Константин Иванович, говорят, вы «злобный мститель»…
— Факты есть?
Есть обвинения, которые якобы базируются на фактах.
— Обвинение и факт — это разные вещи. Из фактов можно делать выводы. Например, обвинять человека или нет. Я не считаю себя мстительной натурой, но полагаю, что некоторые поступки не должны оставаться безнаказанными. Если кто-то нарушает моральные, общечеловеческие ценности, то, уверен, этих людей необходимо воспитывать.
Часто ли ценности, о которых вы говорите, нарушались по отношению лично к вам?
— К счастью, нет.
А те, кто нарушал, все наказаны?
— К сожалению, тоже нет. Но если бы я не пытался это сделать, то считал бы себя неправым.
До какой степени наказания вы можете дойти?
— У меня есть свои принципы и моральные ограничения, которые я никогда не переступаю.
Какие?
— Они общечеловеческие. Почитайте о христианской морали. Кроме разве что нормы насчет левой и правой щеки…
Кто из крупных украинских бизнесменов исповедует ценности, о которых вы говорите?
— Я могу привести примеры, но если вдруг кого-то забуду, то могут обидеться. Считаю, что Ахметов пытается так работать. Другой вопрос, как это у него получается. Но он пытается.
А Суркис?
— Суркис — нет. Начнем с того, что он вообще не бизнесмен.
Вы так долго были с ним, скажем так, близки. В коммерческом отношении.
— Нет. То, что у него была доля в моем бизнесе, не значит, что он является бизнесменом. Он не занимался бизнесом.
Какую функцию он выполнял в вашем бизнесе?
— Лоббистскую. Правда, не очень эффективно.
То есть вы его наняли для оказания лоббистских услуг?
— Безусловно. Точнее, он сам себя нанял. Пришел и сказал: или у тебя будут проблемы, или давай договоримся. Вот в этом смысле он рэкетир. Я попытался его перевести из рэкетиров в лоббисты, то есть в более цивилизованное состояние. Но у него не получилось. Он опять перешел в разряд рэкетиров. Цивилизоваться он не сумел и, наверное, уже не сумеет — в силу возраста, воспитания, характера.
Что нужно сделать, чтобы в Украине были установлены цивилизованные правила игры?
— Я уже говорил — воспитывать надо. Что такое воспитание? Надо не только поощрять, но и наказывать. До сих пор в Украине за нецивилизованное поведение никого не наказали. Вот у вас есть породистая собака. Если вы ее не воспитываете, не наказываете, что из нее получится? Она начнет кусать вас, ваших гостей, гадить посреди квартиры. Наверное, то же нужно делать и в бизнесе. Ведь создание правильных взаимоотношений — это сложный процесс. У нас в бизнесе пока еще никого не воспитывали. Есть человек, который явно «некомильфо». Не умеет себя вести… Ну и что? Наоборот, у нас это поощряется. Классический пример — Игорь Валериевич Коломойский. Или Григорий Михайлович Суркис. Это люди, которые нарушают любые цивилизованные правила поведения в бизнесе. Не выполняют договоренности, обманывают партнеров, врут в средствах массовой информации. Их кто-то за это наказал? Или пытался наказать?
У вас такая миссия по жизни — воспитывать?
— Я считаю, что, в том числе, это и моя миссия. К сожалению.
Почему «к сожалению»? Ведь благодаря вашим воспитательным усилиям в одной газете вышло громадное интервью с господином Коломойским. Человек пришел и рассказал все как есть. Это разве не результат?
— Может быть. Только не знаю, результат чего. Я же не специалист по внутреннему миру г-на Коломойского. Могу, наверное, проанализировать, почему он вдруг решился выступить. Правда, не хочется тратить зря время. Но все же у меня есть несколько версий на сей счет. Думаю, это результат его неустойчивого психологического состояния. Присутствует и элемент некой стратегии, в которой он является одной из фигур. Возможно, не самой главной. С другой стороны, на мой взгляд, он пытается каким-то образом застраховаться от неудач в бизнесе. Возьмем, к примеру, тот же «Приватбанк». Вдруг у него завтра будет тяжелая финансовая ситуация? Тогда Коломойский скажет: ну, конечно же, это Григоришин меня отрэкетировал. И виноваты уже не владельцы банка, которые вывели деньги в офф-шоры, а «злобный рэкет». Так же, как я виноват в проигрыше киевского «Динамо» и непопадании клуба в Лигу чемпионов, наверное, буду виноват и в банкротстве «Приватбанка».
Идентификация Григоришина: философия
бизнеса с транснациональным уклоном
Вы когда-нибудь задумывались над философией бизнеса, который работает на постсоветском пространстве?
— Бизнес — некая игра для взрослых. Мы в нее привыкли играть. Научились и играем. В нее играть очень просто, ведь цель понятна. Что такое бизнес? Это счет. Заработал больше денег — ты более успешен, меньше заработал — менее успешен. Другое дело, что все должны играть по одним правилам. В таком случае ты сможешь говорить: я более или менее способный. А если ты играешь по одним правилам, а с тобой — по другим, то это уже не бизнес.
Для себя я выбрал следующую модель или философию: играю по своим правилам в бизнесе. Накладываю на себя некие ограничения, которые стараюсь не переступать. И в рамках этих правил хочу быть лучшим. Или одним из лучших. А получается это у меня или нет — уже другой вопрос. К сожалению, на своем пути я часто сталкивался с людьми, которые многих правил просто не соблюдают. Им проще набирать очки или деньги зарабатывать. Накажет их за это жизнь или не накажет — не знаю. Но для себя я эти ограничения выполняю.
Скажите, а бизнес должен быть национальным или транснациональным?
— Конечно же, крупный, системный бизнес может быть только транснациональным. Но, являясь транснациональным, он все равно должен учитывать особенности и интересы той страны, в которой работает. Мало того, если эти особенности не совпадают с миссией или с философией той или иной компании, она должна уйти и не работать в этой стране.
Вы российский или украинский бизнесмен?
— Я родился в Украине. Люблю эту страну. Хочу, чтобы она развивалась. Хочу здесь работать, являясь при этом российским гражданином. Ну так случилось, что у меня такое гражданство. Я его не собираюсь менять. У меня сын родился в Украине, жена украинка. Но делать из меня демона, говорить, что я борюсь с украинским бизнесменом Коломойским… Я не скрываю своего российского гражданства, а Коломойский является гражданином Израиля. Почему тогда никто не говорит, что на территории Украины российский бизнес борется с израильским? Это была бы более логичная постановка вопроса. Либо борются два украинских бизнесмена, которые делают бизнес в Украине.
А где более злобные олигархи: в Украине или России?
— Украинские олигархи более злобные, чем российские. Они ведь как пауки в банке. Но в Украине банка гораздо меньше. И поэтому олигархи более злые.
Постреволюционный период: бизнес
власти или власть бизнеса
Вы на Майдане стояли в том числе и для того, чтобы разделить бизнес и политику?
— Безусловно.
Ваши ожидания оправдались?
— Пока нет.
Говорят, что деньги, полученные от Коломойского за облэнерго, вы потратили на «оранжевую» революцию?
— Не хочу комментировать, как я использую свои деньги. Уже много раз повторял: денег на революцию не давал. Не хотел бы, чтобы кто-то указывал, как я должен тратить свои деньги. Это мои деньги. Тем более, что они были получены не за облэнерго. Речь идет о долге. Он был мне должен с 2001 года.
То есть вы не получали задаток от Коломойского?
— Формально, по его просьбе, деньги оформлены как задаток. А вообще это долг, о котором он знает и который он признает. И вернул его именно потому, что чувствовал неуверенность в завтрашнем дне. Ему не хотелось, так сказать, терять свою работу.
Вы хотите сказать, что в октябре 2004 года чувствовали себя уверенно, а он нет?
— Назовите мне человека, который тогда чувствовал себя уверенно. Я бы хотел на него посмотреть.
Политика всегда преследовала вас по пятам. Это правда?
— К сожалению, в Украине делать большой системный бизнес без политики невозможно. Я считаю, это проблема.
Кстати, о политиках: Петр Порошенко на вас собирается в суд подавать…
— Порошенко? На меня? Я не слышал.
Он сказал приблизительно так: если Григоришин заявит, что у него с Порошенко совместный бизнес, то подаст в суд. На вас.
— Наверное, он будет прав. Потому что у меня нет с ним совместного бизнеса.
Какой из органов власти наиболее влияет на бизнес: Секретариат Президента, Кабмин, парламент?
— На разных этапах по-разному. Скажем, в середине 90-х многое, наверное, зависело от Кабинета министров. В недавний период новейшей истории возросло влияние президентской администрации. Сейчас, судя по всему, опять многое зависит от правительства.
Бизнесмен должен участвовать в политике?
— Нет. Политик и бизнесмен — ментально совершенно разные люди. Бизнесмен — человек, всегда заряженный на прибыль. Это нормально. Он не должен участвовать в политике.
Но он должен быть включен в процесс создания общих правил игры?
— Он участвует в создании правил, поддерживая ту политическую силу, которая выражает его интересы.
А кто сегодня выражает ваши интересы?
— К сожалению, никто. А у нас что, есть сегодня политические силы, которые внятно сформулировали свою идеологию? Я таких, кроме коммунистов, не знаю. Но они, к сожалению, идеологически далеки от меня. Меня сильно настораживает то, что в Украине начала формироваться фашистская идеология. Идет поиск наиболее простых решений, которые ориентированы на то, чтобы их с восторгом воспринимал люмпен. А потом начнется поиск врагов, виновных в том, что эти решения привели к ухудшению жизни.
Может, у нас врагами станут олигархи?
— У нас есть, например, не только «олигархи-враги». У нас есть «олигарх-друг» г-н Коломойский… С ним же никто не борется.
Выходит, есть олигархи-враги и олигархи-друзья… А вы посередине?
— Я же не олигарх. У меня нет своих политических партий, средств массовой информации, и мой уровень дохода несопоставим с уровнем, который есть у так называемых олигархов.
Сегодня стало модным участвовать в процессе передела информационного пространства. Пока безрезультатно. Вы тоже участвуете?
— Действительно, есть медиа-бизнес, он имеет хорошие перспективы. Не секрет, что на постсоветском пространстве рекламный рынок растет на 30% в год. Это очень бурный рост. И здесь в самом деле можно заработать. Как на капитализации, так и на операционных потоках. Если, например, говорить об «1+1» как о бизнесе, то он мне не интересен, а на политику я влиять не собираюсь. Могу сказать, что Коломойский предлагал мне поучаствовать в покупке этого канала. Я отказался.
Почему?
— Я уже объяснил: мне это неинтересно. Есть другие каналы, которые более интересны как бизнес.
Вы намекаете на ICTV, «Новый канал» и СТБ?
— Нет, вообще-то я намекал на другой канал.
Раз Коломойский делал вам предложение, значит, ваши отношения раньше не были столь конфликтными?
— Считаю себя неконфликтным человеком. Но, как и все, не люблю, когда меня обманывают, оскорбляют. Однако я не скандалист и не провокатор, как пытается представить группировка Суркис—Коломойский. Считаю, кстати, что это одна и та же группа с общей корпоративной собственностью. Основной бизнес принадлежит им на паритетной основе.
Облэнерго?
— Почему только облэнерго? Все, что касается горно-металлургического и ферросплавного комплексов, принадлежит им на паритетной основе. И все это знают.
А судьи кто?
Вы считаете, что г-н Коломойский говорит о вас неправду?
— Безусловно. Очень многое в его интервью — это неправда.
Вы с ним раньше проводили какие-то переговоры?
— Много раз. Как и с другими крупными бизнесменами в Украине. Сложно найти того, с кем бы я не проводил переговоры. В первый раз я с г-ном Коломойским встретился в 1996-м или 1995 году. Не помню точно.
Тогда это был другой человек?
— Наверное, тот же. Но с виду был помягче и поцивилизованнее. Сейчас он стал более циничным. С возрастом все становятся более циничными.
Вы ему угрожали?
— Я никогда и никому во время переговоров не угрожаю. В таком случае это уже не переговоры, а ультиматум.
А в интервью вы рассказывали о переговорах с г-ном Коломойским?
— Нет. У меня с ним подписан договор о конфиденциальности, который я выполнял до сегодняшнего дня.
Как вы относитесь к тому, что подробности ваших переговоров появляются в прессе?
— Это говорит о том, что у человека отсутствуют принципы — порядочность, умение держать свое слово и так далее. Он подписывает со мной договор о конфиденциальности по облэнерго и тут же выходит на канал «1+1» и рассказывает. Не все, а только то, что ему выгодно.
Вы будете подавать в суд?
— Нет. Зачем?
Ну, у вас же миссия такая — воспитывать…
— Его через суд не воспитаешь.
Вы исключаете такой цивилизованный метод воздействия?
— Скажу так: если говорить о миссии воспитывать, то ни Суркиса, ни Коломойского уже не воспитаешь. После 40 лет перевоспитать человека невозможно. Он такой, какой есть. В бизнесе, в отношениях с людьми, в принципах или в их отсутствии. Возможно, на их примере еще можно воспитать других. А то все очень легко у них получается. Вот, например, мы с вами встретились, посидели. Я у вас заметил красивую вещь и украл ее. Или отобрал. И ничего, сошло с рук. Второй, третий раз украл. Мне понравилось. Это уже моя модель поведения. Но кто-то же должен меня остановить. Чтобы я знал: украду — меня серьезно накажут. И наверное, мой имидж в обществе уже не поправишь. Другие люди задумаются: можно ли так поступать? А у нас по-другому: если им можно, то почему нам нельзя? Хочется ведь. Я считаю, что воспитывать Суркиса или Коломойского бессмысленно. А вот делать их изгоями бизнеса и общества, безусловно, нужно.
Как это сделать?
— Думаю, что через суды этого не сделать. Безусловно, у меня есть разочарование в судебной системе. Понятно, кто ее создавал: партнер г-на Суркиса — г-н Медведчук. Как она работает, тоже понятно. Ну вот, сейчас меня еще и с судьями поссорят…
Вы, похоже, не очень верите в судебные средства воздействия.
— Почему? Верю. Я же сужусь с г-ном Суркисом по поводу киевского «Динамо». Хочу выкупить этот клуб. Считаю это одним из воспитательных моментов. Но не только. Уверен, что смогу организовать руководство киевским «Динамо» не хуже, чем г-н Суркис. А то получается странная ситуация: Суркис никогда ничем не мог эффективно управлять, но почему-то многие считают, и он сам в том числе, что он эффективно управляет клубом. У меня другое мнение.
НЗФ как воля
и представление
о коррупции
Какова ваша роль в деле с Никопольским заводом ферросплавов? Тоже воспитательная?
— Я не скрываю, что хочу купить акции НЗФ. Давно и, с моей точки зрения, достаточно успешно занимаюсь ферросплавным бизнесом. Заработал на нем первые большие деньги. Благодаря г-ну Коломойскому и г-ну Суркису у меня забрали за бесценок Запорожский и Стахановский ферросплавные заводы. Я бы хотел в этот бизнес вернуться.
Вы рассматриваете возможность участия в вероятном приватизационном конкурсе, если возврат государству НЗФ будет закончен?
— Я этого не исключаю.
Вам все равно, у кого покупать НЗФ — у государства или у Пинчука?
— С точки зрения бизнеса, абсолютно без разницы.
Господин Коломойский рассказывал, что вы называли сумму, которая должна достаться за труды тому, кто поможет сохранить за Пинчуком право на контрольный пакет НЗФ, — $50 млн.
— Я не хочу комментировать откровенное вранье.
А что вы хотите комментировать?
— То, что очевиден интерес коммерческой структуры к реприватизации НЗФ. Могу объяснить. У людей есть сырье, которое они хотят монопольно перерабатывать в Украине, чтобы держать цены на ферросплавы. Есть завод, который они не контролируют. В результате конкуренции цена ферросплавов ниже, чем им хотелось бы. Сырье они не могут продать в том объеме, в котором хотели бы, и из-за этого теряют огромные прибыли. Плюс капитализация их бизнеса становится меньше, поскольку есть неконтролируемый конкурент. Они не скрывают, что хотят национализации завода.
Все прекрасно понимают: если завод попадет в госсобственность, то государство, поскольку у него нет достаточного количества оборотных средств, попадет в зависимость от местных поставщиков сырья, то есть группы «Приват». И он уже будет де-факто приватизирован. Если его потом выставить на торги, то других претендентов, кроме «Привата», уже не будет.
Идем дальше: Геннадий Корбан, который связан с «Приватом», вдруг начинает заниматься реприватизацией НЗФ. Появляются судебные решения, определения, поручения премьера, которые, с моей точки зрения, не совпадают с независимым поведением власти.
Почему именно НЗФ был избран главной реприватизационной мишенью? Он что, был куплен дешевле всех? Вроде бы нет. Давайте посмотрим, за сколько купили ЮГОК или ИнГОК. Могу сказать, что в десятки раз дешевле, чем их рыночная цена. Что, только по НЗФ был конкурс с инвестусловиями? По-моему, по ИнГОК и по ЮГОК происходило то же самое. Кто туда поставлял взрывчатку, тот и должен был выиграть. Почему этим никто не занимается? Видимо, кто-то к кому-то протоптал дорогу. Почему возбуждается уголовное дело по одному судье, который якобы принял сторону «Интерпайпа» в конфликте, и не возбуждается дело по судьям, которые якобы вынесли такое же определение в пользу «Привата».
Вы верите, что Юлия Тимошенко действительно борется за справедливость?
— Хочется верить, но пока она в этом не убедила.
Конкурента «Привату» в новом приватизационном конкурсе не будет?
— Они могут заплатить за этот завод. Они всегда могут заплатить больше, поскольку другой участник торгов купит «билет на войну», а «Приват» сразу начнет зарабатывать прибыль.
Но ведь бюджет получит больше денег?
— Это отдельная тема. Давайте посмотрим, сколько налогов платят объекты, которые принадлежат «Привату» в горно-металлургическом комплексе. Ответ известен: нисколько. Притом, что за прошлый год «приватовские» объекты заработали не менее миллиарда долларов чистой прибыли. Даже если бы они заплатили 30% в виде налога на прибыль, то это $300 млн. Бюджет получил бы больше денег, чем от реприватизации НЗФ.
Давайте рассуждать с точки зрения государства. Есть группа, которая декларирует, что в принципе не платит никаких налогов, не собирается ничего капитализировать. Она выводит операционную прибыль в кэш и деребанит ее втемную. Заинтересовано ли государство в таких инвесторах? Наверное, нет. Это означает, что нормальные инвесторы не будут приходить в страну. Придут Коломойский, Березовский и все, кто работает на операционных потоках. Дай Бог, чтобы государство получило $300 млн. от продажи НЗФ. Однако оно по-прежнему не будет получать налогов. Всем наглядно продемонстрируют: налоги в этой стране платить не надо. Следовательно, серьезным инвесторам в Украину заходить не надо.
Фонд Юрия Деточкина. Богатые
и бедные. Демоны
и ангелы. Заставьте меня быть добрым
Вас не достает, что вас многие считают злобным и мстительным?
— Поскольку я не собираюсь делать политическую карьеру, то мой медиаимидж меня не очень сильно волнует. Кроме того, во всем мире богатых все равно не любят и демонизируют.
Но они же какие-то благотворительные фонды организуют, деткам помогают…
— Благотворительность — это интимное дело. Если занимаешься ею, чтобы тебя больше любили, этого делать не надо. Но от этого их больше любить не станут. «Представляете, сколько он украл, если еще и на благотворительность отстегивает?» Кстати, не отношу себя к сверхбогатым людям даже по меркам Украины. Да, участвовал во многих проектах, где люди заработали очень большие деньги. Да, я богатый человек, но не олигарх. Меня больше волнует, как ко мне относятся мои близкие, люди, с которыми я буду поддерживать отношения. Их мнение мне дорого. Мы же понимаем, что такое телевизионная картинка. Из кого-то делают демона, из кого-то, наоборот, ангела. Но что на самом деле этот человек из себя представляет, знают только его близкие и друзья. Так вот меня, если честно, не очень беспокоит, какой имидж пытаются сформировать Григоришину.
Можно ли совместить бизнес и порядочность?
— Уверен, что можно.
А что вы вкладываете в понятие «порядочный бизнесмен»?
— Порядочный бизнесмен — это человек, который выполняет взятые на себя обязательства. Но, к сожалению, в наших условиях это еще и человек, который не применяет запрещенных методов в бизнесе: не «заказывает» своих конкурентов, не пытается провоцировать политиков на какие-то действия в отношении своих партнеров. Я считаю, что должен быть создан некий кодекс для бизнесменов. Нельзя, наверное, преступать общечеловеческие нормы: убивать, грабить, шантажировать. Ну это же очень просто!
Вы говорили, что бизнес — это игра. А какое место в этой игре занимают простые работяги? Вы их замечаете?
— Говорить о том, хороший ты или плохой бизнесмен, учитываешь мнение народа или не учитываешь, — не моя функция. Обязанность государства и народа заставить меня быть хорошим. Я могу быть хорошим на уровне какой-то благотворительности, содержания футбольной команды или галереи искусств, поддержки какой-то политической силы, которая мне нравится. Но это мы говорим о личных деньгах. Если мы говорим о бизнесе и социальной ответственности, то это функция государства — заставить бизнесменов быть социально ответственными. Это первое. И второе: если человек рассчитывает строить системный бизнес в этой стране, то он обязан быть социально ответственным для того, чтобы в государстве не возникало напряженности. Но опять-таки, это все декларация. Если государство не заставит бизнесмена быть социально ответственным, то декларация так и останется пустым звуком. Простой пример: вот я решил позаботиться о народе и стал платить своим рабочим в два раза больше, чем на соседнем предприятии. В результате становлюсь неконкурентным. У меня экономика не работает. Поэтому задача государства — создать условия, чтобы было выгодно повышать зарплату. Почему у нас государство допускает существование крупных структур, которые не платят налоги? Например, г-н Коломойский на ряде предприятий вообще не платит налоги и этим гордится. Но его никто ни разу за неуплату не наказал. Почему Запорожский ферросплавный завод, который заработал по моим скромным оценкам в прошлом году $300 млн., показал 150 млн. грн. убытков?
Монологи
Самоубийство с тремя пулевыми ранениями
в голову, или давайте посадим Виктора Михайловича
— Есть юридическая компания, которая находится в Днепропетровске. Два ее партнера — это адвокаты Сергей К. и Андрей Б. Они работали на нас, осуществляли на юридическом подряде ряд действий. В частности, представляли наши интересы в судах. У меня с ними были и остались совершенно нормальные отношения. Это была одна из юридических компаний, которая с нами сотрудничала. Она также сотрудничала, по моей информации, со структурами «Интерпайпа». Поскольку «Днепроспецсталь» была нашей совместной собственностью, то в этом проекте они работали как бы на две стороны. В середине 2003 года перед заводом стояла задача проведения собрания акционеров.
Там был ряд юридических тонкостей. К сожалению, регистраторские структуры, связанные с г-ном Коломойским, похитили и удерживали реестр акционеров. Возникли проблемы с регистратором. И завод нанял эту компанию для того, чтобы она обеспечила проведение собрания. Благодаря в том числе и профессиональной работе, собрание акционеров «Днепроспецстали», вопреки усилиям противников, состоялось. Был изменен состав правления, наблюдательного совета. Кстати, там никогда людей Коломойского и Суркиса не было, но их почему-то не удовлетворило то, что собрание произошло.
Буквально в тот же день, по моей информации, Коломойский пригласил Сергея К. к себе на разговор. Сережа пошел. Встреча состоялась в офисе «Сентозы», расположенном в районе набережной в Днепропетровске. В присутствии нескольких лиц Игорь Валериевич стал угрожать Сергею. По его словам, Коломойский сказал приблизительно следующее: я из-за тебя потерял деньги на «Днепроспецстали», теперь ты мне их должен или ты должен изменить документы, выкрасть оригиналы протоколов и иных документов и передать мне или написать заявление в Генпрокуратуру, где уже ждут, а также в прессу, о том, что собрание фальсифицировано. Сделать так, чтобы собрание было признано несостоявшимся. Мне звонил Суркис и сказал, что тебя вообще кончат, закатают в асфальт и потеряют по дороге. Поскольку я к тебе хорошо отношусь, то пообещал, что ты за неделю все сделаешь и тебя кончать не придется. В общем, иди и подумай. Ответ дашь сегодня.
После этого К. стал звонить мне. Не знаю, пытался ли он звонить Пинчуку, но мне он точно звонил. В то время я находился в Москве. Сергею сказал, что он ничего не должен бояться. Посоветовал ему написать заявление на имя Генерального прокурора о поступивших в его адрес угрозах. Пообещал передать это заявление через знакомых народных депутатов. После этого разговора К., по его словам, перезвонил Коломойский и спросил: ну как, ты подумал? Будешь делать то, что я тебе сказал? Тот ему отказал.
На имя Генерального прокурора и председателя СБУ Сергей заявление написал. Через несколько дней мне звонит Андрей Б. и говорит, что на сотрудника их компании, помощника Сергея К. напали, и с особой жестокостью, используя молотки и трубы, избили до полусмерти. А через месяц на Сергея в Крыму той же группой было совершено покушение на убийство. В Крыму К. отдыхал с семьей в Феодосии. В середине дня в центре города недалеко от здания УВД к нему подошли два человека и нанесли удар по голове трубой и три ножевых ранения. Лезвие прошло в миллиметрах от жизненно важных органов. То есть это была не инсценировка. (Врачи считают, что ему повезло, и он выжил. Нужно было срочно заниматься больницей, докторами и так далее. Я тут же связался с Пинчуком. Он принял активное участие в том, чтобы Сергей в больнице был обеспечен всем необходимым.) Нападавшие тут же прыгнули в машину. Но им не повезло: их задержал оказавшийся рядом милицейский патруль. Задержанных доставили в местный СИЗО.
И тут началось очень серьезное давление, по моей информации, со стороны тогдашнего главы администрации г-на Медведчука, чтобы это дело замяли. К счастью, у Пинчука были тогда свои возможности и дело замять не удалось. Хотя, в конце концов, опять-таки, насколько я знаю, тогдашний начальник крымской милиции был снят с должности. То есть ему дали, с одной стороны, генерал-полковника. А с другой — сняли. Вот такой компромисс был достигнут.
Сергей, к счастью, выжил. Дальше, насколько я знаю, уголовное дело началось рассыпаться. Исполнители были, но они отказались называть заказчиков. По конфиденциальной информации, которая до меня дошла, там была цепочка, которая выводила на службу безопасности «Привата»… Потом начали пропадать люди. В этом деле было несколько трупов. Людей убирали по цепочке. Дело разваливалось. Кто-то целенаправленно работал в этом направлении. Например, судмедэксперт писал, что человек покончил жизнь самоубийством. После эксгумации выяснилось: были три пулевых ранения в голову.
На следователей давили, требуя не спешить с расследованием, из-за чего был упущен ряд важных моментов. Игорь Валериевич почему-то упорно избегал общения со следователями, практически постоянно находясь за границей. И так далее. Но в процессе развала дела произошли любопытные события. Г-н Коломойский переписал часть своей собственности на структуры Виктора Медведчука и Суркиса. С другой стороны, был улажен конфликт, связанный с ЦГОК. Игорь Валериевич на себя переписал ЦГОК и вдруг ни с того ни с сего его отдал. Прокурором тогда был известно кто, и дело закрыли. После чего, насколько я знаю, была встреча Игоря Валериевича, которую обеспечивал Медведчук, с Леонидом Даниловичем. Они три часа проговорили, и опять стал въездным в Украину. ЦГОК, половина собственности — и все нормально.
Когда я потом, перед сделкой по облэнерго, встретился с Коломойским, то спросил его, почему он со мной тогда не рассчитался, не выполнил свои обязательства по ряду позиций. Игорь ответил: ты же понимаешь, какие у меня были тогда проблемы. Я бы просто не мог этого сделать. И он всячески намекал, что это провокация, которую устроили Медведчук и Суркис, для того чтобы переписать часть собственности на себя.
У меня тогда не было особых возможностей влиять на силовые структуры. Как, впрочем, и сегодня. Но тогда уж и подавно. Подходит время выборов. 2004 год, ноябрь. Мы с Сергеем К. продолжали сотрудничать, он вел какие-то дела. Мы ему финансировали охрану, чтобы, не дай Бог, ничего не случилось. Где-то в конце ноября — начале декабря ко мне приходит Сергей и говорит: Константин Иванович, вы же понимаете, что я пострадал, в том числе, и из-за вас. Поэтому у меня есть к вам личная просьба: надо довести до конца все дела, связанные со мной. Я не хочу этого так оставлять, вы можете мне помочь? Сделал все, что мог. Его приняли, выслушали, он снова давал показания, поднимали дела.
Это был ноябрь—декабрь. Затем наступает февраль месяц и мне звонит г-н Коломойский. Говорит: надо встретиться, хочу с тобой поговорить. Мы встретились в Женеве. И он мне заявляет: я все знаю, ты меня «заказал», как ты можешь использовать такие методы… Это вы все с К. придумали, чтобы меня посадить в тюрьму. Я говорю: это придумал не я, а ты, когда ему угрожал. И рассказал всю ситуацию. Коломойский заявляет следующее: теперь ты, как честный человек, должен замять это дело. А почему? Потому что это сделал не я. Так и слава Богу! Следствие докажет, что это сделал не ты. Он говорит: нет, ты должен сделать так, чтобы я с К. как-то договорился.
Говорю: понимаешь, Игорь, ты относишься к разряду тех людей, которые считают, что могут зайти в дом к человеку, нагадить посреди комнаты, изнасиловать жену или дочь, еще что-нибудь устроить, потом отряхнуться и сказать — сколько это стоит? Наверное, есть люди, которые готовы взять деньги и все забыть. Единственное, что я могу сделать, — это устроить встречу с К. Но Сергей отказался. Он считает это, во-первых, провокацией, во-вторых, личным вопросом, который надо решить. Если Коломойский не виноват, значит, кто-то другой виноват. Это я передал Игорю на очередной встрече. В ответ он в присутствии свидетелей сказал — если вам надо кого-то посадить, то давай посадим Пинчука. Спрашиваю: а почему Пинчука? Да вот, понимаешь, долго думал, кто это мог быть. Проанализировал и решил, что это не мог быть ты, поскольку у тебя не было таких возможностей. Давай Пинчука посадим.
Спрашиваю: почему не Суркиса с Медведчуком, о которых ты мне тогда говорил? «Ты знаешь, я подумал… их невыгодно сейчас». Все, Беня, я понял. Не договорились. Он продолжал мне месяц или полтора звонить и спрашивать: ты решил там вопрос с К.? Я ему каждый раз говорил, что ничего не решал и решать не собираюсь. На что он мне говорил, ну все, тогда ты все узнаешь. Это было в начале июня. Такая вот история с Сергеем К. Я с ним встретился недавно. Он остался на своей позиции. Хочет довести дело до конца. Я этого тоже хочу. И, думаю, Пинчук хочет.
Как господин Коломойский
в супермаркете кинул Пинчука прямо на кассе
— Я устроил встречу одного из ведущих российских бизнесменов и Коломойского. Он почему-то ничего о ней не говорит. Зря. Было очень интересно. Представьте: Коломойский первый раз в жизни видит человека. Но не испытывает никаких комплексов и сразу озвучивает несколько тезисов. С ходу. Тезис первый: если кого-то можно кинуть, я его всегда кидаю. Это он заявил прямо с порога. Когда говорят — вот мы бы хотели купить Криворожский железорудный комбинат, он заявляет: а вы со мной должны советоваться. Ему в ответ: понимаете, господин Коломойский, есть информация, что Пинчук его уже у вас купил. Теперь он продает его мне. Ответ такой: Пинчук у меня его купил, но я его кинул. Да, он деньги перевел. Но комбинат не получит. Это у меня схема такая. Как что за схема? А у меня вообще принципы такие: если я могу кого-то кинуть, то кидаю. Если использовать образ, созданный господином Коломойским в одном из своих интервью, то Пинчука в супермаркете он кинул на кассе…
И второй тезис прозвучал в ответ на размышления бизнесмена по поводу капитализации «Криворожстали». Дескать, я зарабатываю на росте капитализации, должен платить все налоги, поскольку в противном случае инвесторы не будут вкладывать деньги и вообще меня посадят, если стану выводить свои активы втемную. Коломойский сказал следующее: тогда мне с вами не по пути. У меня принцип — я вообще не плачу налоги.
Вместо заключения
Вольтер говорил: «Не меняется тот, кто глуп». Мы все время меняемся. У меня нет задачи заработать больше всех денег. Главное, к чему стремлюсь, — нормально жить в Украине. Что я подразумеваю под понятием «нормально жить»? Чтобы вам не плевали вслед простые люди. Спокойно выходить на улицу без охраны. Чтобы ваши дети тоже могли спокойно гулять. Чтобы вам не совали в карман наркотики и пистолет.
Мой главный приоритет — поучаствовать в создании нормальной, цивилизованной страны, в которой я был бы одним из уважаемых людей. Но «уважаемых» без кавычек. Хотелось бы также поспособствовать тому, чтобы эта страна заняла свое достойное место в Европе, Евразии, Азии или еще где-то. Чтобы с ней считались.
К сожалению, шанс, который появился после Майдана, уже утрачен. Сегодня об Украине уже никто всерьез не говорит. По крайней мере, в мире бизнеса или инвестиционных возможностей. К сожалению. Но все равно это 50-миллионная страна в Европе. Я бы хотел, чтобы через двадцать—тридцать лет об Украине говорили так же, как сегодня говорят о Франции, Германии…
Беседовал
Александр Юрчук