А мечта осталась…

Александр Солженицын умер. Но он воистину остался с нами тем человеком, о котором каждый может сказать «он у меня – свой». Даже те, кто сегодня ничего не знал и не знает о Солженицыне и в глаза не видел его книг, могут служить определенным мерилом падения общественных интеллектуальных ориентиров. И свидетельством умственного обмеления части современного общества, совсем не противящейся массированной дебилизации под видом тотального освобождения. У этих Солженицын – тоже свой.

В том смысле, что его у них нет вовсе. Он им не нужен. Свобода радостно приняла их у входа. Но подала не меч, а бокал с пивом, «косячок» или рюмку модного пойла. И это «отсутствие Солженицына» навсегда предопределило их судьбу. Развесело-пьяной она может получиться, но вряд ли надолго счастливой….

Но так уж повелело быстро летящее время. И стирающиеся верстовые столбы на дороге жизни, столкнувшейся с тотальным ускорением времен планетарной глобализации. Раньше признаться в том, что не знаешь, кто такой Солженицын, было стыдно. Сейчас же важнее знать, какого цвета трусы у Пэрис Хилтон, сколько силикона в сиськах какой-нибудь звезды из Мухосранска, на диване у продюсера или на столе у спонсора «заблестевшей» в Москве или (о-о-о-о, это вообще ужас!!!) в Киеве и с кем – с мальчиком, девочкой, кактусом – переспал очередной победитель «Евровидения». Гламур пришел в нашу жизнь, и многим теперь все видится как бы сквозь стирающую острые углы вуаль…

Но, в общем-то, не в этом дело. Для Александра Солженицына по-другому и не могло быть. Ибо один из главных парадоксов этого человека, как по мне, в том, что главные духовно-нравственные ориентиры его всегда вступали в противоречие с железной поступью реальной жизни. Исключение – это, может быть, лагерные годы, когда будущий Нобелевский лауреат, как и его Иван Денисович, подчинял все помыслы и деяния одному – выжить и не стать скотом. А именно такая задачи – оскотинить до полного превращения в безропотный винтик коммунистического механизма – стояла перед теми, кто «закрыл» победителя в великой битве народов – во Второй мировой войне,

А уже потом сам Александр Исаевич, будучи поклонником личной свободы и максимальной независимости человека от государственной машины, тем не менее, всегда выступал за жесткую детерминацию его, человека, поведения. Чем и в чем? Очень просто – человека по жизни, учил Солженицын, должны вести долг, стремление служить Родине, уважение к людям, которые, в свою очередь, тоже должны отвечать уважительной взаимностью и любовью. И с этим, в принципе, трудно спорить и сейчас.

Другое дело, конечно, что люди не всегда были, мягко говоря, на высоте солженицынских схем и установок. Ни тогда, ни – тем более! – сейчас И, может быть, именно поэтому стремление к освобождению в конечном счете вылилось у Александра Исаевича в неприязнь к «либерастам» – либералам, которые в абсолютной личной свободе не хотели видеть необходимости исполнения общественного долга народа перед страной. И – что немаловажно – перед государством. После падения коммунизма, который Солженицын ненавидел всем своим естеством, у него как-то слились воедино страна и государство. Он не хотел или уже действительно не видел того, что в современной ему посткоммунистической России страна и государство – это суть разные понятия. Для большинства населения. Первая – это Родина, которую, как и мать, не выбирают. Второе – это аппарат насилия в руках нечистоплотных политиканов, занятых толщиной своей мошны за счет обнищания всех остальных…

…И все же его вдова Наталья Солженицына сказала журналистам: «Он хотел умереть летом – умер летом, он хотел умереть дома – умер дома. Вообще должна сказать, что Александр Исаевич прожил трудную, но счастливую жизнь».

Да, по большому счету, жизнь Солженицына сложилась для него счастливо. Но все же мне почему-то кажется, что не полностью и не во всем. Он, повторюсь, видел гибель главного врага – коммунизма. Но, с другой стороны, он вряд ли четко видел ту Россию, которая успокоила бы его мятущееся сердце и пытливый ясный до последних дней ум. Или, если хотите, Россию-то идеальную он видел, но никак не мог найти и предложить пути, как этого добиться, как такой России достичь.

В чем-то она, новая или обновленная, вкладывалась в штамп «Россия, которую мы потеряли», а значит, нужно было только найти и вернуть старое. В чем-то, как опытный знаток истории и теоретик-экспериментатор, он выкраивал новую Россию по удивительным лекалам прошлого, адаптированным к современности (совместить земство со страной советов). А еще он не понимал и не хотел понимать, что не все народы бывшей «потерянной России» страшно тоскуют о «потерянном рае». А посему и получались одни народы у него «правильными», а другие – «подбрюшием»…

И Солженицын, по-моему, понимал это несоответствие и потому спешил. Он хотел не только найти рецепт, но в процессе поиска и общаться только с широкими массами. И потому шел на телевидение с его неохватной аудиторией, издавал массовыми тиражами книги и брошюры пропагандистско-агитационного содержания. Он не хотел размениваться на мелочи. Именно поэтому, например, мне, увы, так и не довелось лично пообщаться с Александром Исаевичем. Когда на рубеже тысячелетий мы в телекомпании «Нова мова» готовили программу «Лица мира», то обратились и к Солженицыну. Хотели сделать фильм и о нем, но его люди отказали, передав слова мэтра: дескать, нет у него времени на не рассчитанные на массовость интервью для украинского ТВ. И предложил нам какие-то свои телелекции, записанные предварительно неизвестно для кого. Приблизительно так же нам тогда ответил и Мстислав Растропович. И честно скажу: я мэтров понял, но было все равно обидно…

…Но, как оказалось, бес действительно крылся и кроется в мелочах. А мелочи, сливаясь в кучу, становились большими и губили все. Они окутывали любые хорошие и большие начинания и идеи, как паутиной, и максимально опускали их вниз, заземляли, так сказать. А все потому, что жил и творил Солженицын в России. В такой стране, где любая самая прекраснодушная идея о максимально человечном обустройстве страны в интересах самих русских (если хотите – россиян) разбивалась о какие-то неблаговидные поступки и деяния. Мессианские на словах, но совершенно прагматичные на деле…

И вот вам, на мой взгляд, самый яркий пример, потрясший меня, как говорится, до основания. В 2004 году вышла книга «Дороженька», в которой были собраны ранние, еще лагерной поры, стихи и проза Солженицына. И есть там стих, написанный в 1948 году, когда бывший капитан Красной армии Солженицын «горбатился ни киче» и познавал сталинизм как разновидность коммунизма на себе. Стихотворению в этом году исполнилось 60 лет, и в нем молодой зэк написал:

Когда я горестно листаю
Российской летопись земли,
Я – тех царей благословляю,
При ком войны мы не вели.

При ком границ не раздвигали.
При ком столиц не воздвигали,
Не усмиряли мятежей, –
Рождались, жили, умирали
В глухом кругу, в семье своей.

Мне стали по сердцу те поры.
Мне те минуты дороги,
Те годы жизни, о которых,
Ища великого, историк
Небрежно пишет две строки.

…О такой тихой и умиротворенной, зацикленной на себе России Солженицын тоже, оказывается, мечтал. И такая Россия могла бы быть родным домом для большинства ее граждан.

Но вот беда: еще один парадокс великого Солженицына – в том, что он, в последние годы выступая певцом возрождения Великой России, так и не понял еще одного главного несоответствия. Своего и своей страны. Его мечта о тихой и спокойной Родине вступала в непримиримое противоречие с требованием возрождения величия: «государственного», «великодержавного», «имперского», – это все идеологические термины и штампы, которые не меняют сути величия. Невозможно в России одновременно и строить дом, и возрождать государственное величие, «не раздвигая границ». Нет у России такого опыта – черпать собственное величие из собственного же внутреннего спокойствия. Нет ощущения победы, если нет поверженного врага. Нет таких дорог, которые нельзя было разбить танками на пути к величию…

…Сейчас Александр Исаевич получил навсегда возможность спорить на эту тему с Вечностью. Или со Всевышним – как кому нравится. Его же землякам осталась мечта великого писателя и философа. Может быть, россияне когда-нибудь и смогут примирить непримиримое. Но и тогда получится, что и об этом писал Солженицын…

54321
(Всего 0, Балл 0 из 5)
Facebook
LinkedIn
Twitter
Telegram
WhatsApp

При полном или частичном использовании материалов сайта, ссылка на «Версии.com» обязательна.

Всі інформаційні повідомлення, що розміщені на цьому сайті із посиланням на агентство «Інтерфакс-Україна», не підлягають подальшому відтворенню та/чи розповсюдженню в будь-якій формі, інакше як з письмового дозволу агентства «Інтерфакс-Україна

Напишите нам