Свадьба без драки (видео)
по этим сорока минутам могут учиться и учиться поколения операторов и монтажеров, которым предстоит снимать праздничные мероприятия.
В свадебный блок включено, кажется, все полагающееся. Отец ведет невесту навстречу вечной жизни. Брачующиеся обмениваются обещаниями любить друг друга, пока смерть не разлучит, и клянутся в вечной любви. Названный брат жениха (Келлан Лутц), произнося тост, неловко шутит про то, что невесте в будущем поспать не удастся (вампиры не спят), но не все гости достаточно информированы, чтобы правильно понять намек. Также присутствуют нежный танец, слезы счастья, пара общих планов с гостями и подавленный в зародыше конфликт между приглашенными из конфликтующих сообществ. Какая же свадьба без межсемейных разборок?
За долгим лирическим вступлением следует комическое интермеццо того самого медового месяца. Девушка томилась три серии и, наконец, должна заполучить обещанное: первая брачная ночь тщательно спланирована, но пара синяков и поломанная мебель – чересчур серьезное испытание для пугливого молодого мужа.
Белла меняет соблазнительные наряды — Эдвард тянется к шахматной доске. Самое же удивительное случается в заключительной трети картины. Хочется верить, что в метаморфозах внешности героини Кристен Стюарт больше заслуги специалистов по визуальным эффектам, чем актерского подвига: Белла стремительно превращается в жертву лагерной голодовки, а камера, не щадя зрителя, все реже отворачивается от ее изможденного лица.
Чем дальше, тем все более явно постановщик Билл Кондон ведет себя как истомившийся на брачной халтуре поклонник творчества «новых страшных», вдохновляясь не иначе как хоррорами Элая Рота, Александра Ажи и Нила Маршалла. Редкость схваток между волками и вампирами с лихвой компенсируется жестокостью, с которой с экрана пугают схватками родовыми.
Предыдущие серии были посвящены подростковому томлению и страхам перед вступлением во взрослую жизнь: вампирскую тему, вообще, часто увязывают с вопросами сексуальности, когда укус и превращение объявляются метафорой потери невинности и так далее. В сумеречной саге эта параллель подавалась слишком наглядно для метафоры: героиня равно тянулась и к первому укусу, и к первому сексу, но герой все время уклонялся — мол, и то, и другое слишком опасно. В четвертой серии Кондон решил наглядно продемонстрировать, чего именно следовало бояться школьнице.