Как уже неоднократно сообщалось, 27 апреля в Днепропетровске прозвучало 4 взрыва, 30 людей пострадало, 26 из них госпитализированы. На данный момент, по крайней мере на обеденную пору 2 мая, в больнице находятся 14 человек. Уже сегодня существует несколько версий того, что случилось в Днепропетровске, но единственный вывод, который мы, украинцы, должны для себя сделать, – мы должны научиться вести себя в подобных экстремальных ситуациях, ведь, как показывает мировая практика, застрахованным от подобного уже никто не может быть.
Поэтому знание правил поведения во время терактов не повредит. О происхождении, о версиях взрывов и об элементарных правилах поведения во время терактов говорим мы сегодня с Александром Дичиком – президентом международной общественной организации «Международное антитеррористическое единство».
Начать с вами наш разговор хочу о природе происхождения этих терактов. Слухи быстро распространяются, и не только в Днепропетровске, где собственно и произошли взрывы. И в один момент уже существовала информация о вроде бы не 4, а 12 взрывах, кроме того БТРы в городе – это один штрих паники, но мы знаем, что терроризм как инструмент сеяния паники не возникает на пустом месте. В Украине вроде бы нет оснований для националистического терроризма или террора на почве религии. Если представить себе, что взрывы были совершены не больным человеком, то терроризм какого происхождения можно практически допустить в нашей стране?
Вы поставили очень важный и сложный вопрос. Думаю, что мы будем с вами абсолютно правы, если разговор начнем со слов о чувстве сопереживания тем днепропетровцам, которые пострадали в результате теракта, их родственникам, знакомым. И уверен, что любой украинец, любой гражданин нашей страны в Днепропетровске имеет если не родственников, то друзей, поэтому вся страна с сочувствием, с сопереживанием следила и до сих пор находится в таком состоянии. Я не исключение, у меня много и друзей и много родственников в Днепропетровске. Какие же основные выводы можно сделать, исходя из этой трагедии? На мой взгляд, их 4 основных. Первый – речь идет о том, что сегодня ни одна страна в мире не застрахована и не гарантирована от проявлений терактов. Не только на примере Украины, мы с вами знаем из опыта истории прошлого года, как в очень спокойных странах, таких как Норвегия, Финляндия, Швеция, Дания, тоже возникали проявления терактов. К сожалению, неприятно для нас, наше государство не в состоянии обеспечить безопасность наших граждан. Как известно, борьбу с терроризмом начинает государство, а выигрывает общество. Без тесного контакта, взаимодействия власти и общества, общественных организаций, государственной системы безопасности нельзя выстроить систему, которая минимизирует риск проявления терактов. Третий вывод – взрывы в Днепропетровске серьезно сказались на имидже Украины в Европе и в мире. Начали раздаваться слова о бойкоте Евро-2012, о сдаче билетов и т.д. Это тревожный фактор. Уверен, что Евро-2012 состоится обязательно.
Евро бойкотируют немного по другой причине. Но то, что много людей могут быть напуганы в мире…
Я как раз рассматриваю только аспект взрывов, терактов и не говорю о политической подоплеке. И четвертый вывод, к сожалению: цели, которые ставили перед собой террористы, они достигнуты. В данном случае, на наш взгляд, перед ними стояла цель создать в обществе атмосферу страха, безысходности и паники. Это тот случай, когда террористы, используя и СМИ, перед собой ставили задачу не максимального поражения живой силы и уничтожения людей, а создания максимальной амплитуды общественного резонанса. Чтобы об этом узнало как можно больше людей, и не только в Днепропетровске и не только в Украине, а в разных странах мира.
То есть теоретически, если паника была посеяна, то можно сказать, что террористы достигли своей цели?
Абсолютно верно. У них основная задача. Потому что одно из определений терроризма, наиболее общее, а их существует более 200, примерно так и звучит – терроризм крайне опасное социальное явление, в основе которого лежит насилие или угроза насилия с целью создания в обществе атмосферы страха и безысходности и совершаемое в интересах террористических групп.
Поговорили о выводах, которые можно сделать из этих терактов. Вы очертили 4 ключевых момента, а относительно версий совершенного в Днепропетровске? Я понимаю, что вы не работник СБУ, но по характеру взрывов, очевидно, вы как человек, который тщательно занимается противодействием, предотвращением терактов в нашей стране, очевидно, что имеете пример других стран. О чем свидетельствуют эти взрывы?
Вы абсолютно правильно расставили акценты. Я не берусь судить, какой версии отдать предпочтение – криминальной или политической. Заведено уголовное дело по статье «теракт», работает следствие, которое обладает всей полнотой информации, и уверен, что в ближайшее время даст четкий ответ всему обществу. Единственное могу сказать как простой гражданин – на мой взгляд, закладка взрывных устройств в местах не массового скопления людей, потому что массовые – метро, железная дорога, базары – говорит о том, что, во-первых, это циничное преступление и носит элемент вызова. Это демонстрация силы. Это, наверное, намек, комментарий кому-то. Поэтому, несмотря на то, что присутствует и криминальная версия, думаю, что эти события повлекли и политическое влияние на нашу страну. Мы с вами говорили о том, что имидж Украины пострадал и государство не в состоянии обеспечить безопасность.
Конечно, мы с вами сегодня не можем говорить, судить и, очевидно, утверждать, кто создал, кто совершил эти взрывы, кто стоял, кто был организатором, кто был исполнителем, но в СБУ уже есть своя версия, к которой они больше склоняются, чем ко всем версиям. Там говорят о том, что теракт в Днепропетровске может быть связан с переделом сферы влияния криминальными группировками. В качестве аргумента по версии о криминальном характере взрывов приводится убийство двумя неделями раньше днепропетровского бизнесмена Геннадия Аксельрода. Но тогда возникает вопрос. Если между собой что-то не поделили бизнесмены, то почему тогда мишенью были трамвайные остановки? Против кого могут быть направлены теракты такого характера?
Вы знаете, что за 20 лет независимости Украины в нашей стране было менее 20 терактов, которые носили политический подтекст. По сути дела, 98-99% терактов лежат в сфере перераспределения собственности, то есть носят криминальный характер. Возможно, и эта версия будет доминирующей. Но подчеркну, что только следствие может четко дать ответ: кто исполнители, кто заказчики, какие мотивы.
29 апреля прошлого года вы были в нашем эфире после терактов в минском метро и говорили вот что: ”К внутренним факторам тератогенности Украины мы бы отнесли прежде всего социально-экономический фактор. В данный момент мы знаем, что руководство проводит политику реформ. Они нужны, они необходимы стране, но эта политика наталкивается на противодействие большой части населения. Потому что в Украине не создан тот средний класс, который понимает необходимость и значимость реформ. Украина должна стать провайдером безопасности. Поэтому надо сделать все, чтобы Украина оставалась сильным государством”. Сегодня можно говорить о том, что Украина может претендовать на звание провайдера безопасности?
Думаю, что мы должны к этому стремиться, и все, что было сказано год назад, к сожалению, актуально, и актуальность сфокусирована более четко, потому что за этот год средний класс не сформировался, условия работы бизнеса не стали лучше. Откровенно говоря, были закрыты более 500000 предприятий малого и среднего бизнеса. А ведь бизнес это самое адаптивное, самая мотивированная сила украинского общества или слой украинского общества. Ни чиновники, ни ученые, ни военнослужащие, ни студенты, ни наемные работники не обладают таким мотивом, которым обладает бизнес.
Но посмотрите, что не было выдвинуто никаких требований, никаких претензий к государству. Не исключаете ли вы такой версии, и опять-таки я возвращаюсь к версиям, пока не будет одной единственной, мы будем допускать, что эти теракты совершили люди из неверия, те люди, которым сегодня сложно живется, и они решили именно таким образом выразить свой протест. Это было бы очень позорно.
Могу сказать, что эта версия имеет право на жизнь. Потому что за время проведения реформ часть людей обнищала, и мы стали свидетелями, по информации СМИ, о том, что люди вполне благополучные 1, 2, 3 года назад, в данный момент не имея средств к существованию, идут на противоправные действия. Это касается и воровства, и убийства. Поэтому как версия определенной маргинализации населения она имеет право на жизнь.
Скажите, пожалуйста, Александр Иванович, украинские правоохранительные органы готовы к застрахованию, именно не к ликвидации последствий, а к застрахованию и предупреждению терактов?
Я думаю, что в полной мере нет. События в Днепропетровске показали, что власть, государство не в состоянии 100% обеспечить безопасность своим гражданам. И думаю, что не все делается для того, чтобы это было сделано. И если вы спросите, а что надо для этого сделать, могу сказать, что мы бы предложили. «Международное террористическое единство», которое я возглавляю, предложило бы два больших блока вопросов, которые следовало бы решить. Если позволите, я прокомментирую более подробно первый блок, который касается тезиса о том, что государство и общество должны совместными усилиями устраивать систему национальной безопасности. Хочу сказать, что негосударственная система безопасности, которая появилась де-факто 20 лет назад, когда государство потеряло монопольное право на предоставление услуг в сфере безопасности, является неотъемлемой частью гражданского общества, и по уровню развитости этой системы можно судить о демократических преобразованиях в стране. И если негосударственная система в правовом плане не реализована, то мы не можем говорить, что мы демократическая страна в полном понимании этого слова.
Скажите, пожалуйста, если говорить о национальной безопасности, то какие формы должны быть взаимодействия граждан, общественности Украины и государства?
Прежде всего, необходима правовая легализация негосударственной системы безопасности. Она должна стать если не симметричной, то вообще составляющей систему национальной безопасности. Ее надо рассматривать как внебюджетную, резервную правоохранительную систему. Эта система, которая наполняет бюджет, дает рабочие места, улучшает благоприятный инвестиционный климат. И одна из важных ее задач, в том числе государственная задача – адаптация военнослужащих, уволенных в запас как из силовых ведомств, так и из Министерства обороны. Но эта система может быть и со знаком минус. И это очень опасный момент. Не имея правового поля, правовой легализации, специалисты, прослужившие не один десяток лет в правоохранительных органах, в Министерстве обороны, используют свои знания, умения, переходя на другую сторону баррикад, и обслуживают рейдеров и другие преступные элементы. Таким образом создавая очаги экстремизма и преступности.
Я правильно понимаю, если не говорить сейчас о военнослужащих, которые переходят на ту сторону баррикад, если говорить об обществе – чем лучше живет страна, тем меньше угрозы терактов?
Вы абсолютно правы. А корень этого утверждения лежит в области экономики. Будет хорошая экономика – будет создан средний класс, и людям будет хорошо жить, и государству будет хорошо.
20 января, в городе Макеевка Донецкой области прозвучали два взрыва. Первый прогремел приблизительно в 4.40 возле ТК «Голден Плаза» в центре города, а второй взрыв через полчаса прозвучал возле главного входа здания государственного предприятия «Макеевуголь». К счастью, тогда жертв и пострадавших не было. 16 ноября 2011 года в Днепропетровске произошел взрыв прибора, который был спрятан в бетонной мусорной урне. Вследствие взрыва погиб гражданин. И мы чуть ли не еженедельно, кроме тех случаев, которые я сейчас привела, наблюдаем за так называемой эпидемией, когда в Украине убивают бизнесменов, когда существуют какие-то ксенофобские настроения. Не видите ли вы связи такой серии терактов и такого количества погибших людей в мирное время, и не означает ли это тот факт, что в Украине не исключены даже теракты? Боже упаси, я не пугаю людей, но нам нужно быть осведомленными.
Вы ставите абсолютно правильно вопрос. Безусловно, взаимосвязь есть. Я бы начал с верхушки пирамиды ответа на этот вопрос. Сегодня мы живем в мире, где есть жесткая корреляция между глобальной безопасностью, национальной безопасностью, региональной безопасностью и безопасностью личности. Сегодня никто не может чувствовать себя в полной безопасности. И от уровня социально-экономического развития страны во многом зависит, как будет жить человек, какие у него будут проявления. Мы с вами стали свидетелями, когда люди абсолютно как бы адаптированные к нормальной обыденной жизни, потеряв источник средств к существованию или не имея возможности возвратить кредит или ипотеку, идут на преступления. В обычной жизни это нормальные люди. Но условия созданы такие, что они идут на правонарушения.
Скажите, пожалуйста, развитие инновационных технологий и развитие социальных сетей в Украине, кто-то отслеживает, какие собственно сообщения там есть и нет ли там призывов к каким-то еще терактам, и массовых призывов?
Безусловно, использование социальных сетей, особенно в последнее время является фактором серьезной угрозы. И если у нас в стране пока активно социальные сети не используются для подстрекательства и решения вопросов неправовыми методами, то мы были свидетелями, как в той же России, в Москве, когда возникали противоречия на этнической, национальной почве, сеть использовалась как оперативный штаб по управлению действиями. Это достаточно опасно. То же самое было и во времена арабских революций в североафриканских странах. Поэтому это как один из инструментов проведения политики терроризма, экстремизма и ксенофобии.
Если мы уже заговорили о развитии инновационных технологий, то тема кибербезопасности также сегодня выходит на ключевое место.
Это очень важный аспект, который необходимо учитывать при построении системы национальной безопасности. Могу сказать, что на прошлой неделе в США принят закон «О кибербезопасности», потому что там понимают, что кибертерроризм настолько же опасен, как ядерный терроризм, как биотерроризм и как другие виды оружия массового поражения. К сожалению, мир стоит на пороге использования оружия массового поражения. И кибертерроризм один из самых опасных, потому что преступления совершаются в киберпространстве, где очень сложно поймать за руку преступника, и где велик соблазн у террористов нажать кнопку, атаковать гражданские, военные объекты и т.д. Поэтому и у нас в стране должна быть разработана целая программа по обеспечению защиты сайтов. А полтора месяца назад мы были свидетелями, как были атакованы и упали сайты президента страны, СБУ, МВД, Кабмина и т.д.
Это чему-то научило наших власть предержащих и правоохранителей?
Я думаю, мы об этом узнаем в ближайшее время, когда они будут способны защитить себя, защитить базы данных граждан нашей страны. Но я думаю, что работа в этом направлении должна не просто продолжаться – здесь должно быть революционное мышление. Потому что у нас нет абсолютно никакой уверенности, что информационные базы данных государственных институтов защищены в полной мере.
Скажите, пожалуйста, вот если вернемся к Днепропетровску, массовые мероприятия не были отменены во время Первомайских демонстраций. Насколько это правильно с точки зрения безопасности граждан?
Я думаю, что это было абсолютно правильно, потому что людей надо было выводить из того психологического нервозного состояния, в котором люди находились, и это абсолютно правильно. Мы сочувствуем тем, кто пострадал, их семьям, родным, но жизнь должна продолжаться. Это абсолютно правильный путь.
Как сегодня в Украине предупреждают теракты?
Во-первых, есть два больших направления – предупреждения и профилактики терактов. Это борьба с терроризмом и противодействие терроризму. Официальным государственным органом, который занимается в соответствии с Конституцией борьбой с терроризмом, является СБУ и Антитеррористический центр. Тот факт, что до сих пор Украина не скатилась в состояние страны с системным проявлением терроризма, я думаю, что это достаточно высокая оценка деятельности СБУ нашей страны. Противодействием террористическим проявлениям занимаются в том числе и гражданские организации, и прежде всего и наша – «Международное антитеррористическое единство». Задача которого – создание информационно-общественных технологий, препятствующих проявлению терроризма, лишающих поддержки в обществе идеологов терроризма. Наша задача работать и предлагать свои технологии в различных сферах жизни человека: религия, культура, искусство, образование, работа с молодежью. И вот в тесном контакте государства и общества можно сформировать достаточно серьезную систему профилактики и в дальнейшем минимизировать последствия терактов.
Но вы говорите о внутреннем терроризме. Если говорить о внешних угрозах со стороны других стран по отношению к нашей стране, мы сегодня пытаемся наладить, выходит слабовато, правда, но пытаемся наладить наши отношения с ЕС, с Западом, с Россией и пытаемся в конце концов не сориться. Как у нас получается, это уже другое дело. А версия влияния иностранных спецслужб сегодня существует?
Я думаю, что то, что произошло и в этом году, и в прошлом, здесь нет взаимосвязи. Я думаю, что позитивная взаимосвязь может быть на этапе совместных координирующих действий. Опять-таки за пример возьму Евро-2012. Я думаю, что вы согласитесь с утверждением, что качество проведения Евро-2012 и соответственно и имидж Украины будет зависеть не от того, какой накал страстей будет на футбольных матчах, сколько болельщиков приедет, сколько билетов и атрибутики продано. Качество будет определяться по сути дела одним фактором – уровнем безопасности проведения Евро-2012. А к нам приедут люди разной культуры, разного этноса, разной национальности. И не все из них будут уважать законы Украины. Поэтому то, что сейчас делается, я, во-первых, поддерживаю, это правильно на уровне тех государственных институций, которые должны координировать свои действия и в Польше и в Украине. Но могу сказать, что не все сделано и, к сожалению, наверное, уже и не будет возможности по времени это успеть сделать.
Мы помним, как после землетрясений и Фукусимы люди толерантно по отношению друг к другу, организованно, без лишней суеты и паники принимали эту ситуацию. А готовы ли украинцы сегодня без паники, абсолютно спокойно, я не могу сказать, что спокойно, но без лишней суеты, опять-таки отреагировать на теракты или другие чрезвычайные ситуации?
Я думаю, что нам надо начать учиться правильному поведению. До сих пор мы считали, что Украина абсолютно благополучная страна. Она и до сегодняшнего дня остается благополучной с точки зрения системного проявления, хотя мы должны учитывать тенденции, предпосылки, которые есть, и их надо учитывать. Надо сделать все, чтобы не допустить сползания в ту пропасть, которая называется «страна с системным проявлением терроризма». Мы с вами упомянули сегодня несколько факторов угроз или, как их называют, факторов тератогенности. Если к внешним мы относим участие Украины в контртеррористической операции в Ираке, участие наших миротворческих войск в разных странах мира – Ангола, Сьерра-Леоне, Кот- д’Ивуар, Сирия – и увеличение миграционных потоков через территорию Украины из тератогенных зон, то это серьезный внешний фактор. А к внутренним мы относим социальное расслоение по уровню достатка, мы этот фактор сегодня рассматриваем – высокий уровень коррупции в органах власти, разжигание противоречий между Западной и Восточной Украиной, а это делают украинские политики.
А возможно, такие вот случаи могут объединять Украину?
Очень хотелось бы, чтобы и оппозиция и власть одними глазами смотрели на эту проблему. Прежде всего это жизнь и безопасность граждан Украины, и во-вторых, это имидж страны. Вот эти два фактора абсолютно неделимы и должны быть основными при проведении политики как власти, так и оппонирования их оппонентов. Это очень важный аспект. Поэтому очень важно, чтобы украинский политикум не продолжал выполнять провоцирующую функцию. Как правило, украинский политикум возбуждается перед выборами и пытается как бы понравиться населению.
Я так понимаю, что вы не исключаете тот момент, что разные политические силы могут сыграть на таких подобных случаях?
К сожалению, да. Как правило, политики используют. Одни ругают власть и говорят о ее недееспособности, а другие говорят, что это действие тех, кто недоволен политикой. Вот если бы здесь было единодушие и понимание, что все-таки безопасность и жизнь граждан на первом месте и имидж страны, было бы очень хорошо.
Помните, гражданская оборона проводила учения. Мы видим, как проводят учения в СБУ, всяческие спецорганы, но мы никогда не видели, чтобы проводились учения, куда бы привлекали простых людей.
Вы абсолютно правы. Я отвлекся от ответа на ваш вопрос, но могу сказать – думаю, что нам надо выстраивать модель поведения наших людей, и опираясь на опыт многих стран. Я бы взял за основу две страны – Японию и Израиль. Вы абсолютно правильно в начале процитировали поведение японцев в марте прошлого года, когда произошло и землетрясение, и наводнение в Японии. Люди, находясь в очень тяжелом психологическом состоянии – потеряв близких, родных, дома, дорогие вещи, ценности, выходили и шли гуськом к месту сбора людей. Никто никого не толкал, не кричал – очень с достоинством себя вели. В той модели, в которой мы с вами рисуем израильскую, она заключается в том, что Израиль живет в перманентном состоянии терактов, поэтому люди и научились правильно себя вести на дискотеках, находясь на улице, правильно реагировать на посторонние предметы оставленные.
Скажите, пожалуйста, какие основные правила, если уже Украина столкнулась с таким случаем, то как украинцам себя вести?
Я бы сказал несколько таких принципов. Первое: сохранять спокойствие и не паниковать. И второе: не быть безразличным. Вот та безразличность, которая имела место в той же России, когда люди определенной национальности заносили мешки с взрывчатыми веществами, а люди сидели на улице, абсолютно никак не реагировали, привела к трагедии. Точно так же и наши люди должны реагировать на оставленные предметы, на, казалось бы, те факторы, на которые сегодня мы абсолютно не реагируем. Возможно, это внешность, возможно, это нестандартное поведение людей. Это израильско-японская модель, в основе которой спокойствие, отсутствие паники и небезразличность.
Слушатель: Тамара, Киев. Вы вспомнили Россию, и был такой скандальный случай с Литвиненко, который был разведчиком, потом сбежал в Великобританию. Так он сказал, что это не подозрительные личности какой-то национальности заносили эти мешки, а как раз ФСБ. Была такая версия, она широко обсуждалась и в СМИ. В конце концов Литвененко убрали. Я хочу сказать, что иногда терроризм может быть выгодным на руку «правителям мира сего» – это тоже одна из версий. Если это действительно так, то как может СБУ и другие органы, которые им подчинены, просто это расследовать объективно?
Вы знаете, я практически исключаю версию участия в тех событиях, о которых мы с вами говорили, государственных институций. Это просто чудовищная версия, и я думаю, что все-таки имеет право на жизнь та основная, которая звучала, – теракты. Следствие установило это. А что касается выгоды правителям отдельных стран, возможно, в рамках геополитики любые события экстремистского, террористического характера, которые связаны с переделом собственности, с переделом сырьевых рынков, они, конечно, учитываются руководителями разных стран. Безусловно, тут вы правы. Поэтому необходимо принимать руководителям ту модель поведения, которая будет учитывать такие события в своих странах.
Валерий написал на наш электронный ящик: «Известны ли гостю мировые примеры терактов, когда террористы никак себя не проявляли, не называли и не выдвигали никаких требований?».
Как правило, в общем-то террористы и не предъявляют требований, а выполняют свою главную задачу по максимальному уничтожению людей, техники, поэтому особой статистики нет, где сколько терактов произошли с уведомлением, с требованиями, сколько без уведомления.
И еще один вопрос от этого же Валерия: «Не считает ли гость, что атмосфера страха является целью нашего случая? Не сама ли власть сеет страх, говоря, что терроризм там, где его нет?».
Безусловно, страх стал товаром. Страх – бизнес, который упаковывают в красивую упаковку и продают. Терроризм стал транснациональным бизнесом, и в этой структуре этого бизнеса присутствуют свои менеджеры, свои агенты, свои идеологи. То есть работа террористов построена по принципу работы компании.
Если говорить о, так сказать, транскрипции, что такое терроризм, что же нужно причислять к проявлениям терроризма, и нужно ли нашей власти объявлять о том, что это террористические акты?
Прежде всего мы должны с вами четко различать понятия «террор» и «терроризм». Часто смешивают эти понятия. Террор – это страх, ужас. Терроризм – явление крайне опасное социальное. Существует более 200 определений терроризма. До сих пор ООН так и не приняла окончательного решения. Ведь в основе терроризма 3 идентификационных признака. Первое – насилие или угроза насилия. Второе – формирование страха, безысходности, паники. Третье – в интересах кого, в интересах террористических групп или террориста. Присутствуют мотивы, присутствуют средства, методы достижения цели. Ведь терроризм может быть биотерроризм, ядерный терроризм, химический терроризм и т.д. Если, не дай Бог, кому-то из знакомых в 3-4 часа ночи будут звонить на протяжении недели и сопеть в трубку, я думаю, что человеку будет очень некомфортно – он будет запуган, он будет думать, а что же он такое совершил, а потом могут последовать какие-то указания, действия, требования. Поэтому это тоже терроризм. Все, что приводит к дестабилизации нервного состояния человека и вынуждает его действовать не так, как он хотел бы, в плане принуждения и при этом носит характер заданных действий, будем относить к проявлениям терроризма.
Слушатель: Виктор, Киевская область. Ваш гость сказал, что одним из актов террора была атака на сайты президента и правительства нашего. Не считает ли он, что это акт сопротивления против действий правительства?
Думаю, что как форму протеста это можно воспринимать. Речь не идет о политике государства, речь идет, наверное, о конкретных действиях, направленных на работу Интернет-изданий. Таким образом можно квалифицировать.
Слушатель: Ярослав. Можно ли рассматривать версию, что теракт в Днепропетровске совершили враждебные силы внешние, чтобы сорвать Евро-2012?
Мы живем в полноценном государстве, в абсолютно нормальном европейском, которое стремится быть еще лучше. Страна, которая стремится евроинтегрироваться во все структуры. Поэтому уверен – у нашей страны большое светлое будущее, но на пути к этому будут встречаться проблемные вопросы, и мы их будем решать.
Технические возможности наших спецорганов позволяют теракты не допускать?
Я не могу оценивать техническое состояние наших спецорганов, потому что у нас нет информации об этом. Я могу констатировать, проводя экстраполяцию на Америку, на Россию, на страны, которые значительно серьезнее относятся к кибербезопасности, к техническим средствам, потому что они находятся на острие борьбы с террористами и с киберпреступниками. Недавно, где-то неделю назад, подал в отставку главный киберполицейский США, который признал, что он не справляется со своими обязанностями. Закон о кибербезопасности в Америке приняли 3-4 дня тому назад, он же подал в отставку чуть ранее. То же самое касается России. Россия принимает большие бюджеты по обеспечению кибербезопасности. Созданы кибервойска – это очень серьезно. Нам не лишне будет в этом плане брать пример и тратить деньги, возможно, даже не на увеличение количества танков, а на обеспечение кибербезопасности страны, потому что в будущем войны будут проходить, может быть, не на полигонах, не на больших территориях, а именно в операционных центрах. И это надо учитывать.
Слушатель: Виталий, Львов. На фоне его хорошей информационной уверенности по отрубанию головы Гонгадзе органами власти, что он так безапелляционно отрицает, участие власти в любых операциях, которые я бы назвал терроризмом. Потому что отрубать голову журналистам это чистый терроризм. Как он объяснит эту ситуацию?
Насчет безапелляционности. Думаю, что только те вопросы, в которых я компетентен, я могу говорить с утверждением. С утверждением мы говорили о том, какие недостатки и какой резонанс в мире по событиям в Днепропетровске. Я не могу никак комментировать убийство Гонгадзе, кроме как одним словом – это страшно, это чудовищно. Кто это сделал? Очень хочется узнать всем нам простым людям.
Слушатель: Почему вы не упоминаете, что наш президент не побоялся прокататься по Днепропетровску?
Я мог бы сказать не только об этом факте. В прошлом году, в сентябре, именно наш президент был инициатором на Генеральной Ассамблее ООН рассмотрения вопроса по морскому пиратству. А это очень серьезный аспект. И это уже вопросы геополитики. Поэтому я считаю, что это нормальное поведение нормального обычного мужчины, тем более президента страны.
Слушатель: Вот смотрите, если у нас «Водоканал» принадлежит не украинцам, если торговые точки в основном непонятным людям из других стран, вы не думаете, что будет точка «Ч», когда все это превратится в терроризм?
Вы затронули очень серьезную тему, потому что она идет на стыке и бизнеса и миграции. Точно так же, как вы оцениваете эти вероятности риска при собственности иностранцев, которые владеют важными объектами, таким же образом есть взаимосвязь нерегулируемых миграционных потоков, а точнее – увеличивающихся. Поэтому это достаточно серьезный источник угрозы, источник тератогенности. Я думаю, что профилактика в этом вопросе будет очень не лишней.
Если говорить о профилактике. Звучали после тех взрывов в Днепропетровске такие мнения по поводу возможности введения чрезвычайного положения в стране.
Я думаю, может быть, это одна из целей была тех же террористов, которые пытались создать обстановку страха, безысходности, паники, для того чтобы спровоцировать власть на такие действия. Но, слава Богу, мы живем в обычном обществе без каких-то особых режимов, и очень важно, чтобы в ближайшее время власть дала ответ обществу, кто это сделал, зачем сделал и какие мотивы.
Слушатель: Павел, Киев. Не кажется ли вам, что это у нас романтика пошла с дореволюционных времен, когда была Вера Засулич, народовольцы, и на каждой улице до сих пор остались эти советские названия?
Вы абсолютно правильно делаете ретроспективный анализ. Дело в том, что терроризм возник не сегодня, не вчера. Понятию «терроризм» современный язык обязан Великой французской революции, когда в качестве девиза дня были слова „террор во главе угла”, „террор в повестке дня”. Поэтому Вера Засулич, народовольцы в нашей истории были, и в том момент и террор и терроризм – понятия, которые отождествляли. Сегодня мы понимаем, терроризм – оружие слабых, террор – оружие сильного против слабого. Террор может быть государственным, когда государство терроризирует население. А терроризм – слабых против сильных.
Слушатель: Василий, Одесса. Вы вот говорите, что многие подали в отставку. Они, значит, пришли к выводу, что они не справляются. Сколько у нас собираются подать в отставку в связи с тем, что еще ни один теракт не раскрыли?
Давайте шире на эту проблему смотреть. Я вам сам вопрос задам. А сколько у нас чиновников и политиков подали в отставку после того, как они, мягко говоря, опростоволосились? У нас, наверное, не выработана та высокая культура честности, порядочности, высоких норм этики и морали, когда человек, совершив какое-то преступление, уходит со своего поста.