«Арабская весна»: десять лет войн и хаоса

Зажигалка, канистра бензина, бедный уличный торговец, для которого очередное оскорбление стало последней каплей. Вот с чего началась «арабская весна». Народные протесты арабской весны разгорелись в январе 2011 года, но искра вспыхнула — в буквальном смысле — в один из самых темных дней зимы. Это произошло 17 декабря 2010 года в запущенном промышленном городе Сиди-Бу-Зид в Центральном Тунисе.

26-летний уличный торговец Мохаммед Буазизи поругался с муниципальным инспектором. Женщина-инспектор захотела проверить у молодого человека разрешение торговать на улице овощами с тележки. Буазизи почувствовал себя жертвой преследований. Он пытался получить разрешение, но ему это не удалось. И инспектору это было хорошо известно — она просто намекала на взятку.

Началась ожесточенная словесная перепалка, прибежали двое полицейских и повалили молодого человека на землю. В отчаянии и злобе Буазизи пытался прорваться в мэрию, чтобы пожаловаться на такое обращение, но его не пустили.

Тогда у него кончилось терпение.

Мохаммед Буазизи купил канистру бензина на ближайшей заправке, облился им и поджег себя зажигалкой. Прохожим удалось погасить огонь, но Буазизи получил очень сильные ожоги. Через 18 дней он умер в реанимации в адских мучениях.

Трагическое самосожжение в Сиди-Бу-Зиде запустило цепную реакцию, которая заставила всех деспотов и диктаторов арабского мира поджать хвосты. Но попутно это привело и к ряду нежелательных эффектов: в события стали вмешиваться крупные мировые державы, а в обществе вспыхивали волнения и на вид неразрешимые конфликты.

За эти годы я несколько раз приезжал в Сиди-Бу-Зид и общался с родственниками и друзьями Мохаммеда Буазизи. Они помнят его худощавым и «совсем не вспыльчивым» парнишкой. Буазизи просто стремился заработать себе на пропитание, перестать делить тесное жилье с родителями и четырьмя братьями и сестрами и накопить немного денег на свадьбу.

Но в провинциальном Сиди-Бу-Зиде с его коррупцией и безработицей заработать можно было только нелегальной уличной торговлей. Труд тяжелый, а прибыль минимальная. Мохаммеда Буазизи постоянно притесняли полицейские и чиновники.

Буазизи не занимался политической агитацией. Но он стал мучеником и символической фигурой для сотен тысяч тунисцев, которые чувствовали, что чаша их терпения переполнилась. Сразу же после его самосожжения в Сиди-Бу-Зиде разразились спонтанные уличные протесты. Наряды полиции ожесточенно разгоняли их резиновыми дубинками и слезоточивым газом, стреляли в воздух.

К тому времени — к концу 2010 года — уже 23 года в Тунисе правил Зин аль-Абидин Бен Али, бывший военный и создатель тунисской службы безопасности.

Президент Бен Али управлял полицейским государством и держал СМИ в ежовых рукавицах, но тем не менее ему удалось в мировом сообществе создать для Туниса образ «прогрессивной» страны. Президентская партия власти под названием Демократическое конституционное объединение входила в социалистический интернационал, а страна официально была секулярной.

Запуганная тунисская пресса не осмеливалась писать о яростных протестах против режима. Но фотографии и репортажи распространялись все равно — через блоги и социальные сети. Полицейское насилие вызвало протесты и в других тунисских городах. А когда 4 января Мохаммед Буазизи скончался, массовые демонстрации стали еще масштабнее.

14 января 2011 года Бен Али почувствовал, что с него довольно. Вместе с женой Лейлой Трабелси на 20 лет моложе его он покинул Тунис и на частном самолете отправился в Саудовскую Аравию. Штаб-квартира Демократического конституционного объединения оказалась в осаде, народ танцевал на улицах, а военные переходили сторону восставших, вставляя цветы жасмина в дула своих винтовок.

Соседние арабские страны внимательно следили за событиями в Тунисе, и очень скоро люди вышли на улицы также в Ливии, Египте, Йемене, Сирии, Бахрейне и Иордании.

В феврале 2011 года в ответ на протесты сотен тысяч демонстрантов ушел в отставку президент Египта Хосни Мубарак. В Ливии дрогнул старый диктатор Муаммар Каддафи.

А в Сирии повсюду зазвучали слова, которые позже станут лозунгом «арабской весны»: «Народ хочет, чтобы режим пал».

Даже в невероятно закрытой и репрессивной Саудовской Аравии начались протесты. На короткое время показалось, что возможно все.

Но когда крики ликования стихли, а несколько президентов стран арабского мира ушли в отставку, наступило похмелье и время разбираться с последствиями. Если взглянуть на цифры и статистику сейчас, десять лет спустя, в восставших странах наблюдается неутешительная картина.

Как раз к десятой годовщине отчаянной акции Мохаммеда Буазизи нью-йоркский Совет по международным отношениям (CFR) представил научно-исследовательскую работу, посвященную обстановке в пяти странах, ставших ядром «арабской весны» (Бахрейн, Египет, Ливия, Сирия, Тунис и Йемен).

Совет по международным отношениям рассмотрел тенденции в таких областях, как конфликты, демократическое развитие, уровень жизни, безработица среди молодежи и свобода прессы. И везде кривые графиков ползут куда-то не туда.

Больше всего угнетают войны, которые разразились на фоне «арабской весны» и продолжаются до сих пор без всякой надежды на скорое их прекращение.

В Сирии народное восстание против президента Башара Асада очень быстро переросло в полномасштабную войну. К настоящему моменту сирийская война превратилась в незатухающий очаг конфликтов с участием армий шести стран (Сирия, Россия, Иран, Турция, США и Израиль), а также множества вооруженных группировок. За это время в войне погибли от 500 до 600 тысяч человек, а почти 12 миллионам — непостижимая цифра! — пришлось бросить свои дома и бежать. Никакого быстрого способа завершить этот конфликт не предвидится.

Муаммар Каддафи правил Ливией целых 42 года к тому времени, но в конце августа 2011 года его согнали с трона, а через некоторое время убили. Каддафи сдерживал этнические, религиозные и региональные конфликты с помощью военных и служб безопасности.

Когда у Муаммара Кадаффи отняли власть, старые враги стали поднимать головы, и конфликты медленно, но верно перерастали в гражданскую войну, в которой со временем появлялось все больше иностранных участников. ООН усердно пытается играть роль посредника, но результаты пока слабые.

В Йемене авторитарный лидер Али Абдулла Салех не захотел склониться перед требованием молодых демонстрантов сделать страну более демократичной. Уловки, на которые пошел Салех, чтобы остаться у власти, привели к нынешнему сложному и кровавому конфликту — гражданской войне, которая вызвала самую страшную на сегодняшний день гуманитарную катастрофу, грозящую Йемену расколом.

Что касается остальных стран, затронутых в исследовании Совета по международным отношениям, только в Тунисе наблюдается достойный упоминания прогресс в демократическом развитии страны. Там есть функционирующая многопартийная система, в рамках которой власть в стране сменялась мирным путем. А вот в Египте и Бахрейне, напротив, демократические институты стали еще слабее.

Масштабная безработица особенно сильно подстегивала молодежь выходить на улицы. К сожалению, ни к каким улучшениям протесты не привели: статистика показывает рост безработицы во всех странах.

Свободы прессы в общем и целом стало еще меньше по сравнению с тем, что было за несколько лет до «арабской весны». В особенности это касается Египта — страны, которую считают сердцем культуры арабского мира. После того как в 2013 году к власти пришел Абдул-Фаттах ас-Сиси, Египет оказался в числе стран, где журналистов чаще всего сажают в тюрьму.

Победа над коррупцией была еще одной путеводной звездой во время «арабской весны». Однако статистика от Совета по международным отношениям свидетельствует, что уровень коррупции остался примерно тем же, что и до восстания, хотя некоторые страны, например, Тунис, и пытались бороться с взяточничеством при помощи антикоррупционных органов.

Значит ли это, что все эти протесты, все риски были напрасны? Зависит от того, кого вы спросите. Конечно, кто-то сожалеет о бунте в свете беспорядков и нестабильности, которые за ним последовали.

Но сам я вспоминаю молодую ливийку Нисреен и ее надежды на то, как страна будет развиваться после Каддафи. Она с нетерпением ждала, когда можно будет организовать общество защиты животных — при старом режиме воплотить подобную инициативу в жизнь было невозможно.

Также я думаю о Лине Бен Менни, одной из главных фигур восстания в Тунисе. В этом году она умерла от аутоиммунного заболевания в возрасте всего 36 лет. Два года назад в интервью журналисту Dagens Nyheter Радхуане Аддале Лина Бен Менни подвела итог достижениям: «Я счастлива видеть новое поколение Туниса, тех, кто ходил в начальные классы, когда началась революция. Они выросли в стране, где свобода мнений — нечто само собой разумеющееся, и они не дадут просто так отобрать у себя права».

Источник: Dagens Nyheter

54321
(Всего 14, Балл 2.79 из 5)
Facebook
LinkedIn
Twitter
Telegram
WhatsApp

При полном или частичном использовании материалов сайта, ссылка на «Версии.com» обязательна.

Всі інформаційні повідомлення, що розміщені на цьому сайті із посиланням на агентство «Інтерфакс-Україна», не підлягають подальшому відтворенню та/чи розповсюдженню в будь-якій формі, інакше як з письмового дозволу агентства «Інтерфакс-Україна

Напишите нам