Путь Бош

…Чисто внешне у нее и до сих пор, как говорят тинэйджеры, все – в шоколаде. Могила на Новодевичьем кладбище. Рядом – могила зятя, Юрия Коцюбинского, которого тоже как бы чтят как сына классика украинской литературы и борца за советскую власть в Украине. Еще совсем недавно она была «человеком и пароходом» – в ее честь называли улицы, школы, мосты и т. д. И она по тем меркам того стоила. Еще бы – несколько месяцев она была фактическим первым премьер-министром большевистской Украины, возникшей на обломках Российской империи. Ее уважал сам Владимир Ленин…

…Несмотря на то, что она с «вождем мирового пролетариата» грызлась беспощадно, непримиримо и немилосердно. Она вообще была, как говорится, баба-кремень. Не зря же классик советской литературы Всеволод Вишневский, говорят, именно с нее писал свою героиню «Оптимистической трагедии» – несгибаемую и бесстрашную комиссаршу, расстрелявшую неудавшегося насильника с крылатыми словами: «Ну, кто еще хочет попробовать комиссарского тела?». Неуемное либидо голодных похотливых моряков-анархистов после этого резко утихло, а «революционная сознательность» повысилась…

…У нее в 1918 году тоже был похожий эпизод в жизни. На Пензенщине, где она с продотрядом, в качестве комиссара-агитатора, выбивала хлеб из крестьян по знаменитой продразверстке. Как вспоминали очевидцы, в селе Кучки Пензенского уезда она во время митинга на сельской площади лично застрелила крестьянина, отказавшегося сдавать хлеб, и «именно этот поступок возмутил крестьян и вызвал цепную реакцию насилия». Она же эти возникшие крестьянские волнения по указке Леина и подавила железной рукой. Да так, что даже ее коллеги по партии в Пензенском губкоме РКП (б) посчитали ее «психически неуравновешенным человеком». А она в телеграмме Ленину же обвинила их, тоже большевиков с дореволюционным стажем, как и она, «в излишней мягкости и саботаже».

Одного из тех «мягкотелых саботажников» – местного чекиста Ивана Егорова – она еще переживет: его убьют восставшие узники Пензенской тюрьмы в августе того же 1918 года. О двух других ей узнать не доведется. Заведовавший советской властью в Пензенской губернии Василий Кураев поплатится за «мягкость» в 1938 году. При Иосифе Сталине. Другой – лидер тамошних большевиков Александр Минкин – всех переживет и умрет лишь в 1955 году. Ее к тому времени уже не будет в живых. В 45 лет от роду она, мучаясь от неизлечимой болезни и страшных болей, пустит себе пулю в висок 5 января 1925 года. А перед этим напишет, может быть, главные свои слова: «С 1909 года я привыкла к самостоятельной руководящей работе, привыкла самостоятельно мыслить, принимать решения и действовать, только сверяя свои решения с общепартийными; тут мне приходилось действовать по указаниям ЦК и, что хуже всего, не иметь возможности доказать ЦК правоту своих действий… Я окончательно сломалась, взвалив на свои плечи непосильную ношу»…

Слова – главные потому, что, похоже, касаются всей ее жизни, проведенной в борьбе со всеми. С самой собой, в первую очередь. Звали эту женщину Евгения Бош. «Я сломалась» – вот, как ни печально, итог ее борьбы. И ярчайшее свидетельство трагедии женщины, посвятившей себя этой борьбе…

Однако девушкой и молодой женщиной Евгения была шустрой и целеустремленной. И мужа, разумеется, не любила. Или любила, но не очень. Несмотря на рождение дочерей, она экстерном закончила гимназию, усиленно занималась самообразованием

У нее все в жизни было зыбко, неопределенно и противоречиво. Родилась Евгения 11 августа 1879 года, по ее словам, в местечке Очаков, а по жандармским документам – в селе Адрагиоли (Аджиголь) Одесского уезда Херсонской губернии. В довольно зажиточной семье. Отец – Готлиб Майш – из немцев-колонистов, механик, ставший землевладельцем (купил 150 десятин земли на собственные заработанные средства). Мать – Мария Круссер – из молдавских дворян. Отец под конец жизни окончательно «ославянился»: детям дал славянские имена и стал называть себя Богданом, что и вызывает путаницу – Готлибовна или Богдановна наша Евгения.

Зажиточность семьи счастья Евгении не принесла и, не исключено, и вызвала к себе отвращение, закончившееся тягой к революции. Когда отец Готлиб-Богдан умер, мать, чтобы сохранить и приумножить земли в одной семье, вышла замуж за его брата Федора, тоже владельца 1000 десятин земли, а тот считал чужих детей лишними ртами. И уже в 16 лет Евгения Майш вышла замуж за владельца небольшой каретной мастерской в городе Вознесенске Херсонской губернии Петра Боша, который, как водится, был значительно старше ее. И очень скоро, в 1897 и 1899 годах, родила ему двух дочерей – Ольгу и Марию.

Однако девушкой и молодой женщиной Евгения была шустрой и целеустремленной. И мужа, разумеется, не любила. Или любила, но не очень. Несмотря на рождение дочерей, она экстерном закончила гимназию, усиленно занималась самообразованием и готовилась сдать экзамены на звание народного учителя. Тогда же, в конце XIX века, она, как говорят в Украине, познакомилась и «злыгалась» с социал-демократами и уже в 22 года вступила в РСДРП. А когда в 1903 году партия на своем знаменитом втором съезде колонулась, приняла сторону большевиков. И уже в 1907 году Евгения, бросив мужа и забрав дочерей, уехала в Киев, где к тому времени обосновалась мать. С конца 1909 года она – уже один из руководителей Киевской городской организации РСДРП. А в 1910 году Евгения наладила переписку организации с Лениным, чтобы связать с ним политическую жизнь уже навсегда.

В 1912 году она, несмотря на то, что, как вспомнили современники, «пистолет у нее всегда лежал под подушкой», была арестована охранкой и отправлена в ссылку в Иркутскую губернию. Там Евгения вышла замуж во второй раз – за такого же, как и она, революционера Георгия Пятакова. И впервые там же, в суровом сибирском климате, дали о себе знать рожденные постоянной тревогой болезни – порок сердца, сердечная астма, туберкулез легких.

В октябре 1914 года новобрачные бежали из ссылки сначала в Японию, а потом и в США. Уже в следующем году Ленин вызывает «японку» (так он величал Бош) в Берн на конференцию заграничных секций РСДРП, она вошла в редакцию журнала «Коммунист». Но вскоре журнал приказал долго жить, так как Ленин уже тогда не терпел, когда с ним спорят по ключевым вопросам. А с ним тогда спорили Николай Бухарин, Георгий Пятаков и Евгения Бош. Уже тогда они выступали против безусловного признания наций на самоопределение, которое должно непременно заканчиваться созданием национальных государств и в котором Ленин видел окончательное крушение империи русских.

Полунемка-полумолдаванка Майш-Бош-Пятакова, выступавшая против украинской государственности, беспощадно критиковавшая Центральную Раду, которая создавала на обломках империи независимую Украинскую Народную Республику (УНР), сама стала у истоков новой Украины

И вот он парадокс: полунемка-полумолдаванка Майш-Бош-Пятакова, выступавшая против украинской государственности, беспощадно критиковавшая Центральную Раду, которая создавала на обломках империи независимую Украинскую Народную Республику (УНР), сама стала у истоков новой Украины. Более того, фактически возглавила ее первое правительство. После того только Юлия Тимошенко стала второй женщиной во главе украинского правительства…

Но это будет позже, а тогда, незадолго до премьерства, в марте 1917 года, Евгения Бош, благодаря личному знакомству с Александром Керенским, возглавившим Временное правительство, вернулась в Россию и привезла большевикам письмо, в котором вождь призывал оказывать недоверие «временщикам» и готовиться их свергать. Евгения немедленно переехала в Киев и вошла в руководство тамошних большевиков. Но сначала тормозила в вопросе продолжения революции в виде восстания. И после личных встреч с Лениным в апреле 1917-го стала горячей приверженницей социалистического восстания, оставшись ею до конца жизни. В этом вопросе она и начала ссориться со вторым мужем – Пятаковым, который не видел условий для восстания.

После победы большевиков в октябре 1917 года в Петрограде Бош сделала все, чтобы ослабить, а потом и вообще ликвидировать и Центральную Раду, и УНР. Как чуждую рабочему классу и крестьянству. В октябре 1917 года Бош лично объехала почти все крупные организации РСДРП(б) Юго-Западного края и вела широкую агитацию в войсках. При ее непосредственном участии возникли областные бюро военной организации РСДРП (большевиков и интернационалистов) на Юго-Западном и Румынском фронтах. Они помогли ей лично устанавливать советскую власть в Украине, теснить Центральную Раду, готовить Всеукраинский съезд советов и создание украинской компартии ленинского типа.

В декабре 1917 года Всеукраинский съезд советов в Харькове избрал Евгению Бош членом ЦИК Советов республики и в первом Советском правительстве Украины – Народном Секретариате – она заняла пост Народного Секретаря внутренних дел. 13 декабря ЦИК приступил к формированию правительства, и это оказалось нелегким делом. К разногласиям между «хозяевами» (харьковчанами) и «чужаками» (киевлянами) о нормах представительства своих сторонников прибавилось и то, что ощущался недостаток кадров соответствующей квалификации украинского происхождения. Наконец, сошлись на том, что претенденты на правительственные должности должны иметь, прежде всего, высокие деловые и политические качества и быть «по возможности с украинскими фамилиями». На должность главы правительства «настоящего щирого украинца» не нашли, и было решено «главу Совета народных секретарей временно не избирать». Но постановили – «народный секретарь внутренних дел будет координировать работу Народного секретариата». То есть наша Евгения, таким образом, стала фактически первой главой правительства будущей УССР.

Уже 20 января 1918 года на проходившей в Харькове Всеукраинской крестьянской конференции Бош наметила главную задачу своего «кабинета»: «Борьба должна была закончиться переходом власти в руки рабочего класса, что мы и видим в Великороссии, где власть перешла в руки трудящихся, в руки их организации – Советов РКД. …Мы должны идти на все, не останавливаться ни перед чем и окончательно задушить власть капитализма… Народ должен победить буржуазию, ей нет места в государственной работе… Государственной властью должны быть народные комиссары Великороссии, Народный Секретариат на Украине, Советы РКД на местах». В это, как ей казалось, благородное дело она втянула и дочерей – Ольгу и Марию, которые летом 1917-го вступили в РКП(б).

Но уже в марте 1918 года Евгения Бош опять схлестнулась с Лениным в вопросе Брестского мира, не поддержав вождя. В знак протеста она ушла с поста Народного секретаря внутренних дел Украины и стала политработником в группе войск Виталия Примакова

Но уже в марте 1918 года Евгения Бош опять схлестнулась с Лениным в вопросе Брестского мира, не поддержав вождя. В знак протеста она ушла с поста Народного секретаря внутренних дел Украины и стала политработником в группе войск Виталия Примакова, который с ее будущим зятем Юрием Коцюбинским формировал «червонное казачество» и вел бои с войсками Центральной Рады. Но заболела и буквально силком была вывезена дочерью в Таганрог, затем – в Липецк и в Москву.

Подлечившись, летом 1918 года по просьбе Ленина и Якова Свердлова возглавила Пензенский губком РКП(б). В этом регионе, по мнению вождя, была «необходима твердая рука» для активизации работы по изъятию хлеба у крестьянства. Евгения эту «твердую руку» с револьвером и продемонстрировала. Но жестокость в отношении к крестьянам у Бош сочеталась с неспособностью пресечь злоупотребления своих продотрядов. Их бойцы не сдавали изъятый у крестьян хлеб, а обменивали на вино и водку, плюя на дело мировой революции. Было отчего «сломаться»…

Потом Евгения воевала на Южном фронте – возглавила политотдел Реввоенсовета Каспийско-Кавказского фронта. От коммунистов Астрахани была делегатом VIII съезда РКП(б). Работала в Совете обороны Литовско-Белорусской ССР на должности особоуполномоченного Совнаркома УССР в прифронтовой с деникинцами зоне. В 1920 году развелась с Георгием Пятаковым, который после даже побывал главой правительства УССР. Муж к тому же все больше отдалялся от ситового ленинизма, которому Евгения оставалась верна.

После гражданской войны Евгения некоторое время работала в ЦК Всероссийского профсоюза земли и леса, Наркомате образования, в комиссии Центросоюза и Наркомпрода по помощи голодающим, в наркомате рабоче-крестьянской инспекции. Но болезнь неумолимо разъедала и тело, и душу, и мозг. Советское правительство не раз направляло Евгению на лечение в Грузию, Германию, Италию. Там она и начала писать автобиографию в форме писем к дочерям (работа не была завершена) и книгу «Год борьбы. Борьба за власть на Украине с апреля 1917 года до немецкой оккупации». В довершение к первой книге – «Национальное правительство и Советская власть на Украине», изданной еще в 1919 году в Москве. Во второй книге она еще раз покаялась в сомнениях в ленинской правоте: «Не щадя себя, я открыто признала себя неправой»…

…А в январе 1925 года, когда боли стали нестерпимыми, Евгения Бош, как уже было сказано, пустила себе пулю. И две книги – это фактически все, что осталось после нее. Хотя якобы «победившие» с ее участием рабочие и крестьяне два дня прощались с ее телом, выставленном в Колонном зале Дома союзов. А в Киеве в ее честь назвали цепной мост через Днепр, который потом взорвали немцы, а в освобожденном Киеве его уже не восстанавливали…

Младшая дочь Мария сделала неплохую партийную карьеру, работала в Киеве, Чернигове, Екатеринославе, Липецке, в Москве и в Хабаровске. Избиралась делегатом IX партсъезда и V Всероссийского съезда Советов

Не очень повезло и ее родственникам. Следы первого мужа – Петра Боша затерялись в истории бесследно. Второго мужа Георгия Пятакова расстреляли как «врага народа». Зять Юрий Коцюбинский после смерти тещи загулял по девочкам, бросил жену Ольгу (старшую дочь Евгении) и женился на дочери сталинского любимчика Григория Петровского. Это ему не помогло. Новый тесть, как сказали бы сейчас, отморозился, и Юрия в 1937 году расстреляли как националиста, интригана и антисоветчика-врага народа. Брошенную жену Ольгу не спасло даже то, что она работала в то время уже в Хабаровске. Она была репрессирована. Но не расстреляна, а отделалась тюрьмой, ссылкой и долгими мытарствами после реабилитации. Она знала, что часть их конфискованного семейного имущества лежит на складе правительства, и попросила его вернуть. Ей выплатили 11 тысяч рублей, но в партии долго не восстанавливали и не снимали клейма «врага народа». В Москве до сих пор жив внук – Андрей Коцюбинский, сын ее сына Олега от Юрия Коцюбинского.

Младшая дочь Мария сделала неплохую партийную карьеру, работала в Киеве, Чернигове, Екатеринославе, Липецке, в Москве и в Хабаровске. Избиралась делегатом IX партсъезда и V Всероссийского съезда Советов. Ужасов репрессий избежала, но к славе матери не приблизилась…

…В Москве на Новодевичьем кладбище (3-й участок, если кому интересно) они лежат рядом. Евгения, ее дочери, зять Юрий Коцюбинский. Но где на самом деле покоится прах Юрия, неизвестно. Это так называемый кенотаф, символическая могила. Так, как кенотаф есть и на всем деле, которому служили Евгения Бош и ее родные…

А после Евгении Бош на пост премьера Украины второй женщиной взошла Юлия Тимошенко. В отличие от бескорыстного служения народу Евгении, Юлия сначала набила свои карманы, а уже потом «пошла в революцию». Но участие в революции, видимо, плохо заканчивается. И потому так много похожего в судьбах двух женщин. Впрочем, судите сами…

P.S. Меня часто обвиняют, что я очерняю память революционеров. Я с этим не согласен. Но чтобы все было хорошо, предлагаю вам статью Андрея Здорова, который имеет иной взгляд на Евгению Бош: «Имя Евгении Бош в последние годы почти неразрывно связывают с красным террором 1918 года не только либеральная историческая публицистика, но и с ее подачи многие деятели, считающие себя левыми радикалами. «В Пензенской губернии Бош ходила по колено в крови убитых ею крестьян», – так примерно заявил недавно один российский анархо-синдикалист, кстати, историк по образованию. «Много крови, особенно украинской интеллигенции, на совести у несгибаемой большевички Евгении Бош, которая возглавляла наркомат внутренних дел в Украине», – пишет один из современных украинских историков.

Оставим на совести этого историка тот факт, что Бош никогда не возглавляла указанный наркомат. Ведомство, которым она руководила с 15 декабря 1917-го по 4 марта 1918 года, называлось Народный секретариат внутренних дел, и к террору оно никакого отношения не имело, поскольку ни милиции, ни прочих карательных органов в его распоряжении не было. Занималось оно реорганизацией местного самоуправления, в частности – передачей власти от комиссаров Центральной Рады, земских и городских управ Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, их съездам и исполкомам.

Основным документом, который используют для обвинения не только Евгении Бош, но и самого лидера большевиков в организации красного террора, является телеграмма Владимира Ленина от 11 августа 1918 года председателю Пензенского губкома РКП(б) Евгении Бош

Основным документом, который используют для обвинения не только Евгении Бош, но и самого лидера большевиков в организации красного террора, является телеграмма Владимира Ленина от 11 августа 1918 года председателю Пензенского губкома РКП(б) Евгении Бош, секретарю губкома Василию Кураеву и председателю Пензенского губисполкома Александру Минкину:

«…1) Повесить (непременно повесить, дабы народ видел) не меньше 100 заведомых кулаков, богатеев, кровопийц.
2) Опубликовать их имена.
3) Отнять у них весь хлеб.
4) Назначить заложников – согласно вчерашней телеграмме.
Сделать так, чтобы на сотни верст кругом народ видел, трепетал, знал, кричал: душат и задушат кровопийц-кулаков.
Телеграфируйте получение и исполнение.
Ваш Ленин.
P.S. Найдите людей потверже». (В.И. Ленин. «Неизвестные документы»,
1999 г. Письмо в Пензу В.В. Кураеву, Е.Б. Бош, А.Е. Минкину. 11.VIII. 1918 г.).

Эту телеграмму, вошедшую в оборот в 1991 году после рассекречивания «ленинского фонда» в бывшем Центральном партийном архиве, приводит харьковский губернатор Арсен Аваков в своей статье «Ленин с нами», опубликованной 12 июля 2007 года на официальном сайте Харьковской областной государственной администрации, а затем еще на ряде сайтов, украинских и не только. «И коли уж приходится по капле – по-чеховски – выдавливать из себя раба ленинской бесчеловечной и отвратительной философии, по капле, становясь чище от лжи и мерзости, то это необходимо! Сквозь слезы и боль, но надо!» – вещает этот в прошлом успешный бизнесмен и чиновник, государственный служащий 1 ранга и член Совета национальной безопасности и обороны Украины.

Исторический контекст этой телеграммы уже описывал в послесловии к указанному сборнику «В.И. Ленин. Неизвестные документы. 1891-1922» (М.: РОССПЭН, 1999) Владлен Логинов. Но собственно пензенские события освещены у него довольно скупо. Попытаемся восполнить этот пробел, обратившись к работам пензенских историков.

Наиболее подробно излагает события того времени с обильным цитированием архивных документов Олег Савин. Вот что он пишет. 5 августа 1918 года в селе Кучки Пензенской губернии (ныне Каменского района Пензенской области) начался мятеж кулаков, в результате которого были убиты семеро рабочих 4-го Петроградского продотряда и пятеро местных бедняков. Мятеж перекинулся на соседние волости. Пензенский губком РКП(б) направил на подавление мятежа особый отряд во главе с членом губкома Абрамом Буздесом. Абрам Буздес – рабочий-котельщик из Одессы, член партии с 1915 года, красногвардеец, участник боев за Советскую власть в Одессе.

30 августа 1918 года во время митинга на заводе Михельсона в Москве Ленин был тяжело ранен эсеркой-террористкой Фанни Каплан. В тот же день Пензенский губком РКП(б) постановил расстрелять часть арестованных белогвардейцев немедленно. Бош выступила категорически против, но решение было принято

Следствие проводил член губчека Иван Егоров – член РСДРП с 1908 года, с 1917 года председатель завкома вагоностроительного завода Речкина (впоследствии завод имени Ивана Егорова) на Московской заставе Петрограда, участник штурма Зимнего, депутат Петросовета. В составе отряда была интернациональная часть во главе с красным чехом Славояром Частеком.

Особый отряд прибыл в Кучки 8 августа. В результате следствия были расстреляны 13 активных участников восстания, в том числе поп, в церкви которого нашли винтовки, патроны и черносотенную литературу. К сожалению, нам не известны подробности этого дела. Иван Егоров, проводивший следствие, был убит полтора месяца спустя во время бунта заключенных во дворе Пензенской тюрьмы 23 сентября 1918 года.

В ночь с 18 на 19 августа начался мятеж левых эсеров в уездном городе Чембаре той же Пензенской губернии. Восстание возглавил уездный военный комиссар Шильцев. На его подавление был направлен тот же отряд Буздеса и Егорова, который и выбил мятежников из Чембара 22 августа. 20 августа на заседании Пензенского губисполкома его председатель Минкин докладывал: «Ввиду неимения сил и ввиду того, что по губернии одновременно было несколько восстаний, точно провести в жизнь приказы тов. Ленина нам не удалось… Тов. Бош сообщила об этом в центр, обвиняя меня в излишней мягкости и чуть ли не в саботаже. Тов. Ленин с ее слов также обвинил меня в бездействии…».

В ночь с 21 на 22 августа Ленин получил телеграмму, подписанную заместителем председателя губкома РКП(б) Станиславом Турло (председателя губкома Бош в Пензе не было, она находилась в Москве, где просила руководство ЦК РКП(б) отозвать ее из Пензы), членом губкома Буздесом и секретарем Веселовской, в которой сообщалось, что Минкин отказался выполнить решение губкома послать продовольственника и 50 красноармейцев-латышей для подавления восстания кулаков и изъятия у них хлеба. Телеграмма заканчивалась словами: «Американец заявил, что делать ничего не будет. Как быть?». «Американцем» Минкина называли за то, что до 1917 года он жил в эмиграции в США.

Как на это реагирует беспощадный и бесчеловечный кровопийца Ленин? Той же ночью он телеграфирует в Пензу: «Не понимаю, как мог Минкин отказаться исполнять постановление большинства губкома? Надеюсь, что это только недоразумение».

Через день, 23 августа, Бош телеграфирует Веселовской в Пензу: «Действуйте в направлении, указанном на нашем последнем совещании. Здесь не возражают, говорят, нам видней. Только всячески избегайте склоки. Старайтесь все обосновать принципиальным расхождением. Буду не позже субботы».

Заметим, что даже к людям, распространяющим о ней такие грязные сплетни, Бош допускает применение слова «товарищ». Стоит ли далее доказывать самоотверженность и преданность ее делу пролетарской революции?

Впоследствии Евгения Бош писала, что наряду с планомерной разъяснительной работой (она лично провела десятки митингов и собраний на заводах и фабриках Пензы, неоднократно выступала перед крестьянами и солдатами, на конференциях и пленумах Совета) пришлось провести чистку земельных и продовольственных органов от белогвардейцев и эсеров, которые специально вызывали недовольство Советской властью неправильным распределением продразверстки. Так, в одном губернском продоргане оказалось 60 бывших офицеров, которые разъезжали в качестве инструкторов по губернии.

30 августа 1918 года во время митинга на заводе Михельсона в Москве Ленин был тяжело ранен эсеркой-террористкой Фанни Каплан. Узнав об этом, в тот же день Пензенский губком РКП(б) постановил расстрелять часть арестованных белогвардейцев немедленно. Бош выступила категорически против, но решение было принято. Тем не менее, на втором заседании ей удалось убедить комитет снять первое решение и принять предложение в трехдневный срок рассмотреть дела наиболее крупных контрреволюционеров и привести приговор в исполнение. «Привожу этот случай, – пишет Евгения Бош в письме к дочерям 25 июля 1922 года, – так как в дальнейшем мне приписывали первое требование – массового и немедленного расстрела белогвардейцев. Это ересь, выдуманная белогвардейцами и используемая товарищами, лично враждебными нам».

Заметим, что даже к людям, распространяющим о ней такие грязные сплетни, Бош допускает применение слова «товарищ». Стоит ли далее доказывать самоотверженность и преданность ее делу пролетарской революции? Заметим лишь, что в 1923 году, уже будучи тяжело больной, она подписала «Заявление 46-ти» – первый программный документ Левой оппозиции, протестующий против усиления партийной бюрократии и подавления ею рабочих масс. Какое участие в борьбе с нарождающимся сталинизмом приняли Минкин и Кураев? Этот вопрос ждет своего ответа.

Здесь приведем небольшой список расстрелянных летом 1918 года по приговору Пензенской губчека: провокатор и агент царской охранки Константин Иванов, выдававший и эсеров, и социал-демократов; бывший предводитель дворянства Черниговской губернии князь Владимир Мусин-Пушкин, пробиравшийся с Украины в Самару в крестьянской одежде и собиравший сведения о частях Красной Армии, член «Союза русского народа»; бывший начальник Пензенского губернского жандармского управления Кремецкий; бывший пристав 2-й части Пензы Родин; протоиерей Павлин Смирнов (за антисоветскую пропаганду); комиссар Латышского конного эскадрона Гладков (за вымогательство, пьянство и сокрытие уголовного прошлого); банда из четырех грабителей, грабивших в форме красногвардейцев; два фальшивомонетчика.

Вполне допускаю, что этот список неполный, и российские историки могут его существенно дополнить и расширить, разыскав документы о красном терроре в Пензенской губернии и роли Евгении Бош в его проведении. Однако, будь я председателем Харьковской губчека сегодня, обязательно занес бы в этот список губернатора Авакова – за использование служебного положения в корыстных целях, то есть оправдание своей бесчеловечной власти поношением Ленина и большевиков. Напомню лишь одну цифру: в золотой век российского самодержавия, в царствование причисленного ныне к лику святых Николая II по подсчетам тогдашних статистиков каждый четвертый родившийся в Европейской части империи умирал в возрасте до одного года, а каждый второй в возрасте до 25 лет. За это кто-то должен был отвечать, как и за века унижений и оскорблений, за плети и розги, которыми награждали господа низшие сословия, тех же рабочих и крестьян. «Французская революция имела свои причины. Будущее оправдает ее гнев. Мир, сделавшийся лучше, – вот ее последствия», – писал Виктор Гюго в романе «Отверженные»…

Источник: Версии
54321
(Всего 0, Балл 0 из 5)
Facebook
LinkedIn
Twitter
Telegram
WhatsApp

При полном или частичном использовании материалов сайта, ссылка на «Версии.com» обязательна.

Всі інформаційні повідомлення, що розміщені на цьому сайті із посиланням на агентство «Інтерфакс-Україна», не підлягають подальшому відтворенню та/чи розповсюдженню в будь-якій формі, інакше як з письмового дозволу агентства «Інтерфакс-Україна

Напишите нам