем временем в Украине с проявлениями социальной защиты впору бороться как с… организованной преступностью. Разумеется, нельзя обвинять и упрекать все интернаты и спецучреждения страны. Однако в сложившейся ситуации уж лучше лишний раз перепроверить, подумать наперед, предупредить, остановить как можно скорее это дурное воспитание и этих людей, которые не опекают в мире, а упекают в безымянные могилы тех, кого называть «воспитанниками» и «подопечными» сегодня кажется уже не только лицемерием – кощунством. Слово «питомцы» подходит больше – есть в нем что-то животное…
…Впрочем, сегодняшние примеры говорят о том, что к интернатзаключенным – назовем их так – относятся порой еще хуже, чем к животным…