Шаг во тьму

– В настоящее время в средствах массовой информации активно обсуждается идея проведения всеукраинского совещательного опроса по ужесточению наказания за организацию распространения наркотиков, с инициативой которого выступил на днях один из лидеров блока «За единую Украину» Сергей Тигипко. Вы убежденный противник опроса. В чем причина такой позиции?

– Она проста: истина (а именно поиск ее составляет предмет опроса) не является достоянием большинства, а известна лишь тем, кто напрямую причастен к ней по роду работы. Что же следует понимать под истиной? Это разум как суть человека, а иначе сказать, здравый смысл. Поистине здравомыслящих мало; не будь так, мы давно проживали б в раю. Задумаемся над простыми вопросами. Насколько тема, по которой мы хотим провести опрос, близка и знакома тем людям, которые будут давать ответы? Насколько свободно народное большинство от стереотипов прошлого, когда столь чтимым занятием было рубить с плеча? Каким, наконец, руководством к практическим действиям послужит полученный недифференцированный ответ, будь он «нет» или «да»? Запретит ход державного законотворчества? Развяжет руки «ужесточителям»?

Одна лишь попытка ответить на эти вопросы приводит к естественной мысли: поиск истины или здравого смысла не совершается «всем колхозом». Но известен ее надежный источник – это опыт истории человечества. Применительно к психоактивным веществам такой опыт проще всего рассмотреть на примере «обычного» алкоголя. Алкоголь не хорош и не плох, но нейтрален, являя собою товар. Всякое государство, в том числе и Украина, имеет стандартные инструменты обеспечения его циркуляции – акцизы, налоги, порядок пересечения границы и т. п. Именно они представляют собой элементы естественной алкогольной регуляции. Любая попытка внести в их здоровую общность элемент оппозиции загоняет нас в угол. Желая того или нет, мы начинаем бороться с жизнью в себе. Ибо алкоголь – ее часть, и законная часть! То же касается и наркотиков. Легальный их сектор – медицина, где они исполняют важную роль. В самодостаточном понимании они – вещь мертвая. Только люди, история цивилизации, взаимодействуя с ними, вдыхают в них жизнь.

– Что представляет собой наркотик для потребителя?

– Это адаптант, внешний «костыль», на который человек опирается из желания либо расслабиться, либо простимулировать себя. Например, переутомление человека. «Подогрейся, разгонись!» – говорят ему люди «бывалые». И вручают «дозу». К несчастью, именно эта начальная проба нередко становится для человека вратами в кромешный ад наркозависимости. Да не покажется парадоксом: зависимость от наркотика начинается еще до его употребления. Прежде чем испробовать зелье, человек (в силу неких своих обстоятельств) ищет внешний «костыль»… и находит его в виде дозы, услужливо предоставленной «доброхотом».

Со времени Международной Опиумной Конвенции, подписанной рядом стран в Гааге в 1912 году и взявшей под контроль только опий, число наименований наркотических и приравненных к ним веществ достигло почти четырехсот к началу текущего века. Причины столь бурного роста коренятся в истории прошлого века, с лихвой одарившего мир социальными катаклизмами. Но и индивид, вне исторического контекста, расположен к наркотикам по природе. Скажу больше: алкоголь и наркотики – агенты древнейшей и самой азартной игры человечества: игры в бытие-небытие. О вещах преходящего мира Платон говорил как о равнопричастных к тому и другому. Человек – вещь особая, первая из земных. Вот почему бездна, над которой он порой наклоняется, как магнитом, влечет его к себе. В этом – бессмертие гамлетовского «быть или не быть?» Наркотики и алкоголь позволяют человеку реализовать свою вечную тягу за грань бытия.

– Выходит, когда ищешь у народа суда и совета по наркопроблеме, то, по сути, «подкидываешь» ему для решения гамлетовский вопрос?

– Выходит, что так. Мы, если можно так выразиться, заигрываем с мраком в народных умах, похлопываем менторски его по плечу, а это ни в коем случае недопустимо. Темная сила нуждается в бережном, уважительном обращении. Ведь требование «ужесточить» (равно как «держать и не пущать», находимое нами у классиков) – наша старая и сокровенная песнь, и всегда появляется тот, кто, желая задеть народ «за живое», вновь запевает заветный мотив. Убежден: запевать его ныне опасно. Ведь проблема наркомании действительно обрела колоссальную остроту, и подкинуть народ, по сути, готовый ответ на вопрос: «Что же делать?», значит родить мощный взрыв деструктивной активности в Украине, отбрасывая страну от действительного решения наркопроблемы.

– Так все же: ужесточать нам законодательство в части наказания организаторов и распространителей наркотиков или нет?

– Абсурдность такого ужесточения демонстрируют нам примеры Сингапура и Таиланда. Здесь идея дошла до своего логического абсолюта: за распространение наркотиков – смертная казнь. Но стало ли меньше от этого распространителей? Нисколько. Ведь известно: жестокость рождает жестокость, устранение одних «бойцов» призывает к действию новых. Мы все, что касается наркотиков, сделали криминальным действием. Но кто же сидит в наших тюрьмах? По статистике, более 75% осужденных – наркоманы. Однако судить надлежит наркомафию. Работа с ней требует особых приемов, Украине пока не известных. Она, эта работа, абсурдна, пока наркоманы как лопатой бульдозера прижаты к другим слоям общества. Только научившись их отделять, мы будем в состоянии помогать этим людям, заслуживающим живого участия так же, как больной человек в глазах всех здоровых. И только тогда, повторю, мы напрямую возьмемся за наркомафию в чистом виде, суровость закона обрушив на негодяев, а не на больных.

Пример подобной системы являет так называемая пробация (англ. probation), успешно применяемая в Америке. Суть ее в следующем. Имеется определенное количество программ реабилитации, входящих в особый реестр. Оказавшись в тюрьме, человек, обратившись к одной из таких программ, вправе выбрать между заключением и лечением. Здесь «наш» человек рассмеется: ну ясно же, скажет он, куда устремится несчастный! И ошибется. Ибо, по данным статистики, только 35% заключенных выбирают реабилитацию: настолько работающие в Америке психотерапевтические программы жестче по правилам, чем заурядная отсидка. Пусть цифра невелика, но заметьте: имея возможность такого выбора, на 35% людей меньше криминализируются жизнью в тюремной среде, а стало быть, сокращается социальная почва для наркомафии.

Почва эта и есть то, на что должна быть направлена активность здравого социального разума. Сокращать ее – дело великое. Но, как видно, важнее сделать так, чтобы социальные корни у таковой отсутствовали вовсе. В этом – истинный смысл всенародной борьбы с наркоманией: в ликвидации самой ее причины. Пример этой борьбы дает опыт Голландии. В этой стране, имеющей общинную структуру (как, в отличие от Украины, и большинство стран мира), механизм подавления действует на уровне малых местечек. Происходит это следующим образом. Допустим, какой-то Ганс был заподозрен общиной в наркодилерстве. Местный комитет тотчас вызывает его и говорит: «Послушай-ка, парень! Делай что хочешь, но чтобы мы больше не думали, что ты занимаешься наркотой! А иначе, приятель, – кыш!» Заметьте: механизм пришел в действие не по факту преступления, а всего лишь по подозрению в нем. Так здоровое, цельное, самоуправляемое общество реагирует на возможность преступления.

– Но ведь парня приперли к стенке без малейших улик!

– Здесь нет либеральности в значении вседозволенности. «Либеральный» – значит, «взвешенный», «мудрый». Мудрый с позиции силы, которая действует в интересах добра.

Как видим, вопрос эффективной борьбы с наркоманией, по сути, есть следствие фундаментальнейшего вопроса о том, как оживить общинные структуры в нашей стране, возродить то естественное самоуправление, которое некогда имели у себя наши предки. Глаз его проникает повсюду, и как победить наркоманию, если львиная доля наркотиков потребляется в подвалах, на чердаках и т. п.? О шприцах в наших подъездах известно жильцам. Но они философски молчат. Наш народ, не скрепленный структурно, не может сегодня постоять за себя, даже если речь идет о сокровеннейшем – детях.

Так с кого же тогда собираемся мы спрашивать? С кем намерены совещаться? «Глас народа – глас Божий», когда есть народ в понимании этого структурированного самоуправляемого единства. Мы не имеем такого сегодня.

– Каковы основные признаки социальной разобщенности?

– Главнейший – она порождает страх. Согласно статистике, сегодня до 30% родителей напрочь отказываются от какого-либо обсуждения наркотических тем со своими детьми. Вот пример страусиной позиции на семейном уровне. На уровне социума ее же законное проявление – агрессия в виде желания собрать всех причастных к наркотикам, посадить в здоровенную баржу и затопить где-нибудь на середине Днепра.