Но даже самую простую функцию – настоять на реформе правоохранительных органов и потребовать от власти придавить коррупцию, которая развернула лицом к Майдану уставший от поборов бизнес, – снежный город на Крещатике не выполнил.
Сначала потому, что занимались всякой фигней, вроде борьбы с гранитным Лениным. Потом заел быт. Вместо перечня требований к власти появился список необходимой провизии. Возникли споры: можно ли при поддержании революционного духа исключить из рациона мандарины и бананы.
Главными героями Майдана-2013 стали не командиры армии спасения – Кличко, Тягныбок и Яценюк, а завхоз палаточного городка Степан Кубив и комендант Майдана Андрей Парубий. Они уже создали свою милицию, свои отряды спецназначения, гостинично-ресторанный комплекс, АТП, службу вывоза фекалий и банно-прачечный комбинат. Выгодно арендовали у профсоюзов офисные площади в центре столицы (как сказал сам Кубив, за 500 грн. в день). В общем, отаборились надолго. Уходить не собираются. Рассматривают архитектурные проекты строительства летних баррикад (когда снег растает и палки из него посыплются). Размышляют над идеологией своего стояния.
В принципе, для того, чтобы жить в протесте долгие годы, никакого конкретного повода не надо. Это не мятеж и не путч. Другими словами – не экспресс-версия происходящего. Палаточные городки в Европе и Америке стоят по разным поводам годами. И к ним давно привыкли как к элементу городского ландшафта.
Самый знаменитый персонаж вечного протеста – это вашингтонская бабушка. Никто не помнит, когда эта старушка поселилась перед Белым домом. Однозначно очень давно, поскольку в 80-е годы в США был принят закон, запрещающий оставлять палатки на ночь возле общественных зданий. Но бабушка на тот момент уже сидела перед Белым домом. А так как закон обратной силы не имеет, ее палатку не убрали. И она сидит там до сих пор.
Разные люди, в разные годы посещавшие Вашингтон, видели бабушку то протестующей против войны в Афганистане с портретами Буша в чалме и с мусульманской бородкой (намек на схожесть с Бен Ладеном), то против войны в Ираке. Сейчас она имеет какие-то претензии к Обаме. Кажется, глобального финансового характера.
К бабушке то и дело приезжают журналисты. Подсаживаются временные протестующие. Лет через 7 ее протестного стояния в палатке завелся дедушка. Журналисты обрадовались. Написали об этом в таблоидах. И зря: за дедушкой приехали дети и забрали его куда-то на юг, в Оклахому. И бабушка снова осталась одна. Эх, женское счастье, был бы милый рядом. Не сложилось. Хотя с другой стороны – кто знает. Жизнь ведь еще не кончается. Может, появится другой дедушка, и они создадут крепкую простестную семью.
Уже много лет так живут и индейцы какого-то очень экзотического племени под домом правительства в Бразилиа. Они пережили там массовые акции протеста против коррупционного распиливания денег при подготовке чемпионата мира по футболу. Переживут и Олимпиаду.
Много лет назад правительство отобрало у них земли. Если не ошибаюсь, под строительство гидроэлектростанции. Компенсации им не дали. Или ее украли, как водится в таких случаях, ушлые посредники. В общем, индейцы вместо того, чтобы сдвинуться километров на 100 в бескрайних джунглях Амазонки, приехали в пыльный и душный город Бразилиа. Совершенно фантастический, можно сказать, чудовищный город, созданный посреди пустыни гением архитектора-коммуниста Оскара Нимейера.
В 50-е годы Нимейеру показалось, что именно так – с ровными рядами домов из стекла и бетона, на улицах без зелени и без бытовой инфраструктуры – должен выглядеть идеальный коммунистический город. Подальше от коррупции, от бизнеса, от соблазнов светской жизни. Только правительственные здания, дома для проживания чиновников, гаражи для их автомобилей и несколько модернового вида соборов для спасения души.
Жить в городе, расположенном посреди пустыни, оказалось сущей мукой, несмотря на большое количество искусственных каналов и водоемов, призванных освежать сухой жаркий воздух. Зелень тут не прижилась. Да никто и не стремился за ней ухаживать. Более того, никто особо не рвется здесь жить. По выходным и на праздники город покидают вереницы правительственных лимузинов. Чиновники уезжают в свои прохладные дома в соседних городах. Улетают на самолетах на острова в океане. В городе остаются лишь дежурные полицейские и… протестующие индейцы.
Как мы уже сказали выше, несколько лет назад они на свое горе заехали в Бразилиа, поставили палатки, развесили на редких деревья гамаки и с плакатом «Правительство – на скамью подсудимых» устроились на центральной площади города, перед зданием Кабмина. Никто почему-то не предупредил бедных дикарей, что выехать из города будет куда сложнее, чем заехать. Они сами поняли это через несколько месяцев. Но было уже поздно.
Теперь индейцы с выцветшим плакатом «Правительство – на скамью подсудимых» – одна из главных достопримечательностей скучной бразильской столицы. Периодически они перемещаются под парламент и танцуют там свой боевой танец. Во время танца, по обычаям предков, мужчины обнажаются ниже пояса, обматывают свой детородный орган какими-то тряпочками и подвязывают кверху ритуальной веревочкой. Чтобы торчал вперед. Видимо, это символизирует копье, грозно направленное в сторону воображаемого противника.
Но противник не реагирует. К индейцам давно никто не выходит из официальных зданий. Их не пускают дальше забора. Попытки прорваться внутрь Кабмина быстро и жестко пресекаются службой безопасности.
Индейцы, впрочем, не настаивают. Они не агрессивны. Не склоны штурмовать здания. Им хорошо и на улице – в палатках и гамаках. За несколько лет многие из тех, кто пришел с топором войны, обзавелись семьями, у них родились дети. Смуглые босоногие малыши с разноцветной раскраской на лицах весело бегают вокруг парламента по раскаленному на жаре асфальту, шумят, корчат рожицы полицейским. И чувствуют себя совершенно органично.
Социопсихолог Елена Воробьева говорит, что любое постоянное действие, если оно затянулось на месяц или больше, вызывает устойчивую привычку. Люди привыкают вставать по будильнику, дети привыкают чистить зубы, ходить в школу. Кто-то привыкает курить или пить. Другие не могут ездить в метро без музыки в наушниках. Девочки-красавицы не представляют своей жизни без косметики, а мальчиши-плохиши без трехэтажного мата.
Совершенно очевидно, что из тех, кто сейчас сидит на Майдане, родится секта людей, привыкших так жить. Революция рассосется. Майдан рано или поздно закончится, а они все равно там останутся. Прецеденты у нас имеются: под Печерским судом в палатках «Свободу Юлии Тимошенко» уже второй год живут несколько вполне благополучных бабушек, не бродяжек. Они раздают прохожим листовки, общаются с туристами, с ними охотно фотографировались болельщики во время Евро-2012. Эти бабушки не столь знамениты, как их вашингтонская «коллега», но уже вполне узнаваемы. Говорят, в последнее время они перебрались на Майдан. И теперь тусуются там…