Оно и понятно – продолжается старая тенденция мародерства на трупах. Именно от старославянского словосочетания «сволочь с трупа» (то есть раздеть умершего) происходит определение «сволочь». Славяне считали таких людей самой большой падалью и самым низким отребьем в человеческом обличье…
Так вот на смерти Гонгадзе некоторые скопили капиталец – политический и материальный. Еще кто-то обрел статус беженца и «лучшего друга Америки». Третьи просто пиарятся до сих пор, потому как никакие другие ухищрения никак не делают их них медиа-«звйозд». И вот вам подтверждение: пресловутый герой – экс-майор президентской охраны Николай Мельниченко – накануне страшного юбилея признается: «Я подтверждаю, что это была спецоперация. Я абсолютно подтверждаю, что это была спецоперация по устранению не законно избранного президента, а человека, который в 1999 году завладел властью. Он (Кучма) не был президентом де-факто, а был лишь де-юре. Уже потом спецслужбы других стран пытались повлиять на ситуацию в Украине».
А мать Гии по-прежнему не верит в смерть сына и допускает, что его, использованного как «политический повод», даже держат в психушке, где закололи так, что он не помнит, кто он и как его зовут. Мать требует снести все памятники сыну и похоронить обезглавленные останки неизвестного, у которого и цвет волос не Гии, и ступня не его, и рост другой. Не матери ли лучше всего знать эти детали…
Но, как видим, ничего этого никто не собирается делать. Идут марафоны, скрипят круглые столы, на мостах ищут «истины» и, в этом я уверен, готовят новые заявки на новые гранты «на борьбу». Дело и псевдотело Гонгадзе – в не очень надежных, но цепких и предприимчивых руках. Эти уже живьем не выпустят…
Я же, не боясь показаться нескромным, просто предлагаю вам свою статью «Мародеры памяти», опубликованную в «Версиях» еще 3 февраля 2003 года (!!!). Потом, в 2004-м, она была продублирована в моей книге «Журналист против «мессии». Фрагменты невосприятия», за которую меня некоторые сволочи в моем родном городе Полтаве призывали… публично повесить. За что? А за то, о чем орут сейчас на каждом шагу. За то, что рассказывал, какой их кумир Виктор Ющенко – пустышка и политический спекулянт на самых сокровенных надеждах людей. И какие у него никчемные соратники, в чем сейчас никто не сомневается. Но каяться за участие в спецоперации под названием «оранжевая революция» не хочет.
Итак, «Мародеры памяти»:
У Владимира Ленина было бревно. У Владимира Высоцкого – бутылка. И чем дальше утекало время от кончины этих людей, тем больше становилось тех, кто помогал Ильичу нести дровеняку, и тех, кто выпивал с Семенычем. Еще у кого-то были книги, фильмы, поступки, которые авторов и исполнителей увековечивали и у которых находилось великое множество почитателей, соратников и помощников. Так уж нехитро устроены люди: чем бесцветнее и прозаичнее их собственная жизнь, тем сильнее желание примазаться к "великим". Тщеславие и суета сует, но кто помнит об этом, когда речь касается тебя непосредственно…
Наперед оговорюсь: я, конечно же, ни в коем случае никого не сравниваю с указанными персонажами. Речь о другом. О том, что после смерти человека, который был тебе поистине дорог, нужно скорбеть и молчать, молчать и скорбеть. Скорбь может быть любой, но обязательно тихой. Чтобы неверными словами нечаянно не обидеть умершего, потому что он уже не сможет ответить, а ты – не сможешь извиниться. Однако, как показывает практика, чаще случается обратное: люди суетятся, исходят словами, как бы пытаясь высказать невысказанное при жизни, пытаются к себе примерить фигуру ушедшего. И самое страшное – находятся и ушлые, которые и в этот момент пытаются под шум и плач урвать какой-никакой дивидендишко…
И потому просто обидно, что, к сожалению, не миновала сия чаша с посмертным прихлебательством и украинских журналистов Георгия Гонгадзе и Сергея Набоку. И первыми этот дурно пахнущий сосуд им "поднесли" их же коллеги по медийному цеху. Оказалось, что практически нет таких людей, кто не обсуждал бы с Гией планы борьбы с "антинародным режимом", восхищаясь его талантом аналитика и прогнозиста, подставляя плечо и локоть в противостоянии с властью. Уже есть некий институт политического прогнозирования имени Гонгадзе, его именем, как тараном, выбивают по миру нужные для себя результаты многочисленные "друзья" и, как знаменем, покрывают всевозможные огрехи в работе или просчеты в организации. Причем делают это те, кто при жизни Гии критиковал его, например, за попытки добывать хлеб насущный пиаром политиков самой разнообразной политориентации, но при этом, имея в своем распоряжении газеты, теле- и радиоканалы, зная, что у того на руках двое детей и нет работы, не хотел помочь. Заработком, а не дурацким критиканством и чистоплюйским нежеланием общаться с Гией. В знак протеста…
Зато сколько почитателей появилось у Гии, когда он погиб. Почитателей, но опять же не помощников, помнящих о маме, о жене с детьми. Как-то я пригласил на прямой эфир на радио "Свобода" мать журналиста Лесю Гонгадзе и выяснил, что ей не выплачивают даже тот небольшой гонорар, что полагается участникам эфира. Не взяли копию идентификационного кода. В пылу воспоминаний и ломания копий в борьбе с "тоталитаризмом" просто забыли, что у пенсионерки элементарно нет средств даже на то, чтобы регулярно ездить из Львова в Киев. Это уже потом Лесе Гонгадзе помогли "Репортеры без границ" во главе с Робером Менаром из Франции, а дома рьяно боролись за память ее сына…
Еще более отвратительная ситуация получилась после смерти Набоки. И речь не о том, что многие заметили, как в ту субботу, когда все уже говорили о смерти журналиста, то же радио "Свобода", от которого Сергей поехал в свою последнюю командировку, в дневном выпуске ни слова не сказало, что у них умер коллега, а сообщило об этом только вечером. Это тоже показательный факт, но не главный. Я пытался узнать, почему молчали. Мне сказали: мол, начальство запретило. С начальством же общаться не было ни сил, ни желания. Да и что оно могло бы сказать? Что вышло досадное недоразумение, прошляпили. Да кому эти слова нужны, когда дело говорит само за себя…
Хуже другое. Еще не прошло и сорока дней со дня кончины, еще душа журналиста витает над бренной землей, а любители "помнить" уже назвали именем Набоки – журналиста с самым широким спектром интересов и применения недюжинного таланта – конкурс… политической сатиры. С удивительным названием "Золота ратыця". Воистину, как пророчески писал Высоцкий, "и тут же, в ванной, гробовщик подошел ко мне с меркой деревянной", и дальше – "я обужен, неужели такой я вам нужен после смерти?". Назвали ведь, не спросясь даже родных и близких, хотят ли они, чтобы дорогой им человек после смерти раздавал кому-то неизвестно за что какие-то рога и копыта. Пусть и золотые…
Но самое неприятное, что в состав жюри этого конкурса, помимо писателя-сатирика Леся Подеревьянского и профессора-философа Мирослава Поповича, вошли редакторы: радио, поражающего всех своей "громадскостью" (Александр Кривенко), еженедельника, претендующего на роль выразителя общественного мнения "в последней инстанции" (Владимир Мостовой), и интернет-сайта, отмеченного особой критичностью к делам телевизионным (Наталья Лигачева). Их "приговор" по части сатиры, ясное дело, должен быть окончательным и обжалованию не подлежать. А финансировать все это удовольствие от сатирического восприятия украинской действительности будет, разумеется, фонд Сороса "Відродження". Без него, как вы понимаете, ничто демократическое в Украине не освятится.
В этой ситуации, конечно же, надо абстрагироваться от Подеревьянского и Поповича. Понятно, что остальным членам они нужны для придания видимости объективности и непредубежденности. Как пел все тот же Высоцкий, "а я сидел в обнимочку с обшарпанной гармошкой – меня и пригласили из-за нее". Просто удивительно, что эти уважаемые люди согласились участвовать в этом полуфарсе, а их тонкий душевный камертон не среагировал на откровенную и недвусмысленную пошлость в отношении к умершему журналисту – они его оба знали хорошо…
Ну, а остальные члены жюри – бесспорно, уважаемые люди. Они – борцы, трибуны, выразители общественных настроений и их рупоры. Да вот так уж получилось как-то, их объединяет одно немаловажное обстоятельство. Но даже не то, что все они живут на гранты, выдаваемые США для "поддержки демократии и становления свободы слова". На словах. И тут, как вы понимаете, заглядывать в чужой карман не пристало: если нашлись доверчивые лохи-грантодатели, поверившие, что при помощи указанных грантоедов именно они "спасут украинскую демократию", то на здоровье, спасайте, что хотите.
Важно другое – тоже дело. Вернее, дела. Во-первых, все указанные грантоеды, как вы помните, недавно возглавили беспрецедентный поход журналистов за свободой слова и против цензуры. Во-вторых, все указанные фигуранты работают в так называемых независимых СМИ, существующих на чужие деньги, и потому цензура, якобы исходящая из президентской администрации, их не должна касаться. А посему, в-третьих, и получился поход, который некто Николай Томенко – председатель парламентского комитета по свободе слова и одновременно придворный политолог, стратег и тактик лидера блока "Наша Украина" Виктора Ющенко – довел до Парламентской Ассамблеи Совета Европы (ПАСЕ) и там со всей страстью подлинного революционера обрушился на власть своей страны, обвинив ее во всех страшных грехах современности. И дело не в том, что власть – безгрешна, а Томенко – ангел. А в том, что он так делает и еще будет делать, потому что хочет передать ее, власть, в руки своему боссу – Ющенко. И потому, в-четвертых, получается, что гранты вкладываются не в борьбу за демократию или за свободу слова, а в славное дело победы на президентских выборах одной из "последних надежд украинской демократии", гордо именуемой "мессией". И этому ну очень демократическому процессу, ясное дело, нужно и соответствующе информсопровождение, и поводы для пополнения грантовой казны.
И самое страшное, что тут "повод", к сожалению, подвернулся – умер Набока, под чье имя дадут много и многие. Потому что Набока – это Набока, и этим, как правильно замечали его друзья, все сказано. И поэтому остаются только вопросы, от ответов на которые зависит многое, в частности, нравственное здоровье украинской журналистской общественности. Достойно ли с именами умерших и погибших на устах мародерствовать по различным фондам, выпрашивая подачки совсем для других целей? Надо ли и смерть коллег использовать в политиканстве? Или класть их после смерти на алтарь победы любого из политиков, которые вряд ли достойны ушедших? И делать разменной монетой имя не только Набоки, но и Гонгадзе? И, в частности, уж если хочется увековечить как-то себя как "верных последователей", то не лучше ли именно Сергея провозгласить победителем сатирического конкурса, а полагающуюся премию передать семье? И что-нибудь из грантов перевести матери Гии, которая не получила политического убежища в США, а живет на родине?..
…Может не так пафосно получится, но в наших условиях – очень и очень оправданно. И Гонгадзе, и Набока очень смеялись над украинской действительностью, но их близким, поверьте, сейчас не до смеха. Ведь действительность-то не изменилась, а мы еще живы…»
P.S. Поверьте, я не хотел и не хочу быть пророком. Тем более – «в Отечестве своем». Мне просто необычайно грустно. И очень противно…