В тот же день, в 9:40 утра, на поверхности шахты имени Бажанова ГП «Макеевуголь» произошло разрушение наземной части ствола клетевого подъема – приспособления для подъема-спуска людей и груза высотой 65 метров. На следующее утро были подняты тела всех погибших тут шахтеров –11 человек.
Шахтер – самая опасная профессия в Украине. Аварии на отечественных шахтах происходят регулярно и в огромном количестве: до полутора десятков резонансных происшествий в год. В большинстве случаев причиной ЧП является обрушение породы или внезапный выброс метана.
Согласно официальной статистике, в Украине один миллион тонн угля «стоит» две шахтерские жизни плюс более 50 травмированных или обожженных. Вся история украинской угольной отрасли – это история аварий, взрывов, катастроф, многочисленных человеческих жертв и осужденных на большие сроки за халатность или нарушение техники безопасности начальников среднего звена. И чем дальше, тем хуже. По статистике, за 20 лет независимости на шахтах страны погибло более 5000 человек, то есть в среднем почти каждый день-два погибает один шахтер.
И это не считая «небоевых потерь». Мелкие «копальни» закрыли, но часть из них продолжили работу нелегально. Здесь тоже гибнут люди, но трупы не считают, а пострадавших не спасают. Точнее, спасают, но свои же коллеги – нелегальные горняки. Официальные горноспасатели теневые «копанки» не обслуживают. Им хватает и официальных шахт.
Специалисты говорят, что техника безопасности и модернизация шахт тут не причем. «Предрасположенность» той или иной шахты к трагическим инцидентам не связана ни с формой собственности, ни с уровнем зарплат и технического оснащения, ни с опытностью менеджмента. Есть только один критерий, который в данной ситуации можно считать корректным: глубина выработки. Чем глубже шахта, тем опаснее в ней работать.
Скажем, на шахте им. Засядько – одни из самых высоких в отрасли зарплат, нормальное оборудование, хорошие условия труда. Территория засажена знаменитыми кустами «шахтерских» роз. Но именно здесь произошли самые массовые трагедии: в результате трех взрывов погибло 106 человек, еще 156 шахтеров было ранено.
Но не успевали похоронить погибших, как возле дверей отдела кадров выстраивалась очередь желающих занять образовавшиеся вакансии. Для людей, не связанных с добычей угля, это нонсенс, но для горняков – в порядке вещей. Они фаталисты. Знают, что кому-то удалось проработать 40 лет – и ни царапинки. А кто-то оказался заживо погребен в первый же спуск. Судьба! Короче говоря, погибнуть можно где угодно. Почему же не устроиться на шахту с нормальной зарплатой?
"Суходольская Восточная", в отличие от шахты им. Засядько, престижной не считается, и зарплаты тут не самые высокие. Единственное, в чем она может с ней поспорить – это по количеству аварий с большими потерями.
С самого начала своего существования эта краснодонская шахта имела дурную славу. Построенная относительно недавно («Суходольская Восточная» сдана в эксплуатацию в декабре 1980 года), она регулярно горела, взрывалась и осыпалась. Говорят, что в первую же неделю работы тут погибло два человека. Потом за короткое время – еще четыре. Самая страшная трагедия произошла 9 июня 1992 года: тогда в результате взрыва метана и угольной пыли было травмировано 100 человек, из которых 63 человека погибли. Второй раз массовая авария произошла 13 августа 2006 года: тогда на шахте произошел взрыв, 8 шахтеров погибло, 5 были ранены. Между этими событиями – множество ЧП с единичными жертвами и травмированными, которые у горняков классифицируются, как «могло быть хуже».
Несколько раз "Суходольская Восточная" отделывалась «легким испугом». В 2009 году 12 июля на копре главного ствола на высоте 66 метров над землей возник пожар, но эвакуация 399 горняков прошла успешно. Все люди из шахты были выведены без последствий. 18 января 2010 года опять на копре вспомогательного воздухопадающего ствола на отметке 21 метр загорелся электрический кабель компрессорной установки. В шахте на момент аварии находилось 335 горняков, все они получили команду подниматься на поверхность. И все остались живы.
Не удивительно, что, когда 11 июня этого года на «Суходольской Восточной» произошел очередной пожар, причем очень опасный, подземный, на горизонте 915 метров (как оказалось, в неработающей лаве произошло возгорание деревянных креплений), на поверхность самостоятельно поднялись только 59 шахтеров, которые находились поблизости от очага возгорания. А 230 горняков спокойно продолжили работу. Подумаешь, ну небольшое задымление…
Так получилось, что как раз в это время автор статьи общался с представителями угольного бизнеса. За круглым столом шла дискуссия о том, нужно ли в условиях приватизации энергокомпаний закладывать требование об обязательной закупке отечественного угля. В перерыве мы спросили одного из «угольных генералов», почему шахтеры работают в горящей шахте (пусть даже не вблизи от очага загорания)? На что он устало ответил: а вы попробуйте выгнать их на поверхность. Каждая тонна угля – это зарплаты и премии. Никто не хочет терять деньги. Даже рискуя жизнью.
Действительно, горняки – особая порода. Каждый из них понимает, что рискует, что каждый спуск может статья последним, но предложи сменить профессию – откажется. Да, над рабочими довлеет жадность владельцев. Но и собственной беспечности им не занимать. «Когда я был директором, иногда проводил «шмоны» перед спуском, вы бы видели, что я у них из карманов вытаскивал! Сигареты – это само собой разумеющееся. «Шкалик» имелся у каждого второго…», – жаловался «угольный генерал».
Украинские шахты – замкнутый круг экономической безысходности. Наш уголь – хорош, но залегает очень глубоко. На той же шахте "Суходольская Восточная" глубина выработки больше километра. При таких параметрах уголь по определению не может быть дешевым. А дорогой – неконкурентоспособен. Отечественный рынок уже наводнен более дешевым польским и турецким углем (потому, что там пласты находятся выше).
Единственный способ выживания в таких условиях – гнать объемы. А объемы и техника безопасности – вещи несовместимые. Поэтому горняки спускаются в шахту, как солдаты идут в бой: не зная, что с ними будет через час, запасаясь «наркомовскими 100 граммами». В результате случается всякое. Вон шахта «Межиреченская» в Червонограде из-за курения людей под землей полыхала почти два месяца – с конца декабря прошлого года и до начала февраля нынешнего.
Что же делать? Правительственные теоретики настаивали, что причина всех бед в сдельной оплате труда. Дескать, наши и китайские шахтеры, в отличие от шахтеров других стран мира, получают зарплату не по почасовой системе, а по сдельно-премиальной – сколько дал угля, столько и получил денег.
Полтора года назад Кабмин установил обязательную почасовую оплату. Но оказалось, что это никому не нужно и совершенно ничего не меняет. Работа в забое не стала безопаснее. Как раньше уничтожали датчики загазованности, чтобы автоматическая защита не срабатывала и не мешала работать при низких концентрациях метана, так и сейчас уничтожают. Как курили в шахтах, так и курят. Попытка чиновников влезть в сферу, специфику которой они не понимают, и отрегулировать ее, закончилась фиаско.
Есть ли выход из этой «карусели шахтерских смертей»? Хотелось бы сказать что-то оптимистическое. Но… Выхода, увы, нет. Можно сдаться и перейти на импорт. Но в таком случае шахты придется закрывать. Для собственников – это просто утраченные прибыли. Но для шахтеров – трагедия всей их жизни. Они трудятся тут целыми поколениями. Ничего другого не умеют делать. Если закрыть шахты – города вымрут от голода. В прямом смысле слова. Поэтому, выбирая между риском и безысходностью, люди предпочитают первое.