Ядерный детектив 3

Тем не менее (и отнюдь не претендуя на «идеальное решение») все же рискну предложить некоторые варианты. Украине нужно «разрулить» ситуацию по трем основным блокам проблем: 1) что делать с облученным ядерным топливом «чернобыльского происхождения»? («проблема ХОЯТ-2»); 2) что делать с ОЯТ действующих АЭС? («проблема ЦХОЯТ»); 3) какой должна быть технологическая стратегия развития (и стратегия обеспечения топливом) отечественной ядерной энергетики, чтобы избежать повторения подобных «эпизодов» в перспективе? Полагаю, что самый больной вопрос среди перечисленных — это «облученка» родом из Чернобыля». С нее и стоит начать.

Дела здесь неважные. «Согласованное концептуальное решение», представленное Framatome и Чернобыльской АЭС Ассамблее стран — доноров Счета ядерной безопасности (финансирующей сооружение ХОЯТ-2) в июле 2005 года, предусматривает совершенно неприемлемый для Украины вариант: перенос решения вопроса с долговременным хранением «испорченных» тепловыделяющих сборок (ТВС) на неопределенный срок (причем в рамках отдельного контракта). Это не только существенно сокращает объем обязательств подрядчика и рост обязательств заказчика: результаты аудита, выполненного для ЕБРР шведской компанией SKB International Consultants (Стокгольм), вообще ставят под вопрос обоснованность такого решения. Причина: оно не решает проблемы «подмокших» ТВС и не может считаться согласованным до тех пор, пока не будут урегулированы а) вопрос расходов и б) вопрос ответственности за эти расходы.

Кроме того, это означает необходимость модификации технологии NUHOMS (по которой создавалось ХОЯТ-2). Прецедентов же такой операции не было. А значит, имеется риск, что «адаптированная NUHOMS» не будет лицензирована в Украине.

Аудиторы обнаружили, что Framatome и Co. допустили фундаментальную ошибку еще на этапе тендера, систематически не учитывая проблемы попадания воды в негерметичные ТВС при «мокром» хранении. По их мнению, «главная причина проблем проекта — недостаточная компетентность участвующих в проекте организаций в области мокрого и сухого хранения облученного ядерного топлива», а также отсутствие «здравого технического смысла» (т. е. дурость. — Авт.) французских проектировщиков. Контракт был подписан на выполнение работ «под ключ», однако уже давно перешел в режим научно-технической разработки с неясными перспективами. Не удивительно, что теперь между сторонами проекта имеются глубокое взаимное недоверие и недостаток обмена информацией, открытые взаимные обвинения и нарушение договоренностей…

Теперь, прежде чем сооружение ХОЯТ-2 может быть продолжено, необходимо заключить технически реалистичный контракт с четким распределением ответственности, полной «прозрачностью» и жестким управлением проекта с обеих сторон. Здесь существуют только два возможных варианта: сохранение Framatome в роли подрядчика с одновременным пересмотром контракта и разрыв договора (с последующим выбором нового подрядчика).

Преимуществом первого варианта является полное использование уже вложенных инвестиций и сосредоточение внимания на решении технических проблем вместо «околоконтрактной тяжбы». Однако для того чтобы у данного варианта появился хоть какой-то шанс на успех, абсолютно необходимо, чтобы стороны были готовы продемонстрировать готовность к фундаментальной смене своего отношения к делу и принятию ответственности за последствия уже совершенных ошибок. Еще требуется радикальное обновление состава специалистов с обеих сторон с привлечением действительно компетентных экспертов и менеджеров, а также поддержка проекта на самом высоком уровне. Все это вряд ли выполнимо.

Преимуществом второго варианта (разрыва контракта) является «начало с чистого листа». Цель такого варианта — привлечение действительно опытного и действительно надежного подрядчика, который продемонстрировал бы способность находить решения имеющихся технических проблем и которому украинская сторона могла бы доверять. Да, это задержка во времени. Но поскольку все сроки работ по ХОЯТ-2 и так безнадежно сорваны — Кабинету министров Украины и администрации Чернобыльской АЭС имеет смысл задаться вопросом: стоит ли продолжать сотрудничество с Framatome? Ведь он уже продемонстрировал неспособность выполнять порученные ему работы и задержал реализацию проекта на несколько лет (хотя получил оплату значительно большую, чем первоначально оговоренная цена), но до сих пор так и не предложил приемлемого решения…

Конечно, разрыв контракта является тяжелым шагом. И тот же ЕБРР (в значительной степени контролируемый французами) нам это вряд ли простит. Несмотря на это, в случаях, когда какой-либо проект полностью вышел из-под контроля, — опыт свидетельствует: лучше разорвать контракт и начать сначала, нежели продолжать инвестировать в «черную дыру».

Что же касается истории с сооружением ЦХОЯТ, то, принимая во внимание, кем, когда, на каких процедурных (и иных) условиях «запускался» тендер, а также тот факт, кем, когда и в каких политических обстоятельствах принималось решение о его окончательных результатах, — доверять этим результатам никак нельзя. Поэтому наиболее здравым представляется поступить следующим образом: правительство Украины должно аннулировать результаты тендера по ЦХОЯТ. Однако ссылаясь не на возможные погрешности в его проведении и порядке определения победителя, а на изменения в национальной стратегии обращения с ОЯТ.

Кстати, такую стратегию было бы заодно крайне неплохо принять не на уровне закрытой отраслевой программы, а в виде санкционированного законодателями документа. Ведь пока этого не сделано — существует и риск повтора фортеля, который учинила в ноябре 2005 года группа должностных лиц Минтопэнерго, НАЭК «Энергоатом», Минстроя, Минприроды, «Укринвестэкспертизы» и Хмельницкой АЭС. Тогда не было придумано ничего умнее, как созвать совещание, фактической темой которого являлся вопрос… обхода требований законодательства Украины, регламентирующих порядок принятия решений о размещении, проектировании и строительстве ядерных объектов. Правда, все обошлось — не в последнюю очередь благодаря тому, что товарищи, представляющие вышепоименованные заведения, пребывали в слишком большой наивности на предмет возможности сохранения в тайне своих «наполеоновских замыслов». Поэтому, когда уже через неделю после «атомной тайной вечери» последовал запрос народного депутата Андрея Деркача Генеральному прокурору Украины г-ну Медведько, коим от «генералки» требовалось принять меры реагирования в отношении признаков подготовки преступления группой должностных лиц (это предусмотрено ст. 97 Уголовно-процессуального кодекса Украины), аппетиты гг. Плачкова, Штейнберга и прочей «энергоатомной компании» несколько поулеглись.

Однако при нынешнем положении дел представителям депутатского корпуса приходится заниматься совершенно несвойственной им функцией — «выявлять и пресекать». Между тем беспрерывно «отнимать у обезьяны гранату» (да еще пока она носится по складу, набитому этими самыми гранатами) — дело абсолютно бесперспективное. Когда-нибудь все равно недоглядишь. Единственное разумное решение — выгнать неразумное создание с опасного объекта и организовать такой «учет и контроль», чтобы любознательный примат не мог просочиться обратно. В нашем случае это означает: необходима такая база нормативно-правового регулирования в ядерной сфере, чтобы эти «тайные вечери», секретные программы на миллиард долларов или покрытые «мутью неизвестности» многосотмиллионные контракты стали невозможными.

Разумеется, это недостаточное условие наведения порядка в отрасли. Ситуация в топ-менеджменте ядерно-энергетического комплекса Украины до боли напоминает картину, которая лет сто назад сложилась в российской Академии Генерального штаба. Тогда реформа академии тоже была невозможна «без удаления доброй половины профессоров, при коих самая идеальная система помочь уже не могла»…

И только после того как будут предприняты соответствующие шаги кадрового и правового характера, нужно вновь вернуться к вопросу о ЦХОЯТ. Но делать это разумно и прозрачно. Сначала Кабинет министров должен создать экспертный комитет (с обязательным участием представителей Госатомрегулирования и Национальной Академии наук, а не только заинтересованных хозяйственных ведомств и «каких хотите, таких и экспертиз»), которому следует вменить в обязанность выбрать оптимальную для украинских условий технологию долговременного централизованного хранения ОЯТ. Строго говоря, комитетом должны быть выбраны даже не одна, а две технологии — «основная» и «резервная» (на случай, если с подрядчиком, представляющим наиболее оптимальный вариант, не удастся договориться, или при иных непредвиденных обстоятельствах).

Затем должен быть создан опять-таки правительственный, но уже тендерный комитет, который и выберет как генерального подрядчика, так и базовый проект. При этом технические условия для конкурса должны реально предусматривать возможность размещения ЦХОЯТ на любой из трех возможных площадок. Поэтому от подрядчика должно быть потребовано представить несколько адаптированных вариантов — даже если это приведет к некоторому удорожанию сделки. Кроме того, было бы желательно, чтобы в контракте четко оговаривалось: соответствие спецификации является высшим приоритетом (сейчас Holtec добилась для себя прямо противоположного: если контракт и техзадание разойдутся, то более значимыми будут считаться параметры контракта).

Конечно, все это тоже потребует и времени, и денег. Но на самом деле ситуация здесь не настолько критична, как может показаться. С учетом инфляции цены на вывоз ОЯТ в Россию остаются практически неизменными уже более пяти лет. А главное — все разговоры о том, что создание ЦХОЯТ якобы способно «избавить Украину от ядерной зависимости», являются откровенной демагогией. С 2010—2011 годов к нам должны начать возвращаться высокоактивные отходы переработки ОЯТ отечественных АЭС. Не принять их мы не можем: обязаны «взять свой мусор обратно» и в соответствии с контрактами, и в соответствии с международным правом. Но принять их мы тоже не можем: такие РАО не менее сложны для долгосрочного хранения, чем «классическое» ОЯТ. И инфраструктуры для их размещения в Украине пока нет не только в бетоне, но даже и в проекте.

Следовательно, не далее как через 3—4 года все равно придется кланяться в ноженьки и заводу «Маяк», и «горно-химическому комбинату», и правительству Российской Федерации с просьбой «подержать у себя» наши высокоактивные отходы. Более того, придется еще и деньги дополнительные за это платить: задаром на такое не согласятся не только в России, но и в Папуа—Новой Гвинее. Поэтому пока есть время и ресурсы — их следует в первую очередь направить на решение «проблемы-2010».

Что же касается ОЯТ, то на крайний случай резервное хранилище «облученки» (по крайней мере — нарабатываемой реакторами типа ВВЭР-1000) в Украине фактически уже есть — при Запорожской АЭС. Его запаса оперативной емкости (8100 сборок) хватит на обеспечение минимум 12-летней потребности ВСЕХ наших гигаваттных энергоблоков. Правда, для того чтобы использовать станционное ХОЯТ Запорожской АЭС в качестве общенационального, нужны изменения в законодательстве и пересмотр условий контракта с компанией Duke Engineering & Services. И то, и другое будет нелегко. Но представляется, что такое решение все-таки проще и дешевле, чем вбухивать ограниченные ресурсы в заключенный сомнительными лицами при сомнительных обстоятельствах нынешний контракт на сооружение ЦХОЯТ. В то время как нам уже через несколько лет предстоит принимать радиоактивный мусор чуть ли не на грунт…

Вообще же, в отличие от решения проблемы РАО, применительно к «традиционному» ОЯТ (образовавшемуся в результате использования ядерного топлива на основе обогащенного урана) целесообразность практики длительного хранения с последующим окончательным («геологическим») захоронением оправданна только при определенных условиях. В частности, должна быть гарантирована абсолютная ядерная безопасность (т. е. невозможность спонтанного или умышленно спровоцированного возникновения самоподдерживающейся цепной реакции внутри захороненного ОЯТ) «могильника» при любых мыслимых техногенных и геологических катастрофах. Причем такая гарантия требуется не на десятилетия и даже не на века, а на тысячелетия. Например, в США считается, что захоронение непереработанного облученного ядерного топлива оправданно лишь при вероятности катастрофического инцидента не более 0,000001% (один шанс из миллиона) за 10 тыс. лет.

На настоящий момент и в обозримом будущем мировая ядерная наука и технология столь жестких гарантий предоставить не может (самые оптимистичные экспертные оценки пока не простираются дальше 300 лет). Поэтому существуют мнение, что ОЯТ (после определенной выдержки в хранилищах) следует все же перерабатывать, а захоранивать лишь РАО. Проблема в том, что «стратегию многократного использования» могут позволить себе лишь очень немногие государства, и то в крайне ограниченном объеме. Одним из препятствий является экономическая нецелесообразность: выработанное из природного сырья свежее ядерное топливо (не говоря уже о ядерном топливе, получаемом путем конверсии ядерных взрывчатых веществ) дешевле получаемого «вторичной переработкой».

Правда, ряд «экспертов» (?) утверждают, что максимум через 50 лет ситуация изменится. Однако реалистический анализ показывает: столь оптимистические прогнозы являются гадательными. Все они исходят из того, что: 1) ядерная энергетика будет активно развиваться (а это само по себе далеко не факт); 2) развитие это будет происходить почти исключительно на основе реакторов на медленных нейтронах, использующих обогащенный уран (что, в свою очередь, не учитывает ни возможности расширенного использования «быстрых» реакторов, ни использования тория в качестве ядерного топлива, ни «термоядерной альтернативы», ни даже перспектив уже широко распространенных «медленных» ядерных реакторов, работающих на необогащенном уране — CANDU, и «холодных» газографитовых). Но главное — «по умолчанию» предполагается, что технологии добычи и обогащения урановой руды, а также изотопного обогащения урана будут топтаться на месте. Исходя из чего и делается прогноз о грядущем «ядерно-топливном голоде». Который, дескать, заставит мировую атомную энергетику обратить свои взоры к «ценному энергетическому сырью» — запасам ОЯТ.

Между тем урановые горно-металлургические и изотопные технологии не стоят на месте. Если в 1950-е годы богатыми считались минералы, содержащие 2—3% урана, то уже 20 лет спустя проходной балл упал до 0,1%. В настоящее время этот показатель снизился еще в несколько раз — при определенных условиях рудой считаются уже породы, где урана не более 0,01%. Правда, для преодоления «гранитного барьера» (обеспечения экономической целесообразности добычи урана из этого минерала, что позволило бы решить проблему ядерного сырья на неопределенно долгий срок) требуется повысить эффективность технологий извлечения еще в 4—5 раз. Это большая величина. Но за первые 60 лет существования урановой отрасли она возросла более чем в 50 раз! И даже если принять во внимание, что по мере освоения все более бедных урановых руд дальнейший прогресс затрудняется, нет никаких оснований предполагать, что в очередные 50 лет эта задача неразрешима. Скорее, можно твердо прогнозировать обратное. А следовательно — ОЯТ не только никогда не станет «ценным энергетическим сырьем», но и вообще перестанет играть эту роль даже в той скромной степени, в какой это имеет место сейчас.

Кроме того, следует помнить, что при глубокой переработке одной тонны ОЯТ «выход продукта» составляет не более 0,9 т «вторичного» ядерного топлива и примерно 2,15 тысячи тонн РАО. Между тем «топливная закладка» лишь одного атомного энергоблока включает в себя до 200 и более тонн «свежего» ядерного топлива. Исходя из этого легко представить себе поистине циклопические объемы РАО, которые образуются в результате переработки ОЯТ. Не только геологические, но и географические условия Украины просто не позволяют «абсорбировать» такое количество радиоактивных отходов.

Ввиду изложенного начавшаяся реализовываться в Украине политика накапливания ОЯТ, рассчитанная на срок от 40—50 до 100 и более лет (с тем, чтобы уже будущие поколения приняли решение о судьбе этих «залежей»), может оказаться явно тупиковым сценарием. Не исключено, что неприемлемыми будут оба варианта «окончательного решения» судьбы «традиционного» облученного ядерного топлива — и захоронение без переработки, и переработка.

Поэтому на настоящий момент наиболее целесообразным является вариант, при котором ядерная энергетика страны будет постепенно переводиться на необогащенный уран (что требует переориентации с установок типа PWR/ВВЭР на реакторы PHWR/CANDU, во внутреннем контуре которых используется дейтерированная («тяжелая») вода). Это позволило бы решить сразу две фундаментальные проблемы. Во-первых, избавить Украину от финансово неподъемного в обозримом будущем строительства предприятия по изотопному обогащению урана. Во-вторых, поскольку ОЯТ реакторов класса CANDU фактически представляет собой обедненный уран (содержание «легкого», 235-го изотопа, являющегося собственно ядерным горючим, — ниже природного) с весьма малой примесью плутония, проблема ядерной безопасности здесь практически «отпадает сама собой». И можно сразу же принимать концепцию «захоронения после выдержки» с минимальной предварительной переработкой (или вообще без таковой).

Официально же принятый в настоящее время Украиной курс на создание «псевдозамкнутого» ядерно-топливного цикла на основе обогащенного природного урана и логически связанная с этим решением стратегия обращения с ОЯТ, предусматривающая «отложенное решение» его судьбы, представляются необоснованными. Если Россия вполне может обойтись без украинской атомно-промышленной инфраструктуры, то сама эта инфраструктура без поддержки российской составляющей функционировать не сможет. Соответственно, и в случае, когда государство таки изыщет заветный «миллиард «убитых енотов» на осуществление отечественной «урановой программы», получив все запланированные результаты, — это ни на шаг не приблизит Украину к цели (достижению большей энергетической независимости и безопасности). То есть той цели, из-за которой все, собственно, и затевалось.

Что же касается рационального выбора той или иной схемы ядерно-топливного цикла для украинской атомной энергетики на основе объективного учета экономико-финансовой, технологической и экологической целесообразности различных моделей — эта задача до сих пор стоит на повестке дня. Хотя нельзя не признать, что давно превзошедшая предел разумного заполитизированность всего, что связано с отечественным «мирным атомом», оставляет не слишком много шансов на удовлетворительное решение этой проблемы в ближайшие годы…