В прокат вышел «Рай. Надежда» — заключительная часть трилогии Ульриха Зайдля про трех родственниц в поисках счастья. Лето, отпуска, каникулы. Мама отправилась на поиски любви в Кению, тетя развозит статуэтки Девы Марии по домам безбожников и отступников от католической веры, а тринадцатилетнюю Мелани (Мелани Ленц) отправили в диетический лагерь для детей с избыточным весом.
Там кормят едой, которую даже показывать страшно (режиссер и не показывает), а физрук с замашками фюрера (Михаэль Томас) гоняет толстяков по кругу, читая им лекции про дисциплину и единство, и следит за порядком после отбоя, выставляя провинившихся в коридор. Мелли сближается с сексуально раскрепощенной соседкой по комнате (Верена Лебауэр) и влюбляется в шутливого седовласого доктора (Йозеф Лоренц).
Про неудачу, которую потерпела мама девочки, австрийский режиссер Ульрих Зайдль снял первый фильм трилогии «Рай. Любовь»: секс-туризм и самообман не смогли удовлетворить запрос на искреннее чувство.
В картине «Рай. Вера» миссионерская деятельность героини также была не слишком успешна, дома творился сущий ад, а к финалу женщина бичевала уже не себя, но висящее на стене распятие.
Получалось, что и этот фильм — о любви (к Иисусу) и ее крахе.
Завершает трилогию история первой любви, подростковой: несмелой, но настойчивой, наивной и игнорирующей любые объективные и субъективные препятствия. Мелли ежедневно ходит на осмотр к доктору, а чудаковатое поведение врача постепенно превращается в странное и даже тревожащее по правилам «игры в доктора». Сначала он дает ей послушать через стетоскоп свое сердце, а через несколько визитов снимает рубашку, ложится на кушетку и учит вслушиваться в работу легких, печени, селезенки.
Бывший документалист Зайдль, которого долгие годы считали прямолинейным исследователем остро-социальных тем и критиком общественного устройства, неожиданно достиг совершенства в передаче средствами кино тех невыразимых состояний, которые обозначаются словами «любовь», «вера», «надежда».
Пугающее в его фильме оборачивается странным, жестокое — чудным, чудное — поэтическим.
Загнанные в стерильные боксы девочки (мальчики в фильме Зайдля не больше, чем фон) устраивают импровизированные дискотеки, обсуждают оральный секс и совершают партизанские вылазки на кухню. Популярную детскую песенку с рефреном «Если знаешь ты, что счастлив, хлопай в ладоши» здесь переиначили для своеобразной зарядки: «Если знаешь ты, что счастлив, хлопни жир», — поют дети, хлопая себя по животам, ляжкам и ягодицам.
Вооружившись палками для скандинавской ходьбы, юные пациенты накручивают под дождем круги вокруг корпусов вместо лесных троп.
Прогулка же к заболоченному пруду оборачивается неожиданной сценой уединения вступивших в пограничные отношения героев.
Из этих деталей, из говорливости сплетничающих подружек и безмолвности самих отношений, из утреннего тумана, в который попадают двое ближе к финалу, когда уже кажется, что их встречам пришел конец, складывается картина, в которой нет больших надежд, но есть утешение. Все пути в трилогии ведут к разочарованиям, в каждом из них найдется утерянный рай.