Начать войну легче, чем закончить. Особенно, если это братоубийственная война. Не я сказала, а замглавы Национальной полиции. Дорогу к примирению знает Испания: 25 июня она отмечает 80 лет с начала гражданской войны. Война 1936-1939 гг. была одновременно и гражданской, и антифашистской. Антифашисты проиграли. Диктатор Франко правил до 1975 года. По обе линии фронта погибли 450 тысяч человек. Почти каждая испанская семья имеет счет к другой испанской семье. Но они научились с этим жить. Как именно? Ответ на этот вопрос я искала в шумной, пляжной и чересчур толерантной Барселоне.
Барселона – это не Испания, это Каталония. 26 июня в Испании пройдут парламентские выборы, которые для жителей Барселоны и окрестностей интересны не только как сериал политических прений о коррупции, безработице и сокращении бюджетных расходов, но, прежде всего, в плоскости вопроса о независимости Каталонии.
На самом деле Каталония уже сделала то, за что Украина ввела режим АТО и танки в Донецкий регион – она провела референдум и приняла резолюцию, провозглашающую «начало процесса создания независимого государства с республиканской формой правления». Этот вопиющий сепаратистский шаг парламент Каталонии осуществил 9 ноября 2015 года: 72 депутата выступили «за», 63 – «против».
16 февраля 2016 года Конституционный суд Испании (КСИ) признал данную резолюцию незаконной. И дальше между каталонскими сепаратистами и мадридскими центристами началась исключительно юридическая война.
Например, руководство автономии объявило о намерении открыть еще десять новых представительств за границей в дополнение к «посольствам» Каталонии, которые уже функционируют в Берлине, Брюсселе, Вашингтоне, Вене, Лондоне, Париже и Риме.
Король Испании не стал бомбить Саграду Фамилию и расстреливать кондиционеры на пляжных отелях Барселоны, а подал иск во все тот же КСИ о приостановлении деятельности внешнеполитического ведомства Каталонии.
На это власти Каталонии ответили решением поменять название своего МИДа на министерство интернациональных отношений. Каталонский премьер Карлес Пучдемон заявил, что даже по испанским законам, которые в Барселоне принимают в штыки, автономным областям Испании не возбраняется участвовать в интернациональных отношениях, поэтому «Каталония не будет отличаться от остальных регионов».
Думаю, что истинные украинские патриоты, глядя на это явное сепаратистское безобразие, спросят: почему Мадрид не принимает жестких мер по отношению к каталонцам? Отвечаю: потому что здесь хорошо помнят – любое действие рождает противодействие, первая пролитая кровь быстро превращается в реки крови.
Сейчас история гражданской войны в Испании мало интересна за пределами страны, в том числе и нам, великим украм. И, наверное, была бы вовсе забыта, если бы не фронтовые корреспонденты Эрнест Хемингуэй, Антуан де Сент-Экзюпери, Михаил Кольцов, Джон Дос Пассос, Джордж Оруэлл (который не только писал дневники, но и воевал и был ранен), британский поэт Уистен Оден, фотокорреспондент Роберт Капа и др.
А начиналось все очень просто: инфляция, экономический кризис, военный переворот, подавление переворота силами королевского окружения, победа левых на парламентских выборах, конфликт правых и левых политических сил, вторая попытка военного переворота и успешное подавление ее уже не королем, а демократическим правительством.
Примерно так Испанию колбасило с 1931 до 1936 года, пока лидеры второго военного переворота генералы Франсиско Франко и Эмилио Мола не договорились о помощи со стороны нацистской Германии и фашистской Италии. Как пишет Википедия, фюрер рассматривал испанскую войну как полигон для проверки немецкого оружия и молодых немецких пилотов, а Испанию в будущем, после победы националистов – как германский сателлит. В Барселоне уверены, что на самом деле речь шла о вхождении Испании или как минимум Каталонии в Итальянское королевство.
Именно поэтому Барселону очень жестоко бомбили итальянские бомбардировщики. А Франко впоследствии отобрал у нее (как и у басков) автономный статус. Не удивительно, что именно в Барселоне телевизионные репортажи из Донбасса с убитыми младенцами и беременными женщинами вызывают, пожалуй, самое искреннее сострадание.
Уже вернувшись в Киев, я разгадала этот феномен, прочтя в «Испанских репортажах» Ильи Эренбурга такие строки:
«Кто раз видел Барселону, не забудет ее – прекрасная, солнечная, веселая Барселона. Море, горы, пальмы, цветы. Старый город с чудесами романской архитектуры, новый – широкие прямые проспекты. На Рамбле беспечная толпа, цветочные ларьки, птицы в клетках и кафе – сотни кафе со столиками на тротуарах: люди пьют кофе, шутят, спорят, смеются… Фашисты прилетали за два дня шестнадцать раз. Они кидали на город бомбы в 400 кило. Площадь Каталунья – это центр Барселоны: сквер с ручными голубями, театр, кафе. Они скинули бомбу на площадь Каталунья. Они уничтожили театр. Толпа бежала к метро: бомба. Другая в ясли. Третья в инженерное училище. Четвертая в техникум. Пятая… Груды развалин. Погибли художественная галерея, социологическая библиотека, коллекция древней романской скульптуры. Погибли тысячи людей. Вот в газете объявление: «Скончалась от бомбардировки семья Планас», следуют имена – 11 человек… В трамвае погибли 23 человека. Осколком бомбы был убит грудной младенец – мать его кормила. Три дня и три ночи рылись пожарные в развалинах школ и яслей, они вытаскивали детские трупы…».
И дальше кое-что понятное и актуальное: «Зимой я видел в окопе бойца. У него были глаза темные и как будто невидящие. Он всех спрашивал: «Когда будем драться?». Товарищи мне объяснили: «У него дочка погибла в Лериде – ей было четыре года…»… В десять дней Барселона дала две новые дивизии добровольцев. Старые слова страшной осени 1936 года «No pasaran!» снова замелькали на домах Барселоны, рядом с грудами мусора. Часто на них следы крови убитых при бомбардировках. Эти слова, казалось, примелькались, и все же это мудрые, человеческие, подлинные слова…».
Кроме «No pasaran!» испанская война подарила нам еще один фразеологизм – пятая колонна. Пятой колонной называли агентуру генерала Франко в рядах республиканцев. Так, наверное, назовут и меня за эту статью. Но мы же евроинтеграционным путем идем, товарищи? Тогда терпите и слушайте рассказ дальше.
В итоге, как было сказано выше, республиканцы потерпели поражение. По приблизительным подсчетам, погибло 320 тысяч сторонников республики и 130 тысяч франкистов. Такая разница в количестве жертв объясняется тем, что победители потом арестовывали и расстреливали побежденных. Страну покинули более 600 тысяч человек, среди них было немало выдающихся интеллектуалов – таких как Пабло Пикассо и Ортега-и-Гассет.
Первый и последний президент независимой Каталонии Луис Компанис был арестован и заключен в тюрьму в подвалах штаб-квартиры Dirección General de Seguridad (государственной безопасности). Его держали там пять недель в одиночной камере, пытали и избивали. Ведущие деятели режима Франко посетили его камеру, оскорбляли его и бросали на него монеты или корки хлеба. После военного суда, который длился менее одного часа, где он был обвинен в «вооруженном восстании», его расстреляли в замке на горе Монжуик в Барселоне в 6:30 15 октября 1940 года. Сейчас на этом месте мемориальная доска.
В нескольких десятках метров от нее – гаубицы времен Первой мировой войны. Всего четыре пушки. Из них пытались сбивать итальянские бомбардировщики и защищать город от авиаударов. Не слишком эффективно, но зато самоотверженно. На табличке возле пушек написано, сколько мирных жителей было убито во время этих авианалетов, сколько ранено. Счет – на тысячи.
Но что поражает – сами пушки превращены в арт-объекты. На их стволах – цветы. Это один из элементов кампании примирения и прощения испанцев за уничтожение друг друга, которая будет продолжаться до тех пор, пока не затянутся все следы от ран войны 80-летней давности.
Вообще, первую попытку национального примирения предпринял еще Франсиско Франко: неподалеку от Мадрида, в так называемой Долине Павших он велел соорудить 150-метровый крест и похоронить под ним павших в боях: как своих сторонников, так и республиканцев. Сооружение мемориала началось еще в 1940 году, а открылся он в 1959-м.
Но затею Франко в народе оценили не как шаг к примирению, а как завуалированный памятник победителям и место будущего погребения диктатора. Так в принципе и получилось – Франко действительно был похоронен в тамошней базилике рядом со своим соратником, лидером «Испанской фаланги» Хосе Антонио Примо де Ривера. Поэтому Долина Павших пользуется популярностью преимущественно у туристов. Но разрушать ее никто не собирается.
Как и сносить памятники на могилах франкистов. Исключение составляют только франкистские символы и другие объекты, прославляющие военный мятеж 1936 года: их постановили удалить в соответствии с законом «О национальной памяти», принятым в 2007 году.
Но это можно считать уже финалом процесса, начавшегося сразу после смерти Франко и отнюдь не с зачистки культурных объектов, а с переговоров о формате примирения. Через год стороны пришли к выводу, что для восстановления справедливости не нужно никого судить. Наоборот – следует навсегда отказаться от карательной формы взаимоотношений в политике.
Верховный суд отменил все приговоры правительства Франко, продиктованные политическими, идеологическими и мировоззренческими мотивами. Одновременно бывшие представители франкистского режима были защищены от преследования Законом об амнистии, изданным через два года после смерти диктатора.
В декабре 1978 года страна получила Конституцию, которая определяет Испанию как «парламентскую монархию, правовое социальное и демократическое государство, провозглашающее высшими ценностями свободу, справедливость, равенство и политический плюрализм».
При этом все политические элиты достигли негласного консенсуса в вопросе о запрете «игры на болях войны»: о прошлом не принято даже дискутировать, не говоря уже о психологических спекуляциях.
Фактически суть социального договора в том, что обе стороны конфликта дали обет не копаться в прошлом и не попрекать друг друга понесенными жертвами. Официально в гражданской войне нет победителей и побежденных. Есть трагедия национального масштаба, в которой утраты – это не разобщающий фактор, а объединяющий. Пострадали все. Проехали, не забыли, но смирились, живем дальше.
Хотя боль все равно еще дает о себе знать. Да, испанцы не любят Долину Павших. Но они даже сейчас толпятся под картиной Пикассо «Герника» в мадридском Центре искусств королевы Софии: именно это произведение для них является символом войны, зацепившей почти каждую испанскую семью. А в Барселоне не забывают: их независимость отменил именно Франко. Поэтому каталонский сепаратизм — это тест на политическую зрелость для центральной власти.
P.S. Национальное примирение в Испании считается одним из самых успешных в мире: его использовали в качестве образца для амнистии в Хорватии. В свою очередь хорватский пример ОБСЕ и нормандская четверка безуспешно пытаются навязать нам, получая достойный патриотический отлуп. Мы прощать не хотим, не умеем и не собираемся учиться. И украшать пушки цветами – это тоже не наш размерчик. А все по той же причине – «патамушта не Европа»…