Меланхолия на холостом ходу (видео)
Тем более шокирующим должно стать известие о том, что Беки собралась замуж, а Регэн предстоит организовать ее свадьбу. Бывшая королева школьного двора по-честному проглатывает досаду и готовит образцовую вечеринку, но некстати помянутое прозвище становится досрочным финалом девичника мечты, а попытка устроить фотосессию в платье невесты оборачивается катастрофой и началом бессонной ночи.
Актер и сценарист Уилл Фаррелл и его соавтор и режиссер Адам Маккей («Телеведущий: Легенда о Роне Бургунди», «Ночи Талладеги: Баллада о Рики Бобби», «Сводные братья», «Копы в глубоком запасе») пошли по стопам своего наставника Джадда Апатоу и спродюсировали режиссерской дебют молодой сценаристки Лесли Хедлэнд. Под их патронажем девушка написала и сняла комедию о проблемах тридцатилетних женщин, в которой того же Апатоу (то есть легкомысленных по форме рассуждений о серьезном — в основном о кризисе среднего возраста) предполагалось больше, чем самих Фаррелла и Маккея (то есть демонстративного идиотизма).
В принципе, так и получилось. Тридцатилетние холостячки пререкаются, поминутно вставляют «fuck» в свою речь и довольно быстро убираются в хлам в знак протеста против скуки.
Скука же в первые двадцать минут царит невыносимая. Джена читает случайному попутчику в самолете лекцию об оральном сексе. Кэти уговаривает ее как можно быстрее поднять настроение порошком из баночки. Регэн закатывает глаза. Когда наконец девичник пущен под откос и гости расходятся после неловкой сцены, задается закономерный вопрос: «Как называется девичник без невесты?». «Пятница», — отвечает Джена.
Но даже пятница уже не в радость. Одна девица так опечалена собственной глупостью, что грозится покончить с собой. Другая тратит все силы на то, чтобы выместить давнюю обиду на бывшем бойфренде — тот, как она полагает, испортил ей всю жизнь. Третья старается не думать о том, почему она такая классная, а замуж при этом выходит не она. Чтобы у каждой был шанс на лучшее, в холле гостинице троица встречает друзей жениха — нескладного хорошего парня, того самого бывшего бойфренда и самовлюбленного придурка.
Несложно догадаться, к чему все вырулит в финале, и совсем не о чем было бы говорить, если бы не регулярно возникающее на лице Кирстен Данст выражение отчаянной тоски — ровно как в первой части «Меланхолии» Ларса фон Триера, где она сама играла невесту.
В «Холостячках» ее героиня дважды заводит монолог про то, что жизнь в принципе не сахар, но окончательно все ломается в двенадцать лет, когда начинаешь ненавидеть себя.
В первый раз объяснить, в чем же дело, не дает подруга с радостно-пренеприятным известием. Во второй она сама обрывает речь, сообщив собеседнику, что ему не понять — он не был двенадцатилетней девочкой. Это хороший момент. Остальное уже даже не вторично, а обретается где-то в третьем ряду отражений апатовской вселенной сорокалетних девственников и подружек невесты.