Телемастер

Генеральный телепродюсер канала «1+1», известная своими социальными телепроектами, в частности программой «Без табу», журналистка, на нынешних парламентских выборах она продемонстрировала активную гражданскую позицию, войдя в первую пятерку пропрезидентского блока «Наша Украина». Теперь намерена ее реализовывать в парламенте, хотя долгое время Ольга Владимировна была с политикой и политиками на «вы», являясь одной из ведущих программы «Иду на вы». Перешла ли она с ней на «ты», став народным депутатом? Изменилось ли ее отношение к коллегам по цеху? Об этом и многом другом Ольга Герасимьюк рассказала в интервью «Киевскому телеграфу».

Ольга Владимировна, вы действительно поссорились с главой Комитета Верховной Рады по вопросам СМИ и свободы слова и решили выйти из его состава? Якобы не захотели работать с «выскочкой» Андреем Шевченко?

— Мне тоже рассказывали именно такую версию. На самом деле это была никем не проверенная информация, которая сначала появилась на одном из интернет-сайтов, а затем была растиражирована другими средствами массовой информации. Ничего подобного я никому не говорила, тем более Андрею Шевченко. Я встретилась с журналистом интернет-издания, распространившего эту информацию. Он объяснил причину появления такой «новости» следующим образом: дескать, слух пошел, а вас в парламенте не было, чтобы уточнить — правда это или нет. Мы объяснились, и, надеюсь, моя точка зрения будет опубликована.

Еще раз повторю: никакого скандала с Андреем Шевченко не было. Более того, я в тот день и на заседании комитета не присутствовала. Возможно, подобная версия возникла в связи с тем, что я выразила желание работать в Комитете по вопросам правосудия и в сессионном зале поднимался вопрос об утверждении такого перехода. Однако первый вице-спикер Адам Мартынюк, который вел заседание, не стал зачитывать обращение «Нашей Украины» к депутатам по данному поводу. Он слукавил: дескать, мое трудоустройство и так отняло у коллег много времени и сил. И хотя представители фракции «Наша Украина» попытались исправить ситуацию, обратившись к спикеру Александру Морозу, однако ничего не вышло. Пока я продолжаю числиться в Комитете Верховной Рады по вопросам СМИ и свободы слова.

Вы с самого начала стремились работать в Комитете по вопросам правосудия и в «свободу слова» вас записали ошибочно?

— Да, это действительно так. Объясню почему. Во-первых, это новая парламентская структура с новыми возможностями и задачами. Во-вторых, у меня есть, скажем так, личный интерес. Как вы знаете, я занимаюсь социальной журналистикой и всю свою профессиональную карьеру посвятила защите прав человека. Мешки писем, которые я получаю, касаются несправедливых судебных решений, произвола правоохранителей. Это мое дело, которым я занимаюсь совместно с моими друзьями и коллегами из правозащитных организаций. Поэтому для меня чрезвычайно важно работать именно в таком комитете ВР, хотя ничего против работы в Комитете по вопросам СМИ и свободы слова не имею. Если случится так, что повторно мое заявление о переходе не проголосуют, я буду спокойно коммутировать с коллегами из профильного масс-медийного комитета. Те, кто блокирует мой переход в другой комитет, объясняют это «благими намерениями». Однако, думаю, тут дело все-таки в идеологической и мировоззренческой несовместимости. Не странно ли, что лидер коммунистов, который регулярно заявляет с парламентской трибуны о нарушениях прав человека, вдруг так энергично демонстрирует, насколько нежеланной является моя кандидатура для Комитета по вопросам правосудия? Однако никакого дискомфорта или плохого настроения в связи с происшедшим у меня нет. У депутата в любом случае есть огромные возможности для самореализации и активных действий. А с коллегами из Комитета по вопросам СМИ и свободы слова я в любом случае буду сотрудничать.

А вас не смущает то, что Андрей Шевченко назвал главной задачей парламентского Комитета по вопросам СМИ и свободы слова создание общественного телевидения и радио? Не слишком ли это сужает поле деятельности профильного комитета, в котором вы пока «прописаны»?

— Я думаю, что вы правы. Создание общественного телевидения не может быть задачей номер один в деятельности данной структуры. Это ограничивает работу и комитета, и журналистов. Речь идет всего лишь об одной, хотя и достаточно важной части общей работы. Думаю, проблем в средствах массовой информации гораздо больше. Особенно в электронных масс-медиа. Мне это особенно видно, поскольку я «родом» оттуда. Свобода слова, которую мы получили, далеко не благополучна и требует регламентации, в том числе и законодательной. На данную тему я могу рассуждать очень долго, поскольку считаю, что за прошедшие полтора года мы так и не смогли правильно распорядиться свободой слова и направили это оружие совсем не в ту сторону, в какую следовало бы. Мы, журналисты, так и не научились пользоваться полученным инструментом. Оказалось, что быть свободным человеком тяжело. К этому нужно не просто привыкнуть. Необходимо заставлять себя понимать, что происходит, чтобы уметь каждый день адаптировать зрителей, читателей, слушателей к новым условиям жизни. Мы обрели вдруг свободу сообщать все, что придет в голову, поскольку у нас есть под рукой доступный ресурс: газеты, камеры, микрофоны. Но не надо путать свободу слова и свободу высказываний. Мы, журналисты, возомнили себя чуть ли не хозяевами общественной мысли и властителями дум. Однако нас никто не избирал на эту должность. Нам лишь дали возможность получить соответствующее образование и заниматься любимым делом — сообщать народу новости. А это вовсе не означает, что нам дали мандат народного доверия. Хотя сейчас журналисты ведут себя так, будто он у них в кармане.

Но вы-то как раз журналист с мандатом. Не чувствуете какого-то раздвоения личности?

— Нет у меня никакого раздвоения — я была и остаюсь журналистом. И могу с ответственностью говорить о подобных вещах, поскольку во время предвыборной кампании мне пришлось с этим столкнуться. Я ведь была и генеральным продюсером телеканала, и представителем политической силы. Поэтому мне было необходимо продемонстрировать, что свобода слова — не идеологический флаг, которым можно размахивать на встречах с избирателями. Мне было очень непросто доказать, будучи на 4-м месте в избирательном списке «Нашей Украины», что я не являюсь заангажированным руководителем новостей, политических программ. И я это смогла сделать — наш канал был признан одним из самых объективных в освещении хода парламентских выборов. Но мне было непросто, поскольку я стала для многих удобной мишенью. Но пошла на такой шаг сознательно, поскольку знала, что делаю.

Если смогла в сложных условиях избирательной кампании доказать, что подобное возможно, то и в парламенте постараюсь выступать за цивилизованную журналистику. Объективную, культурную, образованную. Это то, чего нам всем так не хватает. Когда я говорю о свободе слова, то подразумеваю, что многие бросились в свободную журналистику, не имея для этого достаточных оснований. Если хотите — не заслужив этого своим опытом, профессионализмом, не обладая необходимыми моральными качествами. Однако несмотря на данное обстоятельство, они воздействуют на общественное сознание, используя мощное медийное оружие. Ведь журналисты формируют отношение людей к происходящему, к той цели, к которой мы идем, — к государству, которое стремимся построить.

Когда я говорю о том, что журналисты принесли много вреда в этом плане, то отвечаю за свои слова. Ведь журналистика очень похожа на хирургию — мы не можем «вырезать» орган, не подумав о последствиях, не отвечая за результат операции. Просто обнаружили болезнь и высказываем о ней всяческие иронические мысли. Так нельзя. Грубо говоря, необходимо уметь пользоваться скальпелем масс-медиа для пользы общества, а не для того, чтобы повергнуть его в депрессию.

Вы все время работали на коммерческих каналах и говорите, по большому счету, об ответственности частных инвесторов и журналистов, которые там трудятся. А как насчет ответственности УТ-1 — государственного канала?

— Это отдельная проблема, связанная с вашим предыдущим вопросом насчет общественного телевидения. На мой взгляд, общественное телевидение — это вопрос даже не завтрашнего дня. Эту дорогу еще предстоит пройти. Первый закон о нем был принят еще в 1997 году. Данную идею пытались реанимировать в 2005-м, однако ничего пока не вышло. Думаю, в такой бедной стране, какой, к сожалению, является Украина, свобода слова будет пока лучше обеспечена с помощью наличия спектра разных телевизионных каналов, которые представят зрителю различные точки зрения. Каналы, принадлежащие разным инвесторам, создают реальную конкуренцию различных точек зрения, мнений. Например, вы смотрите новости на «Интере» и понимаете, что думает по тому или иному поводу определенная политическая сила. Переключаетесь на ICTV — и можете узнать точку зрения других политических партий.

Приходится признать: зрителю сегодня трудно разобраться в том, что происходит, кто стоит за тем или иным телевизионным каналом, поскольку начался передел медиа-рынка. И в стране ситуация в информационной сфере перестает быть контролируемой. Это уже видно невооруженным взглядом. А что касается государственного телевидения, то его просто необходимо привести в порядок, поскольку могу сегодня утверждать, что государственное ТВ не работает на государство. Я даже говорю не о качестве передач. Да, действительно, сложно изменить систему, поскольку на Первом национальном все очень запущено. На канал приходили разные менеджеры: от революционно настроенных до сугубо консервативных. Мне жаль, что я вынуждена говорить об этом, поскольку на УТ-1 работают мои коллеги, однако вся проблема — в менеджменте и топ-менеджменте. Наверное, на эту проблему должен обратить серьезное внимание Секретариат Президента. Там, мне кажется, не все в порядке.

Мы уже устали говорить об отсутствии единой, системной государственной информационной политики в стране. Первый национальный должен быть проводником государственных идей и мыслей, он должен объяснять людям, что происходит, за что они должны бороться. Чтобы их, как овец, не таскали по улицам под разными флагами. Однако ничего подобного не сделано. В этом заключается главная проблема нашего гостелевидения, и я не собираюсь молчать. Думаю, что именно данный вопрос должен в первую очередь рассмотреть парламентский Комитет по вопросам СМИ и свободы слова.

Вы сказали, что начался передел медиа-рынка. Насколько достоверна информация о том, что канал «1+1» уже куплен одной финансово-промышленной группой и скоро превратится в информационное средство ведения политической борьбы?

— Могу вам сказать: вся моя жизнь связана c каналом «1+1». Я, когда рассказываю об этом канале, рассказываю о себе. Мне сейчас особенно сложно говорить… Что же касается вашего вопроса о продаже, то ничего утверждать не могу, поскольку не видела ни одного документа, где бы этот факт был зафиксирован. С другой стороны, продолжается суд. Состоялось, по-моему, несколько десятков судебных заседаний, а к рассмотрению основного вопроса стороны так и не приступили. Чем все закончится — прогнозировать сложно. Но я предполагаю, что в конце концов канал все-таки будет продан. Возможная смена собственника плохо влияет на настроения людей: ведь наш канал был, можно сказать, семейным. Просто было приятно ходить на работу. Я создала там с друзьями массу проектов — только потому, что я любила «плюсы». Канал не был для меня лишь местом зарабатывания денег. Это правда.

Чьим инструментом станет «1+1» — предположить сегодня сложно. Но можно. На телеканал пришел новый менеджер на службу новостей и, кажется, на все политические проекты. И люди, которые смотрят новости, сегодня часто обращаются ко мне с вопросом: а что с вами произошло? Я не знаю, что ответить, поскольку не имею отношения к выпуску новостей и политических программ. Хотя обо мне и писали, что я ввела на «плюсах» мягкую цензуру, я все же смогла впервые на канале ввести редакционный устав. Он не является юридическим документом, но все-таки защищает журналистов канала от цензуры, давления, дает возможность честно выполнять свои профессиональные обязанности. Устав подписан журналистами, вывешен на сайте канала, и я всегда предлагаю коллегам об этом документе помнить, если их по-прежнему волнует свобода слова. Надо посмотреть, как будет развиваться ситуация в дальнейшем, но не скрою, что у меня есть тревожные предчувствия.

На ваш взгляд, телевидение — это бизнес или средство для достижения политических целей?

— В принципе, ТВ — это прежде всего бизнес. Телевидение должно приносить прибыль. Но необходимо, чтобы это был социально и государственно ответственный бизнес. Он должен иметь прибыль, но одновременно строить эту страну. Таким был наш канал. Неотъемлемой составляющей нашей редакционной политики была социальная направленность»1+1″. Мне очень будет не хватать в эфире «плюсов» сурдопереводчиков, которых именно я попросила прийти на канал. Мы помогли получить информацию десяткам тысяч неслышащих людей… Во время предвыборных поездок эти люди приходили ко мне и просили продолжать делать такое нужное им дело. Сегодня сурдопереводчиков считают «немодным элементом». А на самом деле люди с проблемами слуха не читают «бегущую строку», что модно, — они иначе воспринимают текст. На мой взгляд, очень важно сохранять подобные традиции. Это показатель социальной ответственности нашего телевизионного бизнеса. Мы занимались благотворительностью, были одним из немногих коммерческих каналов, где бесплатно шла социальная реклама с важными для общества месседжами. Можете себе представить, насколько непросто было это сделать. Будет очень жаль, если все это прекратится. Я вижу, как на некоторых каналах уже показывают откровенную порнуху — это чистый бизнес, но никак не настоящее украинское телевидение.

Вам интересно находиться в сессионном зале? Нравится «делать политику»?

— Мне интересно. Я пришла в Верховную Раду не для решения личных проблем. Мне не нужна депутатская неприкосновенность, политическая «крыша». Я, если честно, пришла в парламент из «капитализма». Пришла человеком, который знает, что такое зарабатывать неплохие деньги. Хоть тяжелым трудом, но своим. Человеком, который, не буду скромничать, удачно построил свою карьеру. Сегодня я оставила за собой лишь право вести программу, ведь это не просто шоу, где я появляюсь раз в неделю. Моя программа существует шесть лет и за это время превратилась, без преувеличения, в широкое общественное движение. Хотя и говорят, что я делаю «чернуху», слезливую передачу… Стараюсь не обращать внимания на подобные упреки. Моя программа — это место, куда может прийти любой человек и сказать: «Я хочу, чтобы вы помогли отстоять мои права!». Да, это смотрится ужасно, тяжело. Многие люди сразу переключают на что-то более легкое и развлекательное. Но это реальная жизнь. Такая, как она есть в Украине. И главное — эти истории всегда заканчиваются позитивно, потому что мы всегда ведем длительную, затяжную борьбу за права каждого человека, пришедшего к нам со своей болью и отчаянием. Я не могу своих зрителей оставить без этой программы, без надежды, без помощи. Поэтому, придя в Верховную Раду, я продолжаю работать в том же направлении. Правда, теперь могу решить эти вопросы на более высоком уровне, в том числе и законодательном. Казалось бы, что мне с этого? Зарплата уж точно меньше… Но когда случилась «оранжевая» революция, я подумала: наконец-то поживу в этой стране. А сейчас понимаю — все завоевания Майдана под угрозой. И может, это прозвучит пафосно, но жить при хорошей зарплате, разъезжать на крутой машине по нищим селам и городам, заходить в грязный подъезд, где спят наркоманы, — это не жизнь. И вот вам ответ на вопрос, зачем мне все это.

Беседовали
Ирина Гаврилова,
Александр Юрчук